Ванесса Сэвидж - Женщина во тьме

Выхожу проводить Джо и Миа. Новая школа недалеко, мне хочется пойти вместе с ними, да только одному – семнадцать, а другой – пятнадцать, так что они скорей умрут, чем позволят матери их сопровождать. Бормочу «до свидания!», обхватив себя руками, ежусь на холодном ветру и, пока сын и дочь не скрылись из виду, смотрю им вслед.

Стараюсь глубоко вздохнуть, сглатываю комок в горле и бреду к дому. Вдруг на береговой тропе [4] Береговые тропы – национальные пешеходные маршруты, проложенные в Великобритании вдоль береговой линии. Особенно живописна протянувшаяся на 1000 км береговая тропа юго-западного побережья, где происходят описываемые в романе события. замечаю размытый туманом силуэт и замираю. Этот кто-то смотрит не на море, а на меня. В лучах холодного утреннего солнца чувствую не страх, нет – ярость и, перебежав дорогу, выхожу на пешеходную дорожку.

– Эй, – ору я вслед удаляющейся фигуре, – в чем дело?

Бесполезно кричать против ветра. Кто бы ни был тот человек, он уже скрылся за холмом. Запыхавшись, преодолеваю половину подъема. Но в тонкой футболке так холодно, что спускаюсь обратно. Проходя мимо двадцать восьмого дома, в окне второго этажа вижу Лин. Наблюдает за мной. Мимо Патрика – он как раз надевает куртку в прихожей – пулей влетаю в дом.

– С тобой все в порядке? – спрашивает муж.

Я киваю и подставляю щеку для поцелуя.

– Показалось, что увидела знакомого. Вот и все.

Взглянув на пустую дорожку, Патрик хмурит брови.

– Постараюсь прийти сегодня пораньше.

– Перестань, я прекрасно себя чувствую.

Однако, услышав стук захлопнувшейся двери, вздрагиваю и, чтобы успокоиться, делаю несколько глубоких прерывистых вдохов. Выглядываю в окно – на береговой тропе пусто. Проверив по дороге, закрыта ли цепочка на входной двери, иду на кухню. Меня окружает мертвая тишина. Включаю радио, прибавляю громкость и мою посуду, оставшуюся после завтрака. Беру тряпку и, протерев кухонное окно, распахиваю его настежь. В помещении становится светлее, на душе – немного легче.

Посуда убрана, стол вытерт. Смотрю на бесчисленные коробки. Клянусь, с прошлого вечера эти горы даже подросли. Вчера были Анды, сегодня – Гималаи. Проблема в том, что… Конечно, до прихода Патрика я могу все распаковать, а что делать потом, когда начнем перестилать полы и красить стены? Придется все складывать обратно.

Вдруг вершины картонной гряды освещает вынырнувшее из-за туч солнце. Я живу на берегу моря и не собираюсь в солнечный день прятаться от тех, кто, прогуливая собак, интересуется новыми обитателями дома-убийцы.

В мозгу звучит умоляющий шепот Патрика: «У тебя получится, измени его, сделай другим, сделай лучше».

«К черту», – бубню себе под нос и хватаю ключи. Разве не желание изменить жизнь занесло нас сюда? Пусть это не тропический берег моей мечты, но все-таки увлекательное приключение. Или станет таким, если я постараюсь.

Здесь есть магазинчик «Сделай сам». Он маленький, тесный, забит старыми деревянными шкафами и полками со всякой всячиной. Там пыльно, пахнет сыростью и опилками. Выбор красок и обоев небольшой, да и сто́ят они, вероятно, раза в два дороже, чем в крупном торговом центре, однако я ждать не могу. Не терпится вновь увидеть на лице мужа восторг, волнение и надежду.

И я могу этому помочь. Вот белила фирмы «Фэрроу энд Болл», обои с бабочками от «Осборн энд Литтл». Пожалуй, надо взять еще несколько рулонов и еще краски.

Пока несу товар к кассе, начинает ломить спину. Оглядываюсь по сторонам, не следит ли кто, но в магазине нет ни одного покупателя.

– Похоже, у вас будет немало работы, – кивая на мои пакеты и ожидая, пока пройдет оплата, говорит продавец.

– Так и задумано, – улыбаюсь в ответ.

Я уже выхожу, как вдруг слышу:

– Скажите, это вы поселились в доме-убийце?

Улыбка сползает с моего лица. Так вот кто мы теперь – новая семья из дома-убийцы? Пропускаю вопрос мимо ушей и, крепче ухватив пакеты, ускоряю шаг. Нет, этому не бывать.

На береговой тропе нахожу скамейку и, бросив на землю сумки с покупками, сажусь передохнуть.

– Я знал, что это ты.

Улыбаюсь. Это Джо. Он садится рядом. Форма новой школы мне не нравится – слишком много черного. На ее фоне мальчик кажется бледным, резче выделяются темные круги под глазами.

– Вас раньше отпустили?

– Нет, просто у меня перерыв между уроками.

– Или, как мать, отлыниваешь?

– От чего?

Вздыхаю.

– Обещала отцу весь день распаковывать коробки. Их так много, а солнце такое…

– Что ты махнула на них рукой.

– Я должна их разобрать, но…

– Мам, не объясняй, не нужно.

– Как прошел первый день?

Джо пожимает плечами, откидывается на скамейке и, закрыв глаза, подставляет лицо неяркому солнцу.

– Уроки, по-моему, нормально. Художественный класс очень достойный, и учительница мне понравилась. Обещала помочь мне сделать портфолио.

От его слов в душе вспыхивает радость. Я так волновалась – сможет ли Джо найти себя? Разовьет ли свое дарование? И слушать, что он воодушевлен, строит планы на будущее, просто замечательно.

– Ты по нему скучаешь? – спрашивает Джо.

– Ты про старый дом?

Он кивает.

Пока думаю, что ответить, всматриваюсь в морскую даль. Скучаю ли я? Не хватает Кэролайн. И походов в город за покупками. В том доме я прожила много лет, но был ли он мне дорог? Безликий, просто никакой, точно пустой холст. Новый дом, дом-убийца, полон разных возможностей. Однако, к сожалению, не только их.

– Меня радует, что здесь можно многое сделать, – отвечаю наконец. – И в доме, и в городе. Мечтаю о лете: к тому времени отремонтируем дом и сможем больше гулять. Но… Там я спала по ночам, а здесь будит гудящий за окнами ветер, шум моря, какие-то скрипы и шорохи. Я по-прежнему просыпаюсь от сердцебиения и представляю…

Умолкаю на полуслове. Джо понимающе кивает.

– Знаю. – Он нагибается вперед, темные волосы падают на лицо. – А это что? – спрашивает, глядя на сумки.

– Хочу, чтобы дом стал по-настоящему нашим. Хочу превратить его в уютное семейное гнездо.

Джо возвращается в школу, а я домой. Раздается звонок. Беру телефон и слышу звук, напоминающий свист ветра, какие-то щелчки. Жду. Телефон молчит. Наверное, ошиблись номером или неполадки со связью. Пугаться я не собираюсь. Все только и ждут, что мы смиримся с ярлыком, который на нас навесили, но я этого не допущу.

Выталкиваю из гостиной в холл гору ящиков и принимаюсь за дело. Нежной серо-голубой краской покрываю грязно-серую, в желтых подтеках, стену. Замазываю Яна Хупера, замазываю дом-убийцу. Вместо него здесь снова будет семейный очаг Патрика Уокера. Просто дом, где поселится счастье. Представляю улыбки на лицах детей, когда вернутся из школы.