Джон Кейз - Восьмой день

— Птица. Увидела отражение деревьев в стекле и полетела. — Он грустно улыбнулся. — Садовник говорит, что каждый месяц здесь погибают несколько птиц.

Дэнни увидел птицу на земле, рядом с цветущим кустом.

— Может, она не погибла. — Он тихонько стукнул три раза костяшками пальцев по голове: этому его научила тетя Марта, потому что мертвые птицы — плохая примета.

Барзан помешал кофе.

— Я пытался уговорить Мунира отложить встречу, но он отказался.

— Какую встречу?

— Старейшин. В которой принимает участие и Зебек. Они встречаются через восемь дней в Цюрихе, в отеле «У озера».

— И Зебек тоже там будет? — удивился Дэнни. — Он же маньяк.

Реми задумчиво кивнул.

— Не сумел я отговорить деда не ездить в Цюрих. Дело в том, что каждый год там собираются все улема на шуру. — Он пояснил: — Улема — так на нашем языке называют старейшин рода, а шура — это когда они собираются вместе на совет. Помимо общественных, у деда в Швейцарии есть личные дела.

— Какие?

— Ну… ему там оказывают интимные услуги.

— Проститутки?

— Да.

Дэнни улыбнулся.

— Но ему, наверное, уже перевалило за восемьдесят?

— Деду скоро исполнится семьдесят пять. Шура собирается в Цюрихе каждый год в одно и то же время в одном и том же месте. Но сейчас это будет скорее похоже на заседание совета директоров холдинга «Тавус».

Дэнни удивленно вскинул брови.

— Помните, я вам рассказывал о санджаке? — спросил Барзан. — Так вот, он фальшивый. Зебеку каким-то образом удалось заменить оригинал.

— Зачем?

— Чтобы совет провозгласил его новым имамом.

— Неужели такое может случиться?

— После смерти имама, чтобы назвать имя преемника, старейшины собираются в подземном городе Невазир в помещении, где хранится санджак. Процедура занимает несколько дней или недель. Как выборы папы римского. Слишком многое поставлено на карту.

— Но почему старейшины должны избрать Зебека? Они его хорошо знают? Ведь вы упоминали, что он с детства живет в Италии.

— В Турции есть телевизионное шоу, — произнес Реми, — похожее на «60 минут» [99]. Очень популярное. Обычно туда приглашают знаменитостей: политиков, спортсменов, кинозвезд. Но иногда в качестве гостей там появляются турецкие эмигранты, достигшие успеха на новой родине. Например, художники, предприниматели ставшие известными в Лондоне или Нью-Йорке. Телезрителям как бы напоминают, что Турция — страна западной демократии.

— И Зебек был гостем шоу?

— За два месяца до убийства имама. Но вначале он приказал вырезать из дерева бюст. Потом подсунуть его вместо оригинала. И только после этого отправился на шоу.

— Кое-кто из старейшин видел шоу…

— Его видели все, — уточнил Барзан. — Это одна из самых популярных передач в стране. Тем более что это была сенсация. В подобную программу курда никогда не приглашали. А тут на вас с экрана смотрит симпатичный бизнесмен, выпускник Массачусетского технологического института.

— Ведущие подчеркивали, что он курд?

— Нет, — ответил Реми. — В Турции «Зереван Зебек» звучит так же, как в США или Европе «Менахем Гольдберг». Фамилия и имя говорят сами за себя. Кстати, если бы он жил здесь, ему бы пришлось взять турецкую фамилию. Потому что все началось меняться только совсем недавно.

— И что случилось потом?

— Проходит месяц, другой, и в Диярбакыре убивают имама. Через два дня в Невазире собирается шура. С санджака снимают покрывало, и… все потрясены. Они хорошо помнят человека, которого показывали по телевизору. Это он.

— И Зебека провозглашают имамом.

— Официально это должно произойти через восемь дней в Цюрихе.

— Вы сообщили деду о фальшивке?

— Конечно.

— А он?

— Возразил, что без убедительных доказательств такое серьезное обвинение Зебеку предъявить не может. — Реми подался вперед. — Ведь большинство старейшин поверили, что явление Зебека — это воплощение пророчества, сказанного в Писании. Он тавус, и иезиды скоро станут властвовать на земле. — Реми горько усмехнулся. — Разве можно живому божеству задавать какие-нибудь вопросы? Для этого должны быть очень веские основания. Вот почему был так важен отчет Ролваага.

— Относительно годичных колец?

— Да. — Реми подпер подбородок ладонью. — Когда Кристиан увидел фотографию санджака, он вспомнил человека, который за несколько дней до этого садился в «бентли».

— Он знал, что это Зебек?

Барзан отрицательно покачал головой:

— Нет. Просто увидел, что человек в «бентли» — двойник санджака. Но я-то знал, кто это такой.

— И сказали Терио.

— Да. Кристиана это оскорбило даже больше, чем меня. Он возмущался столь циничным попиранием древних традиций. Говорил, что нельзя допустить, чтобы Зебек добился успеха.

— А потом?

— Надо было доказать, что санджак фальшивый и Зебек совершил кощунственный подлог, чтобы обеспечить свое избрание имамом. Доказать можно с помощью годичных колец. Это придумал Кристиан. Он был ученый, занимался историей религии, а она тесно связана с археологией. Археологи же сотрудничают с дендрохронологами, специалистами по определению возраста деревянных образцов по количеству годовых колец. Это широко распространенный сравнительный метод. Поэтому Кристиан связался с Ролваагом.

— Ролвааг был дендрохронологом?

— Да, и располагал обширной базой данных по Месопотамии. Ведь археологи копаются здесь уже сотни лет.

— Я понял, — промолвил Дэнни. — Нужно было определить возраст бюста.

— Вот именно. Оригиналу должно быть лет восемьсот — девятьсот, не менее. Считается, что его вырезал из дерева сам шейх Али.

— Но как вам удалось взять образец? — удивился Дэнни.

— Я подкупил смотрителя, и они оставил нас с санджаком на несколько часов наедине. Мы отпилили кусочек от основания и отправили в Норвегию.

— А Ролваага прикончили…

— Да, кстати, — вспомнил Реми, — я снова звонил в Осло той даме. Ничего. Ни образца, ни отчета.

— Но можно взять еще один образец и…

— Нельзя.

— Почему? Ведь дорога проторена.

— Смотритель, с которым я имел дело, умер при невыясненных обстоятельствах, а его место занял человек Зебека. Так что до бюста теперь не доберешься.

— И ваш дед тоже не может?

— Никто. Кроме самого имама или совета старейшин.

— А если попробовать убедить их?

— Бесполезно. Они уже уверовали, что Зебек — живой бог.

Воцарилась долгая пауза.

— Я все равно не понимаю, — произнес наконец Дэнни. — Зачем это Зебеку нужно? Ведь он и так уже почти сравнялся с богом. Миллиардер. Один из хозяев земли.

Барзан усмехнулся.

— Я не шучу! — воскликнул Дэнни. — У него свой реактивный самолет!

— Он делает это ради денег. Ему нужны деньги.

— Но откуда они могут появиться?