Элис Фини - Его и ее

— Вас хотят отстранить от дела. Мне жаль, но, учитывая обстоятельства, думаю, это правильно.

Краткая речь произвела большое впечатление и была хорошо произнесена. Наверное, алкоголь придал ей дополнительную уверенность, или она репетировала момент, когда сможет украсть у меня работу на законном основании.

Я отвлекаюсь — кто-то за нами начинает снимать место преступления. Вспышка немного раскачивает мой усталый, сломанный мозг, и я вспоминаю о фото. Бросаюсь мимо Прийи и сбегаю вниз по лестнице. Она идет вслед за мной на кухню. Сначала мне кажется, что фото исчезло, — может быть, я его выдумал. Но тут вижу, что кто-то уходит с пакетом для вещдоков.

— Стоп, — говорю я и вырываю пакет.

— Я видела фото, если вы ищете его, — говорит Прийя. — Я попросила их приобщить его к делу. — Она смотрит на меня взглядом, которого я у нее раньше не видел. Всматриваюсь в фото, в перечеркнутые черным маркером лица и начинаю видеть вещи ее глазами. Я делаю шаг назад, сам того не желая. Просто шум в голове еще больше усилился.

— Вы же знаете , что я не имею к этому никакого отношения, так ведь? — спрашиваю я ее. Похоже, уважение, с которым она относилась ко мне всего лишь несколько часов назад, исчезло. — Я провел с вами весь день и весь вечер.

— Технически не весь вечер. Я выходила, сэр. Помните? И вы ушли из моего дома за час с лишним до того, как позвонили мне. Я точно не знаю, почему вы так долго не просили о помощи.

Комната начинает слегка кружиться, застав меня врасплох, и кажется, что я могу упасть. Не сомневаюсь, что позвонил ей сразу же, но, наверное, прошло больше времени, чем я думал. Вероятно, я был в шоке от увиденного.

— Ну же, Прийя. Вы меня знаете.

— Нет, сэр. На самом деле не знаю. Мы просто коллеги, как вы сказали раньше. Группа осмотрела мусорные контейнеры на улице, они искали выброшенное оружие, и нашли пару грязных ботинок «Тимберленд» десятого размера. Как следы, найденные рядом с телом Рейчел Хопкинс в лесу. Это ваши ботинки?

Мне чудится, будто я упал в кроличью нору и приземлился в параллельной вселенной. Не понимаю, почему Прийя ведет себя таким образом. Несколько месяцев она относилась ко мне как к герою, сегодня вечером мы целовались, а сейчас она смотрит на меня так, будто я могу быть виновен в убийстве собственной сестры.

— Вы знаете, где нож, сэр? Тот, которого не хватает в наборе?

— Пожалуйста, перестаньте называть меня сэром. Послушайте, думаю, меня пытаются подставить. Фото девочек было здесь, когда я пришел домой, — настаиваю я. — Кто-то положил его сюда, и этот же человек убил Зои. Здесь Рейчел Хопкинс, Хелен Вэнг, Анна… — мой голос дрожит, — …и моя сестра.

— А кто пятая девочка? — спрашивает Прийя.

— Я не помню ее имени.

Ясно, что она не верит — я сам начинаю сомневаться, — но мне надо попытаться перетащить Прийю на свою сторону. Я паникую, когда она собирается отвернуться.

— Подождите. Пожалуйста. Думаю, эта девочка была не очень популярной, и мне всегда казалось странным, что они с ней дружили, если честно. Трое из пяти человек на этом снимке мертвы, и моя сестра кровью написала на стене фамилию Анны. Вы не считаете, что должны по крайней мере попытаться найти ее?

— Считаю, но, возможно, не по той причине, по которой так думаете вы, Джек.

Думаю, что все-таки предпочел бы «сэр».

— Что вы имеете в виду?

— Как вы сказали, трое из пяти девочек на этом снимке мертвы. Мы знаем только одну из оставшихся. Возможно, Зои, написав фамилию Анны, пыталась нас предупредить , и ваша бывшая жена может быть в опасности.

— Что вы такое говорите? — задаю я вопрос, уже зная ответ.

— Думаю, Анна может быть следующей.

Мне всегда нравилось число три, и я надеялась, что это станет моей лучшей работой. Я подождала, пока Зои не ушла наверх укладывать ребенка, и высыпала размельченные таблетки снотворного в бокал вина, который она не допила. Мой терапевт выписывает их мне вот уже несколько месяцев, так что у меня солидные запасы. В прошлое Рождество я сама чуть было не приняла большую дозу. Оттого что ее со мной не было, я испытывала почти смертельную боль, но передумала.

Многие люди стареют, но не все взрослеют. Зои была ребенком, попавшим в тело женщины, несмотря на то, что у нее была своя маленькая девочка. Ее родители нужны были ей гораздо больше, чем когда-либо мне, всегда, для всего, и когда их не стало, она растерялась. У нее не было ни работы, ни партнера, ни амбиций, ни надежды. Только доставшийся в наследство дом, который она была не в состоянии содержать, и дочь, которую она не умела любить. Думаю, что в конечном итоге ребенку так будет лучше.

Я отпила из бокала Зои, прежде чем добавить туда таблетки. Вино было таким же дешевым и неприятным, как и женщина, которая его пила. Я засомневалась, что она почувствует разницу во вкусе, и была права. Я видела, как она взяла бокал и бутылку наверх. Затем она разделась, залезла в ванну, прикончила вино и закрыла глаза.

Было странно снова видеть ее голой. Форму ее грудей, позвонки на спине, выступающие ключицы. Конечно, когда я видела ее без одежды, мы обе были гораздо моложе, но меня удивительным образом заворожило созерцание той оболочки, которую она носила теперь, женщины, в которую она выросла. В молодости мы думаем, что знаем больше, чем на самом деле. В старости мы думаем, что знаем меньше. Я имею обыкновение помнить людей такими, какими они остались в моих ранних воспоминаниях. Я всегда буду думать о Зои как о маленькой девочке. Испорченной, эгоистичной, злой.

Ее решение принять ванну было настоящим везением. Так намного меньше возни.

Я наблюдала, ожидая момента, когда она будет долго лежать неподвижно, и я пойму, что она мертва. Но когда я вонзила нож в ее левое запястье — как следует, а не так, как делают в фильмах, — Зои открыла глаза и, похоже, удивилась, увидев меня.

Она стала было бороться и метаться так, что вода перелилась через край ванны. Это было и стыдно, и ненужно. В конце концов таблетки усыпили ее — она снова успокоилась. Когда я резала ей правое запястье, спектакль не повторился, но я слишком быстро встала к ней спиной, чтобы вымыть руки в раковине. Бросив взгляд на свое отражение в зеркале, я увидела, как она пишет на стене. Она перестала дышать на букве С, и безобразный кровавый след начал стекать по плитке в ванну. Некоторые люди устраивают из своей смерти такой же хаос, как и из своей жизни.

Из-за одного инцидента к этой двери было два ключа — в детстве Зои случайно заперлась в ванной. Она была креативным ребенком: всегда что-то изображала, рисовала или мастерила. Возможно, поэтому я решила тоже подойти творчески.

Ее глаза все еще были открыты, а я не люблю, когда на меня смотрят.