Грегг Олсен - Затаившийся

Я проверила расписание на сегодня.

Адам Уорнер, 14:00.

Спустя минуту мистер Уорнер уже сидел напротив меня. Привлекательный мужчина сорока с небольшим лет, одетый в дорогой костюм. Весьма дорогой для Сиэтла. Кажется, итальянский. О встрече договорилась Марси, и я не могла с ходу припомнить, зачем он пришел ко мне. Наша фирма занимается как гражданскими, так и уголовными делами.

– Вы меня не знаете, – сказал он.

Я разглядывала его лицо. Может, мы где-то встречались? На конференции? Или он работает в конкурирующей фирме?

А он в ответ посмотрел на меня, как на жестяного зайца в тире.

И выстрелил без предупреждения:

– Ваш муж трахал мою жену.

Еще не до конца осознав, что происходит, я бросилась защищать Коннора. Таков был мой первый инстинкт.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – сказала я, на мгновение отведя взгляд в сторону; любой присяжный тут же понял бы, что я лгу.

– Еще как знаете, – сказал он.

– Думаю, вам следует уйти, мистер Уорнер.

– Думайте что хотите, но вы должны меня выслушать. События скоро примут неприятный оборот. Вы с вашей профессией наверняка знаете, что правда бывает неприглядна.

– Я позову охрану, – сказала я.

– Нет, не позовете. Сначала вы меня выслушаете.

Я увидела, как Марси идет мимо окна к двери моего кабинета. Неторопливой походкой. Я встала и опустила жалюзи. И заметила, как дрожат мои руки. Я снова взглянула на мужчину, сидевшего на стуле в моем кабинете с видом террориста-смертника, намеревающегося убить нас обоих.

– Как вы меня нашли? – спросила я.

– После того как я вышел на Коннора Мосса в «Синей двери», понадобилась всего пара кликов мышью, чтобы обнаружить вас. Вы весьма известны в интернете, миссис Мосс. Но, серьезно, выйти за официанта?

Мои руки по-прежнему дрожали, и я спрятала их под столом.

– Он – главный официант, – сказала я, вновь защищая Коннора.

Адам закатил глаза.

– Я знаю, что муж мне изменял, – продолжила я. – Но это дело прошлого. Все кончено. Сожалею, что пришли ради этого ко мне. И сожалею, что из-за Коннора у вас возникли проблемы в браке, но между ними все кончено.

Он молча встал и подошел к окну.

– Ее зовут Обри, – сказал он, не глядя на меня.

– Очень мило, но мне нечего делить с миссис Уорнер. Надеюсь, вы с ней сможете помириться и жить дальше.

Он повернулся.

– Дочь вашего мужа зовут Обри.

Вот оно. Вот конец всего, во что я верила: насчет мира и насчет своей жизни с Коннором.

Дочь Коннора звали Обри.

В час ночи в последний день июня мой телефон вибрирует на прикроватном столике. Я тянусь через Миллисент, которая, как всегда, уснула прямо рядом с моим лицом. Имя абонента будит меня не хуже, чем ударный заряд кофеина. Мгновение я размышляю, отвечать или нет.

– Адам? – говорю я шепотом.

Молчание.

Я повторяю его имя.

Он наконец отвечает.

– Плохое время для звонка, – говорит он.

– Тебе не следовало мне звонить, – говорю я, ставя ноги на пол.

– Да, наверное, – соглашается он.

Я жду продолжения, но в трубке повисает молчание. Он что, пьян?

– Ведется расследование, – говорю я, чтобы заполнить тишину. – Все, что ты скажешь, может быть приобщено к делу.

– Ага, – говорит он наконец. – Понимаю.

– Ты пил, Адам?

– Немного.

Он говорит невнятно, и его «понимаю» звучит скорее как «пнимаю». Кажется, он выпил больше, чем немного.

– Думаю, тебе стоит повесить трубку, – говорю я.

– Я звоню не из-за Софи, – говорит он.

Не знаю, к чему он ведет, но эти слова звучат как предупреждение.

– Тогда из-за чего ты звонишь? – спрашиваю я. – С тобой все в порядке? С Обри?

Я слышу, как звенят кубики льда в стакане.

– Ага, – говорит он. – Все хорошо. Мы в норме.

Мне следует положить трубку, но я этого не делаю.

– Тогда в чем дело? – спрашиваю я.

– Я думал о Ходже, о том, что он сделал.

Я ненавижу имя своего насильника. Всякий раз оно ударяет меня, как разряд тока. На письме, в рапорте, в чьей-то речи.

Как в речи Адама Уорнера. Прямо сейчас.

– Я не хочу об этом говорить, Адам. И не собираюсь.

– То, что случилось, затронуло не только тебя, – говорит он. Снова звон льда. – Не тебе решать, как другим переживать свой опыт.

– Я тебя не понимаю, Адам. Разговор окончен.

– Стой! – взволнованно восклицает он, повышая голос. – Тот день изменил не только тебя. Знаешь, что стало со мной?

Ты стал героем, вот что, думаю я. Но эти слова звучат слишком грубо.

– И что же? – спрашиваю я. – Что и после чего с тобой стало?

– После того, как я тебя нашел, – говорит он тише.

Затем я слышу, как кубики соскальзывают с металлического подноса, и звук льющейся жидкости. Он продолжает пить.

– Я очень за это благодарна, – говорю я.

– Я сейчас не о тебе, – отвечает он. – Я говорю о себе. Я хочу, чтобы ты знала: я всегда буду вспоминать тот день как величайший в моей жизни. Никакого притворства. Никаких игр. Хочу, чтобы ты знала: мне никогда не удастся совершить ничего лучше.

Его слова смягчают меня. Он прав. Я никогда раньше не думала о том, что принес ему тот день, кроме награды и фотографии в газете. Благодаря ему я, возможно, смогла избежать смерти. Ему не удастся превзойти тот момент. У него не было никаких скрытых мотивов. Он не пытался выбить себе повышение на работе. Никем не манипулировал. Он просто нашел меня. Это был чистый и бескорыстный поступок.

– Есть еще кое-что, – говорит он.

Что-то в его голосе вызывает во мне желание сбежать. Но я его подавляю. Это умение и делает меня хорошим детективом. Я умею слушать.

– Я всегда испытывал к тебе чувства, Ли. Понимаешь? Я хотел тебе сказать, потому что все выходит из-под контроля и ты заслуживаешь знать правду.

Я этого не ожидала. И не хотела. У меня кружится голова.

– Нам пора заканчивать разговор, – сообщаю я.

И мы его заканчиваем.

Телефон в моей руке кажется пузырьком яда. Я не должна была этого слышать. Я не хотела этого слышать. Лучше не говорить о том, что Адам Уорнер думает обо мне или о том дне, когда он меня нашел. Я кладу телефон на место. Миллисент мурлычет, забравшись мне на колени, и вонзает когти мне в бедро. Я не вздрагиваю. Я слишком сосредоточена на телефонном разговоре. На глаза у меня наворачиваются слезы. Я всегда хотела сказать Адаму Уорнеру, что считала его героем, словно сошедшим со страниц книги. Что тоже испытывала к нему чувства, и не только потому, что он спас меня.

Дни складываются в недели, а в деле Уорнер не намечается ни малейшего прогресса. И вовсе не из-за того, что мы не прикладываем усилий. Монтроуз и я перепробовали все, что могли. Допросили не меньше дюжины человек. Расследовали каждую зацепку.

Похищения и убийства случаются нечасто, а вот висяки сплошь и рядом.