Калья Рид - Разгадка [litres]

Он лукаво улыбается мне. Его глаза ярко светятся в язычках пламени. В них столько огня, что у меня перехватывает горло и я сглатываю.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Играю с огнем. – Он дергает рукой, и пламя гаснет. – Пытаюсь поднять настроение. – Его голос звучит ближе, и мое сердце начинает колотиться как бешеное. – Помнишь, ты всегда задувала спички?

– Помню, – тихо отвечаю я.

Я смотрю на открытую гостиную и в темноте представляю себе, что вся мебель исчезла. Деревянный пол куда-то проваливается, его сменяет свежая зеленая трава. Появляются двое подростков. Склонив голову и слегка ссутулившись, они стоят друг напротив друга. Их губы быстро двигаются. Я не слышу их слов. Но мне и не нужно. Их слова впечатаны мне в мозг. Я смотрю на них с замиранием сердца.

– У меня есть еще один фейерверк, – говорит мальчик. – Хочешь осветить небо?

Он держит между ними спичку.

Девочка кивает и улыбается ему. Ее сердце сияет в ее глазах. Он вручает ей спичку. Она ее берет.

Я закрываю глаза. А когда открываю снова, у Лахлана в руках зажженная спичка. Мальчик и девочка исчезли. Мебель снова на месте. Эти двое выросли, повзрослели. Девушка теперь умеет проявлять свои чувства. Парень все еще лукаво усмехается ей, но его глаза горят огнем.

Что-то пускает во мне глубокие корни. Распространяется по всему телу, заставляет мою кровь гудеть, а кожу покалывать. Лахлан продолжает двигаться, пока не прижимает меня к окну. Стекло холодит мне спину, тело Лахлана согревает меня спереди. Я откидываю голову назад и смотрю на него. Он поднимает бровь, словно запрещает мне трогать его.

Это последнее, что я вижу. В следующий миг он задувает спичку.

Я знаю, что это лишь игра, призванная создать игривое настроение, но теперь комнату наполняет сексуальное напряжение. Я знаю, что Лахлан еще не закончил, и знаю, что он не успокоится, пока я фактически не превращусь в лужу на полу.

Его щека касается моей. Я слышу, как он проводит спичкой по шершавой поверхности коробка. Мои пальцы сжимаются в кулаки. Ногти впиваются в ладони, оставляя на них отпечатки в виде полумесяцев.

Спичка – единственное, что нас разделяет. Она освещает его лицо. У него чувственные губы, глаза блестят. Щетина на его щеках кажется почти золотой.

– Ты – само совершенство, – говорю я еле слышно.

Лахлан наклоняет голову и усмехается.

– Нет. Это просто освещение.

– А я говорю, что да.

Он легонько касается моей щеки. Мое сердце готово выскочить из груди.

– Хочешь знать, как ты сейчас выглядишь?

Я киваю.

Я думала, он погасит спичку, но он этого не делает. Он подносит ее к моему лицу и медленно рассматривает каждую его черточку.

– У тебя яркие глаза. Они кажутся почти фиолетовыми. Твои щеки красные. А твои светлые волосы кажутся золотыми. – Он проводит пальцами по моим волосам. – И они спадают до плеч. Твои губы влажные и слегка приоткрыты. – Один его палец касается моей губы. – И если придвинуть лицо на дюйм ближе, я мог бы легонько укусить твою нижнюю губу… – Я уже приготовилась ощутить его губы, как комната погружается в темноту.

Он убирает руку от моего лица. Мы оба умолкаем. Мы оба часто дышим.

– Это моя последняя спичка, – говорит он сексуальным шепотом. – Ты хочешь, чтобы я ее зажег?

Я жадно хватаю ртом воздух и отвечаю:

– Да.

Спичка медленно скользит по спичечному коробку. Еще миг – и вспыхивает янтарное пламя. Лахлан держит зажженную спичку между нами.

– На, возьми ее в руки, Наоми.

Пламя распространяется вниз, мчится к кончикам его пальцев. Но он держит спичку, терпеливо ожидая, что я скажу. Он готов позволить огню добраться до его пальцев. Ради меня он готов терпеть боль. Я протягиваю дрожащую руку. Как только я беру спичку, Лахлан поднимает глаза.

– А теперь сделай вдох и задуй ее, – хрипло говорит он.

Он не просит меня погасить пламя. Он хочет, чтобы я загасила боль, слезы и все несчастья моей жизни. И больше всего на свете я хочу сделать то же самое. Поэтому я наклоняюсь поближе к пламени. Смотрю Лахлану в глаза и, набрав полные легкие воздуха, задуваю огонь.

В комнате становится темно.

Спичка падает на пол.

Мой вздох эхом разносится по всей комнате. Я застыла совершенно неподвижно и быстро дышу. Пусть в комнате теперь темно, но огонь не погас. Он просто перенесся в мое тело. Он растекается по моим венам. Он душит мои страхи. Мою неуверенность. Мою печаль.

Я придвигаюсь ближе.

В следующий миг его губы касаются моих. Он не торопится. Я закрываю глаза. Руки Лахлана мягко обнимают мою шею. Его язык скользит по моим губам. Они невольно приоткрываются. Его пальцы поглаживают мне горло.

Этот поцелуй нежный, но требовательный.

Этот поцелуй требует, чтобы его прочувствовали сполна.

Этот поцелуй компенсирует потерянное время, которое уже никогда не вернуть.

Лахлан отодвигается на дюйм. Я не вижу его лица, но чувствую на себе его взгляд.

– Я хочу прикоснуться к тебе, – говорит он.

Я готова на все, чего он только ни попросит. Я говорю ему «да». Я еще не договорила, а он уже протягивает руку и запускает указательные пальцы за ремень моих джинсов. Он привлекает меня к себе, и наши тела соприкасаются. Я чувствую, как его пальцы сжимают мое запястье. Я поднимаю руку ладонью вверх, ожидая, когда его рука соприкоснется с моей, но чувствую его губы. Они двигаются к моему запястью, где под кожей бьется пульс. Его пальцы двигаются вверх по моей руке и сжимают мои локти. Он направляет мои руки к своей шее.

Под его прикосновением я обретаю уверенность и целую его. Целую, зная, что это лучший вид терапии, какой у меня когда-либо будет. Лахлан ведет нас через всю комнату по коридору. Мы вместе входим в дверь. Краем глаза я вижу большую кровать. Я сажусь на ее край и поднимаю глаза. Он заводит руку за спину, хватает себя за рубашку и стягивает ее через голову.

Это произошло так быстро, и все же мои руки невольно дернулись, желая дотронуться до него. В моем животе кипит желание. Вцепившись пальцами в простыни, я в упор разглядываю его. Все, что я хочу, находится прямо передо мной.

В окно проникает свет, придавая его коже голубоватый оттенок. Высвечивает сухожилия, что тянутся вверх по его рукам, его мощные бицепсы. Я могу разглядеть контуры его живота и острый треугольник мускулов, что исчезает под джинсами. Он может обнять меня всю, и я исчезну из виду.

– Ты можешь делать все, что захочешь, – говорит он, и его голос слегка подрагивает. – Я полностью твой.

Моя рука тянется к нему, словно у нее есть собственный разум. Я касаюсь его грудных мышц, и мой взгляд скользит ниже. Я уже трогала его так раньше. Но это ощущение не стареет. Я всегда нахожу что-то новое и восхитительное, когда прикасаюсь к Лахлану.