Джон Кейз - Мистерия убийства

Фолдерман приложил к письму телефон Эстергази и его e-mail. Я тут же отправил милейшему Фолдерману благодарственную записку и направил своё послание человеку по имени Эстергази, не забыв приложить к нему письмо Фолдермана.

Через несколько минут я уже звонил Эстергази. Не исключено, что он проверяет свою электронную почту раз в неделю. По крайней мере, я смогу убедить его подойти к компьютеру.

— Эстергази, — прошуршал слабый голос.

— Мистер Эстергази, меня зовут Алекс Каллахан, я не знаю, была ли у вас возможность…

— Да. Я получил ваше послание. И я, конечно, помню того поистине великолепного кролика Байрона Б. Очень огорчительно.

— Байрон Б.? Что это означает?

— Так его звали. Вернее, это то имя, которое мы получили. Как я уже сказал, это было весьма огорчительно. Некоторые члены комитета хотели лишить его звания чемпиона, но я воспротивился. Это было бы несправедливо. Ведь его кролик оказался на две головы выше всех других фигур.

— Простите, но каким образом кролик попал на конкурс, если вы не знали, кто его сделал?

— Оказалось, что приславший его занимался трудовой терапией в… подождите, я мигом вспомню.

— В «Судебно-медицинском учреждении Серного порта»? В Луизиане?

— Да! В психушке. Явление, впрочем, не уникальное. Знаменитейший мастер оригами Жюль Кравик был глубоко больным человеком и большую часть жизни провёл в психиатрических лечебницах.

— Как интересно!

— Мы могли бы получить разрешение на контакт с этим Байроном Б., но к тому времени, когда конкурс закончился и мы были готовы объявить результаты и проинформировать победителей, этого человека из лечебницы освободили. Наши попытки убедить администрацию учреждения сообщить ему о победе и передать небольшое денежное вознаграждение встретили крайне жёсткий отпор. Вот так-то, — вздохнул Эстергази. — Я, надо сказать, был крайне удивлён, что он так и не появился в мире оригами. Огромный талант. Совершенно новый подход к использованию вытянутой птичьей основы. Но что было, то было.

Я так разволновался, что едва не забыл его поблагодарить, перед тем как положить трубку.

Байрон Б. Не очень много, но, по крайней мере, хоть что-то.

Учреждение Серного порта вовсе не похоже на центр реабилитации алкоголиков или наркоманов, куда пациенты являются по доброй воле и по собственному желанию его покидают. Речь шла о заведении для душевнобольных преступников, а это означало, что кем бы ни был этот Байрон Б., за своё преступление ему пришлось провести за решёткой в психушке много-много лет.

Поступил он в лечебницу не по своей воле, и где-то в Луизиане имеется решение суда, согласно которому человек по имени Байрон, с фамилией, начинающейся на «Б», направлялся в «Судебно-медицинское учреждение Серного порта». Если деяние было достаточно серьёзным, о нём могли появиться сообщения в газетах. Благодаря Андертону, я даже знал год. 1983.

Обычно я не выбираю для себя частных детективов по совету тринадцатилетних девочек. Но сейчас в моей жизни абсолютно всё шло не по правилам. Иезавель Хантон была просто счастлива, когда я спросил её, как найти Пинки Штрайбера. Девочка по буквам продиктовала его имя и фамилию и сообщила номер телефона, который, похоже, знала наизусть.

— Спасибо, Иез.

— Возможно, есть одна вещь, которую вам следует знать о Пинки, — не очень уверенно протянула она.

— Что именно?

— Его вид иногда приводит людей в изумление. Ведь вы понимаете, что имя Пинки, то есть «розовый», он получил не случайно. Дело в том, что он — альбинос.

Я встретился с Пинки Штрайбером в его офисе во Французском квартале. В приёмной восседала сурового вида блондинка, затянутая в облегающее ярко-красное платье. Она предложила мне подождать, указав на довольно удобное кресло. Это был один из самых крутых офисов, в которых мне доводилось бывать. Из музыкальной системы лились звуки джаза. Стены украшали абстрактные картины, а мебель была антикварной. Высокие потолки и вращающиеся вентиляторы. Огромные окна с белоснежными шторами и множество крупных растений в красивых вазонах.

Спустя пять минут он уже пожимал мне руку, а ещё через минуту провёл меня в своё затенённое и очень просто меблированное убежище. Пинки уселся за массивным полированным столом, на котором не было ничего, кроме красного телефонного аппарата. Я устроился на барселонском кресле из красной кожи. Глаза Штрайбера скрывались за солнцезащитными очками, а его кожа была белой, как у покойника. В воздухе витал знакомый запах, но точно определить, чем пахнет, я не мог.

— Крем от загара, — пояснил Штрайбер, словно прочитав мои мысли. — Я обмазан им с ног до головы, и именно его запах вы чувствуете. «Коппертон спорт-48», если быть точным. И прошу извинить за мои тёмные очки. Я снимаю их только ночью.

Поняв, какую задачу я перед ним ставлю, Пинки сказал:

— Работа трудоёмкая, но сводится в основном к беготне. Ведь если запустить миллион хомячков на клавиатуру компьютера, то они, прыгая по ней достаточно долгое время, когда-нибудь создадут копию «Гунга Дин» Редьярда Киплинга, n'est-ce pas? Вопрос в том, насколько велик ваш бюджет?

— Действуйте без оглядки, — пожал я плечами, — сколько бы это ни стоило.

Какое-то время я ещё мог пускать в ход чеки, присылаемые разными кредитными компаниями. Когда же сильно подопрёт, попробую нажать на отца. А затем…

— Я постараюсь уменьшить ваши финансовые тяготы, когда пойму, что дело не очень смахивает на зашедший в тупик бракоразводный процесс, но задаток всё же потребуется… Ну, скажем… пять сотен. Вам следует знать, что лично я документов в судах не ищу. Мне удалось сколотить разношёрстную команду из судебных клерков, пенсионеров, подростков и иже с ними. Как только вы дадите сигнал, я спускаю их с поводка, и они будут копать во всех судах благословенного штата Луизиана до тех пор, пока не наткнутся на решение об отправке в психлечебницу вашего клиента.

— Отлично.

— Я плачу своим помощникам двадцать баксов в час. Поиски могут занять много времени. А может, и совсем ничего. Кто знает?

— Хорошо. Я всё понял.

— Итак, мы начинаем поиск судебного решения об отправке в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году в «Судебно-медицинское учреждение Серного порта» некоего Байрона Б. Поступил в заведение… — Записав все данные, он ещё раз повторил их вслух и спросил: — Все точно, я не ошибся? Больше вам ничего не известно? Может, вы знаете, когда его выпустили?

— В девяносто шестом.

— О'кей, это всё, что мне нужно.

— Я мог бы вам помочь, — сказал я. — Если вам не хватит рабочей силы, я тоже стану искать. Я умею работать с судебными архивами.