Эдвин Хилл - Слабое утешение

– Кто ты такой? – спросила Вэнди.

– Кто угодно, кто тебе нужен, – сказал Сэм. – Верно? – Он шагнул к ней.

– Не приближайся.

– Я не причиню тебе зла.

Сэм сделал еще один шаг к ней, и Вэнди выскочила из-под одеяла. Неуклюже нащупала бутылку шампанского, но та выскользнула из ее пальцев и упала на пол. Сэм схватил Вэнди за волосы у затылка, намотал их на кулак, но Вэнди вывернулась и лягнула его, сбив с ног. Поползла за бутылкой. Хотела снова лягнуть Сэма, когда он схватил ее за ноги, но Сэм рванул ее на себя… и отлетел на матрас.

– А ну отойди от нее!

В дверях стояла Фелиция: она запыхалась, черные волосы разметались по лицу. Перед собой она выставила нож для масла, а вдалеке уже выли полицейские сирены.

Сэм пригнулся. Фелиция в смехотворном выпаде ткнула ножом в его сторону. Сирены звучали уже близко, а в руке у Вэнди была бутылка. Сэм двинулся вдоль стены к двери. Фелиция встала между ним и Вэнди, а он наконец добрался до выхода из комнаты и сбежал вниз по ступеням, вырвался во внутренний двор и помчался к воротам. Начался снегопад. В лицо ему летели снежинки. Вой сирен становился все громче. Сворачивая за угол, Сэм оттолкнул с пути мужчину с собакой, выбежал с Луисберг-сквер и понесся вниз по холму к Чарльз-стрит. Впереди к надземной станции подъехал поезд. Сэм перебежал дорогу, лавируя между машинами, перемахнул через турникет и врезался в толпу покидающих вагон пассажиров. Двери закрылись перед самым его носом. Тогда Сэм посмотрел в сторону головы состава – там машинист высунулся из окна, и Сэм сложил руки в молитвенном жесте и побежал к нему.

Двери снова открылись.

– Счастливых праздников, – прокричал машинист Сэму, который втиснулся в переполненный вагон.

Вскоре они уже въехали на станцию на Кендалл-сквер в Кембридже, за рекой Чарльз. Сэм вылетел из вагона и понесся вверх по ступенькам. Со стороны моста Лонгфелло звучали сирены. Тогда он пробежал через вестибюль отеля и вышел на Бродвей. Накинул капюшон, опустил голову и позволил снегопаду скрыть себя.

Вэнди.

Вот так, все просто. Сэм выбирал цитаты из фильмов, основываясь на именах героинь: Вэнди Торренс из «Сияния» и Вэнди Ричардс из Бостона. Теперь у Эстер хотя бы была теория, которую можно проверить. Она выключила телевизор и оставила спящую Кейт на диване. Прошла к себе в спальню, там включила планшет и открыла таблицу, в которой до этого свела все данные. Она уже нашла адреса всех домов, фотографии которых Сэм присылал на открытках, а заодно проверила в имущественных ведомостях имена владельцев. Теперь же, просматривая имена, она увидела еще больше связей. Домом в Балтиморе на Хедли-сквер владела Аврора Райт, а Сэм для открытки из Балтимора выбрал цитату из «Языка нежности», героиню которого звали Аврора Гринуэй. То же самое с открытками из Чикаго (цитата из «Большого Лебовски», владелица дома – Мод Хайнс) и из Нью-Йорка (цитата из «Побега из Шоушенка», владелец дома – Эндрю Мейер.) Только с Сан-Франциско Эстер ненадолго оказалась в тупике, потому что домом на Пасифик-авеню владела женщина по имени Эллен Гонсалес. И только проверив страничку фильма «Чужой» на сайте IMDB, она вспомнила, что имя героини Сигурни Уивер – Эллен. Эллен Рипли.

Затем Эстер проверила, кто владеет домами в настоящее время. Только Мод Хайнс осталась владелицей своего дома.

Зазвонил телефон, и Эстер поспешила ответить, чтобы спавшая в соседней комнате Кейт не проснулась. Морган. Голос у него был пьяный и счастливый. Он назвал Эстер госпожой, отчего она ощутила тепло и даже благодарность.

– Я Прачи встретил, – сообщил Морган. – Мы в Independent. Закрываем это место!

– Прости, что сегодня так вышло.

– Чего?

– Я тебя люблю, – сказала Эстер.

– Я тебя не слышу, – ответил Морган, – но ты прости меня. А еще я люблю тебя.

Эстер улыбнулась и чуть повысила голос.

– Утром поговорим, – сказала она и нажала отбой. Спустя несколько секунд телефон снова зазвонил.

– Прекрати, – попросила она, – а то Кейт разбудишь.

Ей не ответили, и тогда она взглянула на экран, но номер был ей незнаком.

– Кто это? – спросила Эстер.

– Привет.

Она не сразу узнала голос Гейба.

– Я помню, что просила позвонить, но сегодня уже поздно.

– Прости.

– Ничего страшного. – Она отложила планшет. – Я все равно не спала. Работаю над одним проектом.

– Я тоже.

– Слушай, Гейб, я была с тобой не до конца честна. Надо это исправить: помнишь, я говорила про Моргана? Это мой парень. Даже больше, мы в одном шаге от брака.

Гейб рассмеялся, но когда он заговорил, Эстер услышала в его голосе разочарование:

– Без мужа детей не бывает. Следовало догадаться.

– Вообще-то, бывают, – сказала Эстер. – Со многими людьми такое случается. Только я своего ребенка не рожала. Кто бы мог подумать.

– Да уж, кто бы мог… Тебе везет.

– В общем, я занята. Понимаешь, о чем я?

Она обманывала Гейба, чтобы получить желаемое, но сегодня, после всего случившегося, не могла позволить себе еще и угрызения совести по этому поводу. Это было бы слишком.

– Я разгадала смысл открыток или его часть, – сказала она, меняя тему. – Вэнди – Вэнди, Аврора – Аврора, Эллен – Эллен. Передай Сэму, что это было очень умно. Мне пришлось поломать голову.

– Посмотри, когда были проданы дома, – посоветовал Гейб. – Это тоже поможет.

С этими словами он повесил трубку.

Эстер открыла с планшета имущественные ведомости и проверила данные по дому в Балтиморе: его продали спустя три месяца после того, как Сэм прислал последнюю открытку из этого города. Дома в Чикаго и Сан-Франциско продали примерно в те же сроки, а когда Эстер загуглила Эллен Гонсалес, то увидела серию новостных статей десятилетней давности. Эллен была наследницей, убитой во время ограбления дома. Ее брат Зак пропал, и местные газеты пестрели заголовками о том, что полиция пытается связать его исчезновение с убийством, ведь Эллен пыталась лишить его доли в совместной компании. Зака так и не нашли, не нашли и стóящих зацепок, дело осталось нераскрытым.

Отложив планшет, Эстер проведала Кейт. Девочка крепко спала. Тогда она спустилась вниз и забрала из сумки папку с открытками, прошла в спальню к Моргану и там разложила их на кровати. Эстер включила телевизор: репортер местных новостей говорил о чем-то посреди снежного вихря. Вафля пробралась через собачью дверцу и, подбежав, запрыгнула на кровать рядом с Эстер. А она просматривала открытки, пытаясь найти новые детали, подобрать и для них место в головоломке. Она взглянула на экран и увидела отца Твиг Эмброуз, Дональда: он давал интервью, стоя на крыльце дома.

– Такая трагедия, – говорил он. – Я разбит. Все, кто знал Твиг, разбиты. Я всегда буду думать о ней: гуляя, плавая на лодке или купаясь в озере Сквам… занимаясь чем-то на природе, где она чувствовала себя счастливой.