Ванесса Сэвидж - Женщина во тьме

Казалось, все позади. Я собралась уходить, как вдруг появился этот доктор и стал проверять мою психику, спрашивать, почему я пошла на этот шаг и нет ли мыслей повторить его снова; задавал вопросы о Патрике, о детях, о доме, о маме. Я заплакала, а врач записывал что-то на листке бумаги. Я разозлилась, попыталась его вырвать, но тут вошел Патрик, увидел, что я плачу, и сцепился с чертовым доктором.

С той минуты они стали разговаривать между собой и вышли. Я могла бы расслышать, о чем они говорят, но зажала руками уши, чтобы до меня не долетело ни единого слова.

Вернулся Патрик один. Он нес белый пакет с лекарствами.

– Успокойся, Сара. Идем домой.

На углу ждут Миа и Джо. Чтобы согреться, дети жмутся друг к другу. На лицах странное выражение – так смотрела на меня Кэролайн. Подходим к машине – дети стоят сбоку, держатся поодаль, на расстоянии трех шагов, и сторонятся матери, как неразорвавшейся бомбы.

Не сказав за всю дорогу ни слова, в полном молчании подруливаем к дому и останавливаемся. Свет фар выхватывает из темноты красную дверь. В других домах уже зажглись окна. Соседи, сидя перед мелькающими экранами телевизоров, ужинают, расслабляются после рабочего дня. Теперь понимаю, о чем говорил Патрик. Дома стоят слишком тесно, это на нас давит. Воздух тяжелый, кислорода не хватает, дышать нечем.

– Выходите, – бросает Патрик детям и выключает мотор.

Наш дом опять погружается во тьму.

Миа с Джо выбираются из автомобиля. Сын медлит, оглядывается, но сестра хватает его за руку и уводит.

Открыв аптечный пакет, Патрик вынимает коричневый пузырек с таблетками.

– Мне кажется… Мне кажется, ты не захочешь глотать их на глазах у детей.

Смотрю на лекарство. Не захочу. Они еще помнят, как тогда, после смерти матери, вернувшись из госпиталя с похожими таблетками, я вообще не вставала с постели.

– Сара, они помогут. Не бойся.

Не в силах унять дрожь, открываю рот. Патрик кладет мне на язык белую пилюлю, и опять возникает призрак из сновидения. Хочу открыть дверь машины, но Патрик удерживает мою руку.

– Подожди, – произносит он, не сводя с меня глаз, – еще один вопрос. Не хотел говорить тебе, пока ты была в клинике. Кто-то постоянно задает разные вопросы. Приходили ко мне на работу.

– Какие вопросы?

– Обо мне, о моих родителях… Мне кажется, частный детектив. Кто-то разыскивает Джо.

Не понимаю.

– Зачем частному детективу разыскивать Джо?

– Думаю, это ее семья. Семья Ив.

Меня трясет как в лихорадке. Ив. Родная мать Джо.

– Ты же утверждал, что семьи у нее не было.

Патрик сжимает мне руку.

– Нет, я сказал, что Ив жила одна и связь с семьей не поддерживала.

На самом деле он говорил совсем другое: мать Джо – такая одинокая, что некому было даже оплакать ее смерть, – умерла, и только мы можем позаботиться о ребенке.

– Если придут к нам домой и скажут Джо… – Патрик медлит, дотрагивается до синяка на тыльной стороне моей ладони. – Вина за все, что произошло с Ив, лежит на ее родственниках. Я не позволю им отнять у нас сына.

– Но…

– Если мы переедем, все решится само собой.

Патрик обходит машину, открывает мне дверцу, помогает выйти.

– Как счастливо мы заживем в этом доме, – шепчет он, и я знаю, о каком доме идет речь.

А в голове все крутятся, крутятся слова Кэролайн, не могу забыть страх и настороженность на лицах Миа и Джо, их отчужденность. Накатывает паника. Патрик прав, я должна защитить своих детей – сделать все, чтобы мы все начали новую жизнь. Это вовсе не бегство. Там мне будет лучше, я сама смогу стать лучше.

– Хорошо. – На языке еще сохраняется горький привкус пилюли. – Можешь взять эти деньги. Давай купим твой дом.

Мне часто снится, что я в этом доме, в темноте, понимаю, что тут кто-то есть, но никого не вижу. Я бегу, холл во сне все тянется, превращается в длинный коридор, а я убегаю, потому что за мной гонится дракон в мужском костюме, а я никогда не могу от него убежать. В коридор выходят комнаты, можно забежать в одну из них, но я не хочу, потому что знаю: за каждой дверью поджидает опасность, и если задержусь, никогда не найду выход.

Сегодня на доме-убийце появилась большая красная надпись: «Продано». Несколько человек молча наблюдают, как ею заклеивают другое объявление – «Продается». Местные жители не думали, что такое возможно. В самом деле, какой идиот позарится на этот дом? Зеваки прячутся в тень и делают вид, что они здесь случайно, просто прохожие. Но только не я. Скрестив руки на груди, стою посреди улицы. Меня домом-убийцей не испугаешь.

– Интересно, кто его купил? – обращается ко мне, пожимая плечами, один из наблюдающих.

Он предлагает сигарету, я беру. Прикуриваю от его зажигалки. Наклонившись, чувствую неприятный кислый запах изо рта.

– Наверное, тот, кто ничего не знает, – отвечаю.

Мужчина смотрит так, словно у меня не все дома.

Когда это случилось, меня в городе не было. А до моего отъезда этот дом не обрел свою дурную славу. Люди же, которые собрались тут сегодня, никуда не уезжали. Они смотрят с опаской и переходят на другую сторону улицы, боятся подойти близко к дому, будто их кто-то туда затащит.

В моем сне нет дома-убийцы, а есть самый обычный особняк: в холле ковер в коричневых и бежевых завитушках, на стенах тисненые обои. Я бегу, а все мелькает, кружится, холл превращается в длинный коридор. И появляется нечто – оно проносится по комнатам, куда я боюсь заглянуть, хватает меня за ноги и словно втягивает в неистовый водоворот.

Человек с гнилым дыханием ничего от меня не узнал. На самом деле мне известно, кто поселится в доме-убийце. Они не местные. Что ж, настало время проявить соседское гостеприимство.

За домом кто-то следит. Когда мы приехали, а за нами прибыл фургон с вещами, у дома уже выстроилась целая шеренга. Несколько зевак подошли ближе и в полном молчании наблюдали, как Патрик вставил в замочную скважину ключ. Никто не поздоровался, никто не сказал доброго слова – просто смотрели, как выгружают мебель.

За окнами без штор, у всех на виду, я чувствовала себя очень неуютно, и с каждой минутой неловкость только нарастала. Не думаю, что дети заметили этих людей. Патрик тоже. Когда я ему их показала, он лишь засмеялся.

– Ну да, мы теперь знамениты. Не обращай внимания на этих вурдалаков.

– Кажется, они чего-то ждут.