Джон Кейз - Мистерия убийства

Я не верил своим глазам, и тем не менее… он исчез. Я потратил сорок пять минут вначале на то, чтобы его найти, а затем, чтобы понять, как он это сделал. Первым делом я внимательно осмотрелся, в надежде его увидеть. Я думал, что он по-прежнему со мной играет. Но я ошибся. Тогда я принялся исследовать мавзолей и всё, что его окружало, — деревья, кусты, могильные камни. Я даже заглянул в воду, осматривал все места, где только мог укрыться Карфур. Одновременно я пытался понять, как он исхитрился провести трюк с собственным исчезновением. Но я никого не нашёл и ничего не придумал.

Тогда я обратился с расспросами к фланирующей по острову и неподалёку от него публике. Многие видели Дудочника, слышали его флейту и даже наблюдали за погоней. Но ни один из этих людей не мог сказать, куда он девался. Никто не заметил его исчезновения.

Но я в исчезновение не верил. Я знал, что он не исчез. Это был его очередной трюк. Иллюзия. Байрон оставил рекламную брошюру кладбища в моей машине, не сомневаясь, что я немедленно поеду в «Голливуд навеки». У него была масса времени, чтобы заранее подготовиться к моему визиту. Карфур поставил игрушечных рыцарей, дождался момента, когда я их увидел, и спровоцировал меня на погоню. Он знал, что я побегу за ним. Но каким образом ему удалось скрыться? Я не обнаружил ничего — буквально ничего, — что помогло бы ему исчезнуть из моего поля зрения. Конечно, не следовало забывать, что я имею дело с иллюзионистом. И иллюзионистом первоклассным. Если бы в моём распоряжении была хотя бы неделя, я, возможно, смог бы понять, как Карфур это сделал. Но времени у меня не было. Недоуменно покачивая головой, я сел в машину и поехал в международный аэропорт Лос-Анджелеса.

Майк Агулэр был неторопливым крючкотвором и моё пятнадцатиминутное опоздание воспринял как нечто само собой разумеющееся.

— Дорожные пробки, приятель? — спросил он, покачав головой, и, не дождавшись ответа, продолжил: — Торопишься, чтобы не опоздать, а тебя не пускают. От этого крыша поехать может.

Бармен принёс нам пару бокалов пива, чипсы и врубил латиноамериканскую музыку.

— Значит, вас интересует тип по имени Мертц? — спросил Агулэр и добавил: — Очень любопытный, надо сказать, парень, и я вовсе не удивлён, что у кого-то возникло желание познакомиться с ним поближе.

— Насколько я понимаю, вы когда-то конфисковали у него видеоплёнки, а он по суду получил их обратно. Я не ошибся?

— Ошиблись, — ответил Агулэр. — Нет, то, что он их отсудил, — верно. Но плёнки мы конфисковали у его служащего — фотографа-японца, возвращавшегося из Хорватии в США. Кассеты были упрятаны в конверты с невинными названиями. Вы, наверное, знаете, как это бывает. Одно из этих названий — насколько я помню, «Король Лев» — и привлекло моё внимание. Мы прокрутили плёнку, полагая, что имеем дело с порно. Этот японец никак не походил на любителя детских фильмов.

— И что произошло?

— Мы просмотрели по паре минут из каждой кассеты и конфисковали их.

— Выходит, это всё же была порнография?

— Нет. Гораздо хуже, чем банальное порно. По всем законам нашего общества — будь то Лос-Анджелес, Калифорния или Фарго, Северная Дакота — эти кассеты следовало сжечь.

— Но…

— Оказалось, что Мертц платил этому парню за то, чтобы тот снимал фильмы в таких местах, как Босния, Албания, Сьерра-Леоне, — то есть там, где людей истязали и убивали. Так вот, это делалось перед камерой, и съёмки шли в реальном времени. Сцены страшного насилия, но только без всякого секса. Никакой политики, никакого сценария. Просто девяносто минут смерти крупным планом. Мне показалось, что этот парень мотался между концентрационными лагерями и импровизированными тюрьмами, давал тюремщикам на лапу и режиссировал действие.

— И судья позволил Мертцу получить назад фильмы?

— Да. Судья сказал, что это произведения искусства.

— И всё закончилось? Никакого расследования?

— Мы ничего не смогли сделать. — Таможенник безнадёжно пожал плечами. — Едва мы забрали фильмы, как на сцене появились адвокаты Мертца. Мы успели лишь снять предварительные показания с японца, и на этом всё закончилось.

— Он успел вам что-нибудь рассказать?

— Очень немного. Мне удалось из него вытянуть лишь то, что Мертц был не один, существует какой-то клуб или что-то в этом роде.

— Что за клуб?

Таможенник снова покачал головой:

— Не знаю. Когда я забрал фильмы, японец полез на стену. Он бросался именами и вопил, что те, на кого он работает, вышвырнут меня на улицу. Мертц лишь один из тех, кем он хотел меня запугать. Там были и другие. Какой-то шейх. Русский нефтяной магнат. Одним словом, — он потёр большим пальцем об указательный, — большие бабки. Все пальчики в меду.

Я попросил Агулэра припомнить имена.

— Прости, приятель. Ну, хоть убей, совершенно вышибло из памяти.

— А как насчёт допроса японца? Плёнки сохранились?

— Нет. Ведь мы проиграли дело, верно? Все записи были стёрты.

— Ещё один вопрос: какой национальности сам Мертц? Француз?

— Нет, бельгиец, — ответил таможенник.

Когда я торчал в автомобильной пробке на Сепульведе, мне в голову пришла интересная мысль. Надо попробовать выманить Мертца. План казался вполне реальным.

Я поймал Джона Деланда, когда тот отправлялся из «Замка» на ленч.

— Один короткий вопрос, — сказал я.

— Выкладывайте.

— Этот парень, Мертц… он коллекционирует книги о трюке с канатом. Существует ли издание, которое Мертц особенно хотел бы получить?

— Вы имеете в виду нечто такое, что могло бы его заинтересовать, как знатока и коллекционера? Позвольте подумать… — Поразмыслив примерно минуту, он покачал головой: — Надо будет спросить у Келли. Посмотрим, смогу ли я его сейчас поймать.

Деланд прокричал в трубку вопрос, и тут же принялся что-то записывать:

— Ты можешь сказать по буквам? О'кей. Благодарю. Спасибо, Келли. О'кей, о'кей… Да, такая книга действительно существует. Но он и сам никогда её не видел.

— Что это за книга?

Деланд посмотрел в свою запись и торжественно произнёс:

— «Автобиографические воспоминания императора Джахангира».

— Не могли бы повторить это по буквам?

Вместо ответа он передал мне листок.

— На тот случай, если вам не удастся расшифровать мои каракули, сообщаю: книга была написана в семнадцатом веке. Но издание, за которым охотится Мертц, увидело свет в тысяча восемьсот двадцать девятом году. Перевёл воспоминания англичанин по имени Дэвид Прайс. По словам Келли, в книге содержится наиболее полное описание трюка с канатом из всех когда-либо опубликованных.

— И сколько эта книга может стоить? Хотя бы примерно.