Эмили Гунис - Девушка из письма

Сэм разразилась звонким смехом, который прежде так нравился Бену, но тут же прикрыла род ладонью, чтобы не разбудить Эмму.

– Но к черту мои дела… – Она открыла сумку и подала Нане небольшой сверток и огромную коробку шоколадных конфет. – С днем рождения, Нана!

– Ах ты, несносная девчонка! Что ты тут для меня припасла? – игриво спросила Нана, доставая из свертка серебряный браслет с подвесками в виде цифры 60 и инициалов букв С, А и Э, маленького чайничка и бабочки. У старушки на глаза навернулись слезы. – Все мои самые любимые символы. – Она послала внучке воздушный поцелуй. – Очень красиво, милая. Спасибо.

– Я только жалею, что не провела с тобой весь твой первый день рождения без дедули. Но я непременно отведу тебя куда-нибудь поужинать на следующей неделе. Обещаю.

– Не говори глупостей. Ты же сейчас со мной, и рядом была Эмма. Да и дух дедушки незримо присутствовал тоже. Знаешь, что я обнаружила сегодня?

– Что? – Сэм протянула руку и взяла ломтик свежеиспеченного кекса с изюмом.

– Эмма уронила игрушку под нашу старую кровать, и когда я ее доставала, увидела вмятину в стене.

Сэм наморщила лоб.

– Ты считаешь, мне важно знать, откуда взялась вмятина в стене рядом с вашей с дедушкой постелью?

Нана хихикнула.

– Твой дед любил слушать радио в соседней комнате. Но включал его так громко, что мне приходилось стучать тростью в стену спальни, чтобы он сделал потише. – Ей пришлось взять паузу и унять эмоции, прежде чем продолжить. – А после его кончины я сама стала включать радио на всю катушку, чтобы создать иллюзию того, что он по-прежнему дома. Людям кажется, что они скучают только по самым лучшим чертам характера своих умерших близких, но на самом деле тебе не хватает всего сразу.

Сэм улыбнулась Нане и послала ей воздушный поцелуй. Дедушка умер в возрасте семидесяти пяти лет. Он был на пятнадцать лет старше Наны. Но судьба сложилась так, что одним дождливым воскресным днем осенью 1980 года она случайно забрела в его антикварный магазин, и они влюбились друг в друга с первого взгляда. Он буквально вскружил ей голову, они стали неразлучны и уже через год поженились в мэрии Брайтона. Дед стал для Наны твердой опорой в жизни, особенно после того, когда им позвонили однажды из отдела соцобеспечения. Им сообщили, что Кристина – единственная дочь Наны, которая жила тогда отдельно от матери, – умерла, оставив после себя двенадцатилетнюю внучку, с которой Нана никогда прежде не виделась. Дед принял Сэм как родную, и они счастливо прожили уже втроем еще тринадцать лет, пока врачи неожиданно не поставили диагноз – у дедушки был неоперабельный рак легких.

Нана промокнула глаза носовым платком, прежде принадлежавшим ее покойному мужу.

– А это что такое? – спросила Сэм и указала на письмо, так и лежавшее на полу. – Ты, кажется, читала его перед тем, как я вернулась домой.

Нана тоже посмотрела вниз. Она немного помедлила, прежде чем подобрать листки с пола.

– Ты же видишь, это обычное письмо.

– От кого?

– Не уверена, что знаю. Обнаружила его среди прочих бумаг твоего деда.

Она поднялась из кресла.

– Выглядит интригующе. Могу я прочитать его? – спросила Сэм.

Нана колебалась недолго, разглядывая листы в своей руке, но потом подала внучке.

– Как ты себя чувствуешь, Нана?

– Хорошо, милая. Просто немного устала, – ответила она, выходя из комнаты. – Чувствую естественный зов природы. Вернусь через минуту.

Сэм тщательно разгладила две тонкие и слегка пожелтевшие странички. Обе были покрыты хорошо читаемыми, ровными и аккуратными строчками, выведенными черными чернилами. В верхнем углу была указана дата: 12 сентября 1956 года.

Любовь моя!

Меня пугает отсутствие новостей от тебя. Все мои опасения оказались не напрасными и подтвердились. Я на третьем месяце беременности. Слишком поздно что-либо предпринимать. Значит, на то воля Божья, чтобы наш ребенок появился на свет.

– Думаю, что теперь уже лягу в постель, дорогая, – сказала Нана, снова войдя в гостиную и вернув мысли Сэм в настоящее. – Кажется, Эмме так уютно на диване. Не лучше ли нам будет оставить ее здесь?

Сэм посмотрела на спящую дочь, а потом на письмо.

– Это послание от молодой женщины к возлюбленному с сообщением о своей беременности. Складывается впечатление, что ей было по-настоящему страшно.

Нана принялась хлопотать, приводя квартиру в порядок.

– Зачем дедушке понадобилось хранить у себя такое письмо?

– Этого я не знаю, Сэм. Вполне возможно, оно завалялось в одном из ящиков антикварной мебели в его магазине.

Сэм осторожно взялась за второй листок и прочитала подпись в конце.

– А ты не знаешь, есть ли там еще письма от этой девушки, Айви? – спросила она.

Нана помолчала с минуту, а затем отвернулась.

– Не могу с точностью сказать. Вероятно, есть.

Она вышла в кухню, и Сэм услышала звяканье посуды в раковине.

Сэм продолжила читать.

– Похоже, семья несчастной девушки разозлилась на нее. Они планировали отправить ее рожать куда-то подальше от себя. В место под названием Святая Маргарита. Я даже не подозревала, что нечто подобное могло происходить здесь. А ты? Я думала, такие обычаи существуют только в Ирландии. Она пишет, как человек с разбитым сердцем. Умоляет этого мужчину, кто бы он ни был, вернуться и жениться на ней.

– Да уж, в пятидесятые годы матерям-одиночкам приходилось несладко, – отозвалась Нана, тяжело вздохнув. – А теперь мне пора в постель, милая. Извини.

– А ты не думаешь, что письмо было адресовано именно деду? Судя по всему, он получил его задолго до знакомства с тобой. Не пойми меня неверно.

Нана пристально посмотрела на нее недобрым взглядом.

– Нет, Саманта, я так не думаю. И не надо меня расспрашивать обо всем этом именно сейчас.

Сэм почувствовала, как ее щеки покраснели.

– Прости меня. Мне не следовало начинать этот разговор и обижать тебя. Я просто слишком много работала сегодня. Искренне прошу у тебя прощения, Нана.

– Ничего страшного, милая. Я и сама переутомилась. Дедушка владел своим антикварным магазином на протяжении почти всей своей жизни и постоянно обнаруживал записки и письма, оставленные другими людьми, забытыми в дальних уголках письменных столов или туалетных столиков. Они казались нам фрагментами судеб этих людей, и мы порой зачитывались ими часами напролет. Я же сегодня так тосковала по нему, что принялась рыться в его вещах и в архиве.

– Конечно. Мне очень жаль, что пришлось снова работать допоздна, заставить тебя присматривать за Эммой, пропустить твой день рождения. Сожалею, что приходится жить у тебя… И вообще, если разобраться, мне стоит сожалеть о самом факте своего рождения и существования.