Евгения Кретова - Дом потерянных душ [СИ litres]

Аделия убрала альбом в сумку.

– Все упирается в старый дом, который был на месте нового. Значит, девочка связана с ним. – Рассуждала гадалка. – Раз она появилась сейчас, когда Светлана и Дмитрий что-то делали на участке, показывалась архитектору в конце 50-х вол время ремонта погреба, значит, ее потревожили строительством.

– Хочешь сказать, она похоронена где-то на участке? – Макс нахмурился.

– Или она умерла в старом доме, и не успокоится, пока не получит то, зачем пришла.

Макс помолчал, сделала несколько затяжек:

– А что это может быть?

С момента первой встречи с призраком Аделия сама об этом думала постоянно.

– Она ничего не просит. – девушка задумчиво брела к машине, прислушивалась к хрусту снега под ногами – такой белый, в Москве такого почти никогда не бывает. Ну, может, только рано утром, если мело́ всю ночь. – Она не заговаривает. Ни со мной, ни с архитектором, как я поняла из разговора с его дочерью. Витраж – незабудка, букетик в альбоме архитектора. – Девушка решительно обернулась к Максу: – Ты знаешь, я думаю, суть в этом букетике, в незабудках – forget-me-not. Понимаешь?

Макс не понимал. Прищурился и покачал головой.

– Ну же. Подумай сам. Это символ чистой любви и вечной памяти.

– Хм… Вечной памяти?

– Считается, что она растет на безымянных могилах… Ее приносят детям, умершим в младенчестве, понимаешь?

Макс прикинул услышанное:

– Это объясняет то, что призрак девочки не говорит. Допустим. Но что ей нужно?

– Имя, – Аделия смотрела на него так же ясно как тогда, в день их первой встречи. – Нам нужно понять, чья она.

Капитан шумно выдохнул:

– Неизвестная безымянная могила младенца на участке моей тетки… Н-да. Весело.

Он затушил сигарету о заснеженный парапет, отбросил окурок в урну. Распахнул перед Аделией пассажирскую дверь. Девушка не торопилась сесть в машину, смотрела на него изучающе, исподлобья. От этого взгляда у Макса зачесалось между лопатками. Он смахнул с плеч раздражение, обернулся.

– Надо искать там, где старый дом, – проговорила девушка и опустила глаза.

– Чего? – Капитан снова захлопнул дверцу, сунул руки в карманы куртки. – Ты о чем?

– Когда я подняла снег с землей, я видела… Видела этот участок до того, как на нем появился ваш дом. Видела в точности таким, как архитектор нарисовал. Ночь, огни из квадратного оконца, забор с перевернутыми глиняными крынками. Ранняя весна – земля сырая, жирная от талого снега. И визг.

– Как тот, о котором говорила мать Татьяны Архиповны? – Макс пытался абстрагироваться от того, что речь идет о поиске призрака, пытался вести расследование так, будто они искали нечто материальное, понятное.

Он не верил в мистику и чертовщину. Не верил в призраков и гадания. Вот это все, что происходила на его глазах, больше всего напоминало фокусничество. Он с сомнением уставился на девушку, решая – сейчас ей сказать, что не верит ни одному ее слову или не обострять?

Аделия смотрела на него с надеждой.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – прошептала исступленно. – Знаю, что не веришь. Я сама себе не верю. Но таких совпадений не бывает, Макс.

Он нахмурился:

– Допустим. Но что ты предлагаешь? Перекопать весь участок тебе никто не даст, какой гадалкой ты не представляйся. – Отметил резонно. – Да и земля промерзла – зима.

– Значит, придется ждать до весны. Призрак ждал десятки лет. Подождет и до весны.

Как это часто бывает в канун Нового года, стоило только офисным зданиям закрыться, как начался снегопад. Будто выметая последние тревоги уходящего года, он крался за горожанами, заметал их торопливые следы, приглушал звуки. Огни светофоров скользили по лобовым стеклам проезжавших автомобилей, праздничная иллюминация рассыпались на капотах ледяным крошевом, догорала в глазах прохожих.

– Еще осталось в пробке застрять, – проворчал Макс, перестраиваясь в крайний левый ряд на развязку.

Аделия смотрела в окно на уплывающий город, на потемневшие заснеженные равнины, бесконечные, ледяные. И молчала. Предстоящий новый год – первый в ее жизни с чужими людьми. Обычно они встречали его дома. С родителями. А сегодня рядом с ней никого. Родителей не стало. Сестра налаживала свою жизнь и «вне зоны доступа». Близнецы… Они так увлечены новой компанией, новыми заботами, что их практически не видно весь день. Иногда слышно. Из детских комнат. Лото, пантомимы, украшение дома – у них как раз тот возраст, когда им взрослые в тягость.

Макс заметил ее настроение.

– Ты помрачнела. Что-то случилось? – Девушка молчала в ответ. Машина замерла на списке с развязки, «дворники» работали, методично сметая пушистый снег с лобового стекла. – Хочешь, никуда не поедем?

– Это как?

– А вот так. Вернемся в горд, забуримся куда-нибудь и встретим этот год вдвоем.

– Сейчас все уже расписано, – отозвалась девушка, не оборачиваясь.

Макс прикинул, что – да, наверняка так и есть. Пытался сообразить, как решить проблему, к кому обратиться, у кого может быть свободная квартира. Плохо то, что все они в Москве. А до Москвы они – он взглянул на часы – не доберутся.

– Не парься. – Аделия услышала его вздох. – Говорят, что на переправе коней не меняют.

Пробка сдвинулась, они выехали на трассу. Здесь было просторнее и движение – оживленнее. Снег валил, будто кто-то там, на небесах, решил выбить пыльный половик. Ветер стих, и снежные хлопья теперь падали тихо, кутая машины словно в пуховые платки.

– Ада, – Макс позвал неуверенно, будто еще не решил, стоит ли. Или отзовется ли она.

Аделия посмотрела на него. Взгляд уперся в распахнутую ладонь – она ждала ее руку.

– Все, что я говорю и делаю в эти дни, все направлено на одно-единственное желание, чтобы ты перестала от меня сторониться. Я не знаю, что было в твоей жизни раньше. Думаю, что я сам не с того начал, когда познакомился с тобой… Но я очень надеюсь, что смогу удержать тебя рядом с собой. Хотя бы на какое-то время, чтобы ты успела понять, нужен ли я тебе.

– А я тебе нужна? Ты ведь не знаешь меня, – она все еще смотрела на распахнутую ладонь.

– Нужна. Рядом с тобой у меня ощущение, что я дома. Впервые в моей жизни, – он прищурился, пряча взгляд за красными габаритами попутных автомобилей.

Сердце пропускало удар за ударом, шелест «дворников» по лобовому стеклу оказался единственным звуком, который он осознавал. Потому что слушать дыхание притихшей рядом с ним девушки не хватал сил.

Макс решительно перестроился в правый ряд, нырнул в карман и остановил машину.

Порывисто повернулся в кресле к Аделии – чтобы видеть ее взгляд. Понять, что там, за его неприступной ясностью. Чтобы ловить ускользающие черты, невысказанные признания. Любые. Какими бы они ни были. Больше всего сейчас он хотел, чтобы тяжесть, поселившаяся под сердцем, развеялась.