Wind-n-Rain - Kill the Beast

— Тилль, ты просто… Аааа…

— Говори, милая…

— Ты лучший…

На несколько секунд слух мой пронзается тишиной. Никаких тебе охов-вздохов, ни стонов, ни пошлых слов… Пользуюсь случаем — быть может, сон закончился? В очередной раз предпринимаю попытку поднести руки к лицу — и вновь безрезультатно. Выворачиваю голову ещё глубже вправо, оставляя экран с динамичной, но немой сценой кошмарной порнохроники за пределами видимости, и вижу свою правую руку. Она надёжно захвачена петлёй: крепкая на вид верёвка ведёт назад — туда, куда я уже не могу дотянуться взглядом. Выворачиваюсь всем туловищем, упираясь пятками в матрац — как уход от болевого на татами — с левой стороны такая же картина: рука, петля, верёвка. Превозмогая головную боль, опираюсь на макушку — не зря же мы годами качали мышцы шеи в положении мостик с упором на голову — верёвка едина. Она намертво закреплена морским узлом за решёткой кровати, захватив мои запястья двумя искусными петлями.

— Твой бывший так не умел, да? Кстати, ты так ничего о нём и не рассказала. Как его звали?

— Ну что ты заладил: бывший-бывший! Забудь про него! Я же забыла!

— А подружку свою забыла?

— Юльку? Ну далась она тебе! Она хорошая. Просто… несчастная!

А что, если перенести весь вес на одну сторону, чтобы усилить натяжение верёвки на запястье с другой стороны, а с этой ослабить? Пробую. Нет. Похоже, система узлов просчитана слишком тщательно: верёвка достаточно свободна, чтобы я могла шевелиться, чтобы руки не затекали, но… Она слишком надёжна, чтобы я могла высвободиться.

— Нехорошая она. Пойми, такие люди… Они портят хороших девочек. Она испортит тебя. Такие, как она, родились бракованными. Я знаю, тебе жаль её и всё такое, но поверь мне…

— Фу, Тилль, ты слишком категоричен! Она моя подруга, и да, есть причины, по которым я не могу рассказать ей о тебе, но всё равно — она моя лучшая подруга.

— А вот здесь ты молодец. Никто не должен знать о нас. Кругом столько завистников! Нас не поймут!

— Не поймут! Тилль… А ты меня любишь?

— Мм, моя сладкая. Второй заход?

— А, о, э, дааа!

Череда глумливых постанываний вновь заполняет пространство, в котором я нахожусь. Это очень страшный сон. Если не найду способ выбраться из него, то опоздаю на пары. Бах! Воспоминания о событиях последних дней пронзают мозг точечным ударом молнии. Нет никакого университета — я же бумаги забрала… Бах! Я ехала в поезде… Бах! Доктор Лоренц…

— Я запомнил её такой, а ты?

Знакомая фраза. Знакомый голос. А вместе они… О, нет!

— Уже проснулась? Надеюсь, кино тебе понравилось? Я долго думал, показывать его тебе или нет. Хотя… — вслед за звуком скрипнувшей двери в комнате раздаются шаги, и вскоре высокая тень в белой сорочке нависает над моим ложем. — Хотя нет, не долго. У меня много их, и я подумал, что тебе тоже понравится.

Хочу сказать, хочу крикнуть — бесполезно: рот иссушен, язык опух, губы потрескались, а голос… Только невнятный хрип вырывается из воспалённой глотки.

— Я знаю, знаю, у меня была такая же реакция, когда я впервые наткнулся на эту запись… Ханц, бармен из «Карамели»… У него есть код доступа к этому, как бы его назвать… Видеохранилищу. Однажды он предложил мне воспользоваться его аккаунтом, просто так, из лучших побуждений… Хотя остальным давал свой пароль только за большие деньги.

Он меряет пространство возле кровати спешными шагами, он возбуждён и зол. Да, он читает мне лекцию.

— Я никогда не интересовался подобной чушью — кому могут быть интересны дешёвые хоум-видео жалких ловеласов и их малолетних блудниц? Но Ханц намекнул, что там есть что-то и для меня… О да: он видел меня с Анной в клубе пару раз. Он узнал её.

Всё это не укладывается в голове. Картинки из клуба, в котором я бывала с ним. Анька с Лоренцом… Там же? Как такое возможно?

— А я-то терялся в догадках — и почему это моя ненаглядная меня бросила? Что я сделал не так? А она просто нашла кого получше: рослый, мускулистый, развязный, популярный, красавец, сердцеед… Тилль Линдеманн. Тренер по волейболу. Полководец армии дев.

Анькин тайный любовник? До Линдеманна? Но как?

— Мы познакомились в диспансере: случайно столкнулись в коридоре, разговорились. Я думал, она моя. Я думал, что буду у неё первым, а она сочла нашу связь ошибкой.

Почему она и о нём мне ничего не рассказала? Наверно потому же, почему и я о нём никому ничего не рассказывала. О таких, как он, не рассказывают. И он знает это. И он пользуется этим.

— Три месяца встреч, а потом решила, что я не так хорош для неё… Вот, попей.

Приподнимаю голову над подушкой — на мне всё та же несвежая одежда, в которой я отправлялась в путь, в столицу, а вот постельное бельё подо мной пахнет новизной. Жадно присасываюсь к высокому стеклянному стакану — моя жажда такова, что не чувствую даже вкуса воды, лишь бездумно, остервенело, по-звериному глотаю её, пропуская мимо вкусовых рецепторов, отправляя прямо в пищевод, а остатки её неуклюжими ручейками стекают по подбородку, по шее… Кофта намокает, а я всё ещё не могу оторваться от стакана, пока не осушаю его полностью.

— Полегче? Позже я тебя покормлю. От наркоза тяжело отходят, даже бредят, бывает… Но ты держишься молодцом. Тем более после путешествия в чемодане. Должно быть, всё тело ломит? Скоро пройдёт.

В очередной раз жмурюсь в потугах изгнать песок из глаз — он замечает это. Когда же он чего-то не замечал?

— Ох, извини, не подумал.

Мочит бумажную салфетку водой из бутылки, из которой только что наполнял стакан, и протирает моё лицо. Потрескавшиеся губы, горящие щёки, воспалённые глаза увлажняет с особой тщательностью. Наконец, могу смотреть, не испытывая боли. Он улыбается. Впервые осознаю природу его торжества.

— Ты… убил её?

Ухмыляется с ноткой грустинки.

— Зачем? Разве похож я на убийцу? В сети и без меня всякого сброда хватает… Ханц лишь спросил, можно ли выставить её на аукцион, и я с горяча согласился. Сейчас жалею.

— Аукцион? Это ещё что… — захожусь в приступе кашля.

— У них там на этом форуме примочка такая есть — мемберы выставляют кандидатуры девушек из числа неугодивших или просто надоевших на торги. И кто даёт ресурсу бОльшую сумму — отправляется… Ну ты поняла. Они, как правило, орудуют в чужих землях, чтобы запутать следы, так что я действительно не знаю, кто выкупил Анну.

Откидываюсь на подушку, всё ещё пытаясь преодолеть кашель, переходящий в крик, затем в рыдания. Так просто… Девушки-игрушки, девушки-товар, девушки — просто добыча. Дичь, мясо. Кушать подано. И все как будто в курсе. И всем как будто наплевать. И как будто не как будто…

— Убей меня, тварь! Ты же за этим меня похитил? Я тоже на том сайте? Говори! Всё говори, а потом убивай!