Камилла Лэкберг - Серебряные крылья

— Не бегай по каменным плитам! — крикнула Ингрид с дивана из ротанга.

— Ой, мамочка, ты стала совсем мокрая! — озабоченно проговорила Жюльенна, высвободившись из маминых объятий и заметив, что на блузке Фэй образовалось мокрое пятно.

— Ничего страшного, моя дорогая. Высохнет. А ты что — так и не вылезала из бассейна с тех пор, как я уехала?

— Не-а, — захихикала Жюльенна. — Я спала в бассейне и обедала в бассейне.

— Подумать только! Я считала, что у меня маленькая доченька, а она, оказывается, русалка…

— Да! Как Ариэль!

— Точно, как Ариэль.

Фэй провела рукой по мокрым волосам дочери, которые уже приобрели зеленоватый оттенок.

— Пойду разберу чемодан, скоро спущусь! — крикнула она Ингрид, которая, кивнув, вернулась к своей книге. Судя по всему, ее мать стала больше полагаться на умение Жюльенны плавать.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, Фэй закинула чемодан в спальню. Быстро сняла с себя мокрую блузку и другие вещи, в которых приехала, и надела мягкий домашний костюм из хлопка. Чемодан на колесиках она поставила в гардеробную. Ее помощница по дому Паола потом все распакует.

Постель казалась такой притягательной, что Фэй прилегла на покрывало, скрестив руки за головой, и позволила себе расслабиться. Воспоминания о том, что произошло в постели в Риме, заставили ее невольно улыбнуться. Зевнув, Фэй почувствовала, насколько устала — прошедшей ночью она в буквальном смысле слова ни на минуту не сомкнула глаз. Зато проспала всю дорогу до дома. Сейчас ей не хотелось случайно заснуть, однако за все эти годы Фэй научилась глубоко расслабляться на несколько минут, чтобы потом вставать с удвоенной энергией. Хитрость заключалась в том, чтобы не закрывать глаза, так что она огляделась, отмечая отдельные детали и целостную картину.

Спальню Фэй считала своим оазисом. Здесь тоже царили светлые тона — свежий белый в сочетании с мягким голубым. Легкая элегантная мебель, ничего тяжелого и массивного. Ничего похожего на тот огромный письменный стол, который она купила в подарок Яку лишь потому, что когда-то он принадлежал Ингмару Бергману. Як обожал такое. Красивые жесты. Постоянную похвальбу. Отправиться с гостями на экскурсию по квартире и как бы невзначай упомянуть, что стол, мимо которого они только что прошли, принадлежал великому режиссеру.

Фэй оглядела свой изящный белый письменный стол. Он никогда не принадлежал какому-то самодовольному властному старикану, который всю свою жизнь обманывал и использовал женщин. Этот стол принадлежал только ей. Он не прогибался под грузом прошлого. Как и сама Фэй. Она освободилась от своей истории. Создала себя заново.

Фэй села, спустив ноги с края кровати. Тревога, вызванная словами Керстин, снова ворвалась в ее сознание. Дальше этот вопрос откладывать невозможно.

Кабинет Керстин пустовал, так что Фэй предположила, что его хозяйка в своей комнате. После обеда та любила прилечь отдохнуть, но Фэй старалась не думать о том, что ее верная спутница уже немолода, что ей перевалило за семьдесят. От одной мысли, что Керстин не всегда будет рядом с ней, у Фэй сжимало грудь и становилось тяжело дышать. С тех пор как она потеряла Крис, ей стало слишком ясно, что ничто не вечно и никто не вечен. Хотя смерть и до того была в ее жизни частым гостем…

Она постучала в дверь комнаты Керстин.

— Ты проснулась?

— Я не сплю.

Когда Фэй вошла в комнату, Керстин села на постели и потянулась за очками, лежавшими на ночном столике. Взгляд ее был затуманен сном.

— Ты крепко спала?

— Я не спала, — повторила Керстин и поднялась, разгладив брюки. — Просто дала отдых глазам.

Фэй немного поморщилась от сильных запахов, царивших в большой спальне Керстин. Познакомившись однажды в самолете с Бенгтом, работавшим в шведском посольстве в Мумбаи, Керстин начала проводить все больше времени в Индии. Взяла шефство над детским домом и часто уезжала туда с огромным количеством полезных вещей для детей. Беда лишь в том, что на обратном пути она прихватывала с собой массу всяких индийских штучек для дома. Временами пыталась потихоньку протащить на диван в гостиной какую-нибудь подушечку с золотой бахромой или яркий плед, однако Паоле дано было строгое указание, что все подобные предметы следует немедленно отправлять в комнату «мисс Карин». Довольно вскоре они отказались от попыток научить пылкую итальянку произносить имя Керстин, поэтому нашли компромисс в виде более простого «Карин».

— Соскучилась по Бенгту?

Керстин фыркнула и надела тапочки, аккуратно стоявшие рядом с кроватью.

— В моем возрасте уже не скучаешь друг по другу. Это как бы… совсем другое, когда становишься старше.

— Да ладно, не рассказывай, — улыбнулась Фэй. — Паола доложила мне, что «Ms Karin has much nicer underwear now» [2] Мисс Карин теперь носит куда более красивое нижнее белье ( англ .). .

— Ну Фэй!..

Керстин покраснела до самой шеи, и Фэй не смогла удержаться — подошла и обняла ее.

— Керстин, я так рада за тебя… Но надеюсь, что он не заберет тебя к себе насовсем — ты нужна нам здесь.

— Не волнуйся. Обычно я устаю от него.

Керстин улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными.

— Пойдем в кабинет. Я должна тебе кое-что показать.

Они молча двинулись вниз по лестнице. С каждым шагом сердце Фэй падало все ниже. Что-то не так. Случилось нечто серьезное.

Керстин уселась за письменный стол и запустила компьютер. Фэй села на один из двух чиппендейловских кресел [3] Стиль мебели, названный в честь английского краснодеревщика XVII в. Т. Чиппендейла; отличается особой изысканностью форм. , стоящих у стола. Хотя в кабинете Керстин действовал запрет на сари, Фэй оборудовала его с мыслью о своей компаньонке. Помимо недавно возникшей страсти ко всему индийскому у Керстин была в жизни одна большая любовь: Уинстон Черчилль. Поэтому Фэй придала ее кабинету классический английский стиль с легким налетом современности. А изюминкой стало огромное фото Уинстона Черчилля в раме, красовавшееся на стене напротив письменного стола.

Керстин повернула монитор к Фэй, которая подалась вперед, пытаясь разобраться в цифрах, мелькающих на экране. Сама она прекрасно разбиралась в нумерологии делового мира, но Керстин оказалась уникальным профессионалом. Уинстон строго смотрел на них, но Фэй избегала поднимать глаза на фотографию. В данный момент ей менее всего нужен осуждающий мужской взгляд.

— Я веду реестр акций «Ревендж», поскольку ты плотно занята американским рынком и новой эмиссией. До того как ты уехала в Рим, были проданы два пакета акций. А теперь ушли еще три.

— Покупатель тот же?

Керстин покачала головой:

— Нет. Однако меня не покидает мысль, что покупки все же синхронизированы.