Грегг Олсен - Затаившийся

Потом он поворачивается ко мне.

– Они найдут ее, Фрэнк, – говорю я, и слова звучат скорее как жалобная просьба, чем констатация факта. Этот задира всегда так на меня действует. Словно высасывает весь кислород вокруг. Не дает возможности защитить себя. Он мелкий, но талантливый тиран.

– Если с моей Софи что-то случится, – говорит Фрэнк, весь трясясь от злости и поддевая землю носком ботинка, – это будет твоя вина!

Пока Адам Уорнер и Хелен Флинн собирают вещи Обри, мы с Монтроузом беседуем с отцом Софи. Уже начало пятого, и солнце ощутимо припекает, поэтому мы прячемся под тенью кедров между коттеджами.

– Похоже, вы недолюбливаете зятя, – говорит Монтроуз.

Фрэнк Флинн кивает.

– Он тот еще засранец, так что да, недолюбливаю. Расхаживает, словно он важная шишка. Вечно ждет какого-то повышения, которое так и не приходит, – он на секунду замолкает и смотрит в сторону «Глицинии». – Хороший отец, пожалуй, – единственное достоинство.

– А какой из него муж? – спрашиваю я.

Фрэнк не скупится на обвинения: «Никудышный. Самовлюбленный. Эгоистичный».

Чья бы корова мычала , думаю я.

– Значит, вы не ладите, – говорю я.

– Ладим, – отвечает Фрэнк без тени сомнения. – По большей части. Он знает свое место, а это самая важная часть битвы, не так ли?

– Пожалуй, – отвечаю я, пытаясь сообразить, почему он называет замужество дочери битвой. Я помню, как дружна была семья Адама, когда мы вместе росли в Шелтоне. Мои родители развелись, когда мне было шестнадцать, а родители Адама не просто остались вместе – они были счастливы. Однажды они взяли Кипа с собой в Диснейленд. Боже, как мне хотелось поехать с ними. Адам об этом знал и позаботился, чтобы Кип привез мне в подарок ободок с мышиными ушками, на которых было вышито мое имя. Эти ушки до сих пор валяются где-то у меня дома. Мистер Уорнер работал на лесопилке, а миссис Уорнер – библиотекаршей в начальной школе. Они были хорошими людьми.

– Между ними все было гладко? – спрашивает Монтроуз. – Никаких проблем в браке?

– Была пара конфликтов, – говорит Фрэнк с внезапной неохотой, – еще до рождения Обри.

– Каких конфликтов? – уточняю я.

– Софи хотела переехать в Нью-Йорк, – говорит он. – Она работает графическим дизайнером. Отличный специалист. Не какой-то ленивый фрилансер, который мечтает стать художником. Софи слишком умна для этого и слишком талантлива. У нее был шанс попасть в одно из самых престижных агентств в мире, но Адам отказался уходить с работы в «СкайАэро». Можно подумать, это такая завидная карьера, тоже мне.

По меркам Шелтона «СкайАэро» – действительно весьма солидное место работы. Когда я узнала от общего знакомого, что Адам занял высокую должность в аэрокосмической фирме, то порадовалась за него. Я летала на самолете всего три раза в жизни. Успех Адама произвел на меня впечатление. Это солидно. Уж точно лучше, чем работать на лесопилке или в порту Брементона, как большинство местных парней и девушек.

– Но они смогли договориться? – спрашиваю я.

– Скорее, зашли в тупик, – говорит Фрэнк. – Она по-прежнему хотела уехать. Он по-прежнему настаивал, что вскоре окажется во главе этой своей конторы. Я сказал ей, чтобы бросала его, и, по-моему, она почти согласилась. Но вскоре забеременела. Ее последний шанс чего-то добиться оказался потерян. С концами. А все из-за него.

Я прикусываю язык. Как по мне, ребенок не мешает жить своей жизнью. Мои родители едва сводили концы с концами, но мы никогда не знали нужды в любви и поддержке. Папа работал, пока хватало сил. Мама тоже. У них не было ничего, кроме школьных аттестатов и неиссякаемого оптимизма.

– Но они все же договорились? – повторяю я.

Фрэнк вертит ключи от машины:

– Ну да, пожалуй. Мне это было не по душе. Я думал, забеременев, она задумается о будущем, но… Нельзя прожить чужую жизнь, знаете ли.

Не уверена, что он действительно в это верит. За десять минут нашего знакомства у меня сложилось впечатление, что он хотел бы контролировать дочь, как чревовещатель контролирует свою куклу. Его слова, ее голос, его планы.

Мы смотрим, как мимо проплывает пара ярко-зеленых каяков. Наши слова разносятся над водой, словно мы говорим в мегафон. Когда каяки уплывают, Монтроуз вновь подает голос.

– Софи не говорила, что ей кто-то досаждает? – спрашивает он. – Может быть, на работе?

Фрэнк отрицательно качает головой:

– Был один настырный экс-бойфренд из старшей школы, но довольно давно.

Он достает из кармана бумажник и находит там пару фотографий дочери. Одну из них он протягивает нам.

– Настоящая красавица, – говорю я.

– Я всегда считал, что она похожа на кинозвезду, – говорит Фрэнк. – Само собой, с ней часто заигрывают, но она умеет отваживать ненужное внимание, поэтому-то я так зол, что она сошлась с Адамом.

– К чему это вы? – спрашивает Монтроуз.

– Черт, – говорит Фрэнк, – она не была особенно заинтересована в Адаме. Ну вы сами понимаете. Такая девушка и такой парень. Вам кажется, я ненавижу своего зятя. Это не так. Я просто ненавижу заурядность. Презираю. Адам волочился за ней. Не давал ни минуты покоя. Хотел быть с ней. Я думал, она стряхнет его, как дерьмо, налипшее на ботинок, но нет. Он добился-таки своего. Завоевал ее.

Я спрашиваю, можно ли оставить фотографию.

– Я верну ее позже.

– Да нет, – отвечает он, – не волнуйтесь. У меня хватает фотографий. Оставьте себе, детектив. Просто найдите мою дочь.

Я слышу, как Хелен, Обри и Адам выходят из коттеджа. Хелен несет крохотный розовый чемоданчик. Я уже видела его в спальне с двухъярусной кроватью. Обри тащит потрепанную игрушку, практически подметая ею террасу. Адам замыкает процессию, и втроем они приближаются к тени кедров. Его лицо непроницаемо. Может быть, он горюет. Вероятно, в шоке.

Пока я собираю вещи Обри, Хелен почти ничего не говорит. Она вообще предпочитает молчать. Не помню, когда она в последний раз говорила хоть что-то мало-мальски важное. Я знаю, что муж тиранит ее и в созданном им мире для нее почти нет места. Я знаю, что после колледжа Софи осталась жить у родителей, чтобы поддержать маму. Хелен слаба, это так. Не из-за депрессии (хотя она в депрессии) и не из-за алкоголизма (трудно винить ее за лишний бокал вина в середине дня). Она словно обитает на окраине мироздания. Как будто Фрэнк правит их миром и позволяет ей ютиться там, пока она стирает его вещи и убирается по дому.

Я стараюсь быть с ней приветлив. Фрэнк никогда не передумает на мой счет. Он не умеет менять свое мнение. Всегда стоит на своем. Когда-то мне казалось, что через Хелен я смогу наладить хоть какие-то отношения с ними. Быть может, отчасти ее присутствие и вправду смягчает ситуацию, но в общем и целом мой план провалился.