Эдвин Хилл - Слабое утешение

– Не в багажник? – спросила Эстер.

Гейб покачал головой.

– Извини, – сказал он. – Тебе как-нибудь помочь?

– Ты серьезно? Как насчет «отвези меня домой и вышиби себе мозги из пистолета»?

– Так не пойдет.

Эстер забралась в салон, чтобы хотя бы спастись от холода. Гейб сел за руль, завел двигатель, и из решетки обдува в салон потек теплый воздух. Тепло обволокло Эстер, но она по-прежнему дрожала. Тогда она сняла отсыревшие тапочки и растерла ступни. Подставила лицо прямо под поток воздуха и включила обогрев сиденья на полную мощность.

– Чай бы не помешал, – сказала она.

Гейб вырулил на дорогу и аккуратно поехал между наносами.

– Нам нельзя останавливаться, – сказал он.

– Я буду молчать, – пообещала Эстер, а Гейб только включил радио, как бы сообщая, что он ей, как и она сама себе, не верит. – Меня будут искать, – предупредила Эстер, прекрасно понимая, что в мире полно мест, где можно спрятаться. Теперь, когда ее выпустили из багажника, она стала внимательно вглядываться в дорожные указатели. Они ехали на север и даже успели пересечь границу Нью-Гэмпшира. Эстер задавила растущий страх. В ступнях покалывало, они горели.

По радио тем временем начались новости. Самые важные – о Джейми Уильямсе, который в критическом состоянии лежал в больнице.

– …и о других событиях, – продолжал ведущий. – В результате незаконного проникновения в дом в Сомервилле пропала женщина: жительница района, белая, тридцать шесть лет, волосы черные, носит очки, рост четыре фута девять дюймов. Была одета в пижаму.

– Девять дюймов и три четверти, – шепотом уточнила Эстер.

– Объявлен план «Перехват» – пропала также трехлетняя племянница женщины.

Эстер забыла и про багажник, и про холод. Забыла про страх. Забыла, что любым, совершенно любым способом ей надо выжить. Голос диктора пронизывал ее. Слова впивались в сердце, выворачивали. Она сама не заметила, как запрыгнула на Гейба и стала молотить кулаками ему в грудь. Машину повело. Гейб кое-как свернул к обочине и остановился.

– Что ты наделал? – вопила Эстер. – Ты что, мать твою, с ней сделал?

Гейб заломил ей руки за спину и вдавил в сиденье так, что обивка чуть не ободрала ей лицо.

– Сиди тихо и не рыпайся, – тихо сказал он. – Не то засуну в багажник. Усекла?

Рукой в перчатке он зажимал ей рот и нос, Эстер едва хватало воздуха. Наконец он ослабил хватку и посмотрел в окно.

– Где она? – спросила Эстер.

– Не знаю, – ответил Гейб.

Несмотря на страх и гнев, Эстер поняла, что он говорит правду.

– Еще что-нибудь помните? – спросила Анджела Уайт у Вэнди Ричардс. – Он не сказал, не сделал чего-то, что намекнуло бы на то, куда он отправился?

Вэнди успела надеть футболку и трико для йоги и теперь сидела у изножья кровати, уронив голову на руки. Рядом устроилась Фелиция Накадзава и, как бы защищая Вэнди, обнимала ее за плечи.

– Он изменился, – сказала Вэнди. – Прямо у меня на глазах стал совершенно другим человеком. Как я могла быть такой дурой?

– Ты не виновата, – успокоила ее Фелиция.

– Она права, – согласилась Анджела. – Не вините себя. Вам повезло, что Фелиция была у себя в кабинете, когда я позвонила. Мы могли бы и не успеть к вам.

Вэнди выпрямилась и потерла виски. Волосы упали ей на плечи.

– Я знала только, что он учился в Колумбийском и участвовал в команде по гребле.

– Еще что-нибудь? Кем он работал? С кем дружил?

Вэнди покачала головой:

– Он был как пустой лист: пиши что хочешь, и он будет тем, кто тебе нужен.

– Есть мысли, куда он мог пойти?

– Он жил в Сомервилле, – сказала Вэнди. – Больше я ничего не знаю.

– Вроде бы на Дэвис-сквер, – добавила Фелиция. – Я как-то встретилась с ним в местном баре. Он пришел с этим своим стремным приятелем. Натуральный Унабомбер. Барри какой-то там.

Лучшего описания Гейба Ди Парсио Анджела и сама бы не составила.

– Твиг пользовалась васильковым лаком для ногтей? – спросила она. Отрезанный палец с синим ногтем отправили в лабораторию.

– Не знаю… – ответила Вэнди. – Вообще такой цвет в ее вкусе, а что?

– Так, незначительная деталь, – сказала Анджела. У нее зазвонил телефон, и она, попросив прощения, отошла в другой конец комнаты. Стэн сразу же перешел к сути:

– Отдел собственной безопасности сегодня займется стрельбой в доме Джейми Уильямса. Анджела, ты что учудила?! Ранила черного ветерана с ножом в клубничном сиропе! Хуже просто не придумаешь.

– Мне не показалось, что нож в сиропе.

– Молчи, – сказал Стэн. Анджела очень живо представила его в тесной квартирке в Гайд-парке: сидит там у себя в халате перед «ящиком», лицо красное от стресса и давления. Гадает, ехать или нет в участок. – Ни слова. Все, что скажешь мне, я вынужден буду сказать им.

Анджела расслабилась.

– Говорить-то нечего, Стэн, – прошептала она, заметив краем глаза, как Фелиция Накадзава пристально следит за ней.

– Для прессы это лакомый кусочек, – предупредил Стэн. – Я знаю, что не ты нажала на спуск, но ты руководила штурмом. Собственно, я поэтому и звоню. Ты в административном отпуске до завершения расследования. И ты, и Дуэйн.

Анджела чуть не послала его. Хотелось оправдываться за себя, за Дуэйна – новобранца, который и выстрелил, – но на ноже и правда был просто клубничный сироп, и это Анджела отдала команду на штурм. Теперь по ее вине человек лежит в больнице и борется за жизнь. Человек, который, как она подозревала, был невиновен.

– Что мне делать? – спросила она.

– Поезжай домой, – велел Стэн. – Не через час, не через пять минут, а прямо сейчас. Бен примет у тебя дело.

Анджела почти не слышала его. Она выронила телефон, глядя в экран за спиной у Фелиции Накадзавы. Звук был приглушен, и Анджела принялась искать пульт, едва увидев фотографии Эстер Терсби и маленькой девочки.

Имена и лица из прошлого таяли в памяти. Сэму уже и собственное имя казалось чем-то смутно знакомым, вроде старого телефонного номера. Свернув с 93-го шоссе на проселочную дорогу, подальше от пунктов оплаты, он посмотрел в зеркало заднего вида, в свои же глаза, такие новые и почему-то незнакомые. Провел рукой по щеке, по волосам. Неужели в отражении и правда он? В зеркале он видел только будущее.

Метель набирала силу. Сэм ехал через зону отдыха в крохотном нью-гэмпширском городке. Увидел мужчину, выгуливавшего золотистого ретривера прямо в снежных заносах, и представил себя на месте этого собачника. Вот он бросает мяч и ждет, когда собака принесет его, ему не о чем волноваться, знай себе вдыхай полной грудью бодрящий зимний воздух. Интересно, у собачника есть дети? Гейб всегда хотел детей, и Сэм понял, что тоже хочет обзавестись потомством. В следующей жизни так и поступит. У него будет трое: две девочки и мальчик. Они станут ползать по нему, как по гимнастической стенке, а он будет бросать их в кучи листьев, читать сказки на ночь.