Кэт Эллис - Мистер Джиттерс

– Мэри Энн была примерно размером с меня в тот момент, с большими зелеными глазами, длинными черными ресницами и пухлыми алыми губками, которые выглядели так, будто она напилась крови. Мне жутко нравились ее блестящие красные туфельки с ремешками, и я даже уговорила Нолана купить мне такие же, – с улыбкой вспоминаю я. – Но потом Мэри Энн ему надоела. Мне кажется, его раздражало – даже больше, чем самого Брева, – что я постоянно с ней играю. Поэтому Нолан спрятал ее. Вот и все.

На самом деле не все. Я долго искала ее (без особой надежды, потому что не решилась копаться в вещах Нолана без его разрешения), а потом легла в кровать и плакала от злости, пока не отключилась. А когда я проснулась, у меня было четкое ощущение присутствия Мэри Энн, будто она сидит на кровати и шепчет в темноте. То, чего я так сильно хотела, осуществилось. Мэри Энн больше не была куклой: она выглядела и двигалась как настоящая девочка. Как ребенок – такой же, как я. Ее кожа стала гладкой и живой, исчезли бороздки в местах, где к лицу на шарнирах крепился подбородок. И с тех пор я видела ее только такой в темных и тихих местах, где Нолан бы точно нас не нашел. Вероятно, я уже тогда понимала, что видеть несуществующую девочку не оптимально.

– То есть… она была твоим воображаемым другом? – уточняет Картер.

– Типа того. Примерно год.

Наверное, я должна ощущать неловкость, рассказывая об этом едва знакомому человеку, но мне очень комфортно. Возможно, дело в успокаивающей невозмутимости Картера, а может, меня просто заводит мысль о том, что я могу взять и рассказать какой-нибудь секретик из своей биографии. Я не произносила имя Мэри Энн вслух с тех самых пор, как Нолан пригрозил мне последствиями, если я не перестану ломать комедию. Сейчас мои слова, кстати говоря, тоже могут привести к нехорошим последствиям – если Картер решит использовать Мэри Энн против меня. Я представляю, как он дает интервью по телевизору, называет меня ужасными словами и смеется, но почему-то это никак не клеится с образом парня, который выхаживает воронят и бережно обрабатывает рану на руке незнакомой девушки, несмотря на то что она была с ним груба.

– Где она сейчас? – спрашивает Картер.

– Потерялась при переезде.

Это почти правда. Я помню, как сидела на заднем сиденье машины Нолана и в последний раз оглядывалась на наш старый дом. Во дворе копошился Ларри, который всегда уезжает последним. Он торопливо запихивал что-то в мусорный бак. Нет, не просто что-то – а Мэри Энн. Или, по крайней мере, ее кукольную версию. Я не видела куклу с тех пор, как Нолан отобрал ее.

Я не могла оторвать глаз от бледной руки, торчащей из мусорного бака. В памяти навсегда застыл распахнутый рот чревовещательной куклы, беззвучно зовущей на помощь. Она была для меня настоящим другом, но сейчас я могла лишь беспомощно наблюдать за тем, как Ларри в исступлении захлопывает крышку бака снова и снова, пытаясь затолкать ее в мусор. Когда машина выехала на большую дорогу, лицо Мэри Энн показалось из-под крышки в последний раз – испещренное трещинами, с выбитым зубом, торчащим изо рта. Потом мы повернули за угол, и она исчезла навсегда. Как бы мне ни хотелось увидеть живую версию Мэри Энн в новом доме, она больше не приходила ко мне. Ларри уничтожил эту часть моего воображения с такой же садистской улыбочкой, с какой разбивал красивое, искусно выточенное личико Мэри Энн. Думаю, именно в этот момент я начала по-настоящему, до глубины души ненавидеть его.

Я сглатываю подступивший к горлу комок и тихо добавляю:

– Ну, она все равно не смогла бы остаться со мной навсегда.

– Но почему бы не завести новых друзей? – спрашивает Картер. – Ну, знаешь… которые могут быть с тобой всегда?

Из его уст это звучит как самая простая вещь на свете.

– Не вижу смысла.

– Не видишь смысла в дружбе?

– Ага. В моей жизни некуда впихнуть друзей. Нолан предпочитает, чтобы я всегда была с ним, даже во время работы, а нам приходится часто переезжать. Да и потом, мне с собой не скучно. У меня куча книг, и фильмов, и игр… и всякой другой фигни. Я могу построить из этого целую крепость. Настоящую офигенную крепость.

Вот теперь Картер наконец смеется. Не знаю как, но этот маленький бессмысленный кусочек моей биографии сумел разрядить обстановку. Кажется, я наконец наткнулась на что-то оптимальное .

– Ты никогда не пробовала писать, Лола? Какие-нибудь рассказы, например? – спрашивает Картер.

Я пристально смотрю на Ко, тихонько сидящую в своей клетке на комоде, и думаю о «Синье».

– Нет. А что?

– Да я все никак не могу забыть твою историю про койота в одежде девочки, которую ты рассказала в парке. Мне кажется, из тебя бы получился неплохой писатель.

– Тебе понравилась история про койота?

– Ага, – отвечает Картер.

Мне очень приятно это слышать. Приятнее, чем следует.

«Какое тебе дело до мнения какого-то мальчишки?» – осуждающе спрашивает Нолан в моей голове, но я пропускаю его слова мимо ушей.

За окном уже давно сгрудились серые набухшие тучи. Первые крупные капли дождя ударяются о стекло. Я возвращаюсь мыслями к пещере и снова слышу, как вода монотонно капает в подземное озеро. Интересно, слышала ли Лорелея этот звук, когда бежала сквозь пещеры в образе Пташки? Вспоминала ли она в этот момент о своих любимых жуках?

– А что ты обычно делаешь летом в дождливые дни? – спрашивает Картер, проследив за моим взглядом.

– Обычно?

Я не сразу понимаю, что он имеет в виду мою жизнь на Манхэттене. На самом деле сейчас я должна была быть во Франции, слушать Нолана, придирчиво оглядывающего новую квартиру, и смотреть в тысячный раз очередную часть «Пилы» с Ларри (я просто ненавижу этот фильм, а вот он как раз обожает, ведь Ларри – типичный белый мужик среднего возраста с нездоровым интересом к насилию).

– Конечно, тусуюсь со своими многочисленными друзьями.

– Сегодня, видимо, придется довольствоваться мной.

Ему больше не нужно держать меня за запястье: я не вырываюсь. Стараясь вести себя непринужденно, я кладу ладонь на внутреннюю сторону его предплечья. Кожа в этом месте такая мягкая… Я легонько провожу по ней пальцами, очерчивая невидимые линии, похожие на те, что я нарисовала на своей руке. И тут я наконец замечаю, что он застыл и едва ли не перестал дышать. Я поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются. Картер судорожно выдыхает. Я отдергиваю руку и чувствую, как мое лицо приобретает свекольный оттенок. О чем я вообще думала, трогая этого незнакомого парня в его спальне?

«Ты, очевидно, вообще не думала», – рычит Нолан.

Ощущая его невидимое присутствие, я краснею еще сильнее и начинаю сосредоточенно опускать рукав.