Лиза Грей - Без следа

Джессика завела мотор и выехала обратно на бульвар Колорадо. На небе собирались огромные черные тучи. Скоро явно должен был пойти ливень. Словно подслушав ее мысли, где-то вдалеке прогремел гром. По небу скользнула яркая двузубая молния. Через пару мгновений по стеклу застучали крупные дождевые капли, и Джессика включила стеклоочистители.

Когда она доехала до бульвара Игл-Рок, стеклоочистители метались вовсю. Дождь перешел в настоящий ливень. Джессика наклонилась вперед, пытаясь разглядеть дорогу; где-то впереди виднелись две красные точки задних фар. Она включила дальний свет. Стеклоочистители взревели и продолжили бороться со стихией. Улица стремительно пустела; люди прятались по барам и магазинам.

Джессика проехала мимо мотеля и повела машину дальше. Вскоре она заметила еще одну неоновую вывеску. Пикап проезжал мимо распахнутых, несмотря на непогоду, дверей магазина. На вручную раскрашенной вывеске значилось: «У Ральфа».

Джессика остановила машину рядом и сразу забежала внутрь, но ее волосы и одежда все равно насквозь промокли. Она направилась прямо к холодильнику с алкоголем, придирчиво осмотрела стоявшие внутри винные и пивные бутылки и круто повернула к прилавку. На нее поднял глаза стоявший за кассой паренек:

— Погода сумасшедшая, да? — Ничего не выбрали? — продолжил он, заметив, что ее руки пусты.

— Дайте бутылку лучшего виски, пожалуйста.

— У нас тут только один сорт, думаю, он и есть лучший.

Он потянулся на верхнюю полку и осторожно спустил на прилавок бутыль «Джонни Уокера». Джессике он не особо нравился, но делать было нечего.

— Что-нибудь еще? — спросил паренек, опуская виски в бумажный пакет.

— Спасибо, нет, — Джессика расплатилась картой.

— Что-нибудь отмечаете? — он передал ей пакет.

Джессика расплылась в улыбке:

— Надеюсь.

Подъехав к мотелю, Джессика заметила, что парковка перед шестым номером опустела. Зеленый «Форд» Коннора исчез, свет в комнате был погашен. Возможно, он уже и думать забыл о Джессике и отправился на свидание с Рэйчел, той секретаршей. Возможно, и вовсе уехал куда подальше.

Джессику снова заполонило осознание того, как же ей повезло. Она наконец выяснила правду, умудрившись при этом не выставить себя полной дурой в отношениях с очередным придурком. Возможно, у нее наконец действительно появилась причина перестать бежать от самой себя. Лицо у нее горело.

Она вышла из пикапа и на секунду замерла на месте, подставив лицо бешеному дождю. Затем вытащила из кабины бутылку виски и направилась к двери номера. Зайдя внутрь, она набросила цепочку и выложила «Глок» на тумбочку. Мокрые резиновые подошвы ее кед поскрипывали; джинсы и футболка плотно облепили все тело. С волос на пол капала вода. Джессика стащила кеды, сняла одежду и белье и свернула их в небольшой комок. Затем она направилась в душ, где повернула горячий кран и затряслась, ожидая, пока вода как следует прогреется. Взглянув на часы, лежавшие на кучке одежды, она довольно кивнула: у нее было еще около часа. Затем она зашла в кабину.

Тридцать пять минут спустя Джессика уже стояла перед большим зеркалом, изучая собственное отражение. Она потратила целых десять минут на выбор наряда и остановилась на коротком платьице в черно-белую клетку и черных кожаных ботинках до середины голени. Высушив волосы, она слегка взбила их, чтобы добиться легких локонов. Наконец нанесла легкий макияж — немного туши, немного румян, слегка тронуть губы красной помадой.

Она уселась за стол и откупорила «Джонни Уокера», а затем плеснула виски в казенный стакан. Янтарная жидкость заплескалась у самого края. Джессика быстро выпила виски и выдохнула горячий проспиртованный воздух. Ей ужасно хотелось вытащить сигаретку, но табличка «Не курить» и датчик дыма намекали, что это было бы не лучшей идеей. Подумав, она еще раз наполнила стакан и вытерла оставшийся на стекле алый отпечаток.

По окну продолжал барабанить дождь. До ушей Джессики еле доносился шум машин, проезжавших по Йоркскому бульвару. Скоро к ним должна была присоединиться и та машина, которую ждала она.

Она ужасно нервничала, сильнее, чем если бы за ней должен был приехать какой-нибудь кавалер. Внезапно она вспомнила, как они с Тони пошли в мексиканский ресторан и он принялся вытирать губы, прежде чем исторгнуть из них целые потоки лжи.

Джессика потянулась к сумке, вытащила из нее кошелек и извлекла оттуда фото Памелы Арнольд. Разгладив карточку, она принялась рассматривать изображенных на ней женщину и ребенка. Фотобумага давно утратила свой глянцевый блеск, и Джессика провела по ней пальцами. Как долго она была готова принимать эту ложь за чистейшую правду…

На самом ли деле эту женщину звали Памелой Арнольд? Была ли она мертва, как ей рассказывал Тони, или все еще жива? Сидела ли она сейчас за обеденным столом вместе с мужем и дочерью? Носила ли выросшая девочка со снимка у себя в бумажнике похожую карточку? Имели ли хоть какое-то значение ответы на все эти вопросы?

Нет, конечно. Эта женщина ничего для нее не значила.

Джессика принялась рвать снимок на мелкие кусочки. Они отправились в стоявшую под столом мусорную корзину.

Затем она вытащила из-под пластиковой мембраны фото, на котором были изображены они с Тони, — то самое, которое рассматривала Дарла Кеннеди. Они обнимали друг друга. Джессика смеялась, Тони неловко улыбался на камеру. На заднем фоне простирались величественные здания Нью-Йорка. Фотографии было уже три года, но тот день Джессика помнила, словно это было только вчера.

Стояла чудесная весна — теплая, но не слишком жаркая, с приятно холодившим кожу ветерком. Они стояли на площади перед Центром Рокфеллера. К ним подошла шотландская парочка с маленькой «мыльницей» и попросила их сфотографировать. Джессика пошутила, что Тони работает фотографом и парочке с ним ужасно повезло, а затем попросила их сделать снимок на ее айфон. Получившуюся фотографию она распечатала в ближайшем киоске: один экземпляр для себя, второй для Тони.

Впрочем, отправить ее вслед за снимком Памелы Арнольд Джессика не смогла. Она осторожно вернула карточку на место.

Если она правильно догадалась о том, кто мог быть ее биологическим отцом, этот человек никак не мог убить Элеанору Лавелль. Судя по всему, мотива не было ни у кого, кроме Тони Шо. Джессике подумалось, что Дарла, должно быть, была права — он действительно психанул. С него, наверное, было довольно. Возможно, они принялись ссориться по поводу того, что она собиралась покинуть город, и все пошло не совсем по плану. Тем не менее Джессика не сомневалась, что Тони Шо всю оставшуюся жизнь жалел о том, что натворил той ночью. Она вспомнила о его словах.