Дэвид Балдаччи - Минута до полуночи

– Колумбус, штат Джорджия, – сказала Пайн. – На границе с Алабамой.

– Верно. Вы там бывали?

– Однажды, когда проводила совместное расследование с УУР [24] Управление уголовных расследований армии США. .

– Я и сам работал с УУР. Кто был вашим напарником?

– Специальный агент Джон Пуллер.

– Пуллер? Кажется, его отец был героем войны или еще чего-то?

– Он и сейчас жив. Как и Джон. Хороший парень. Научил меня многим вещам, имеющим отношение к армии. Это совершенно другой мир.

– Проклятье, уж мне-то не знать, ведь я проходил ускоренную службу в армии.

– Что вам удалось накопать на Ханну Ребане? – спросила Блюм.

– Она снимала квартиру вместе с другой женщиной, – ответил Уоллис.

– А ее соседка также из Восточной Европы? – спросила Блюм.

– Нет, ее зовут Бет Клеммонс. И это ее настоящее имя, а не профессиональный псевдоним, – сказал Уоллис.

– Профессиональный? – уточнила Пайн.

– Она актриса, снимается в порнографических фильмах. Там она зовется Рейвен Маккой.

– А Ребане также снималась в порнографических фильмах? – спросила Пайн. – Это могло бы объяснить данные вскрытия.

– Именно на этот вопрос нам и предстоит получить ответ.

Многоквартирный комплекс, который их интересовал, располагался возле реки Чаттахучи, служившей границей между Джорджией и соседним штатом Алабама.

Пайн посмотрела на высокое фешенебельное здание, когда они вышли из машины.

– Гораздо лучше, чем я могла представить, – сказала она.

– Похоже, ее работа хорошо оплачивалась, – заметила Блюм.

– Я позвонил Клеммонс, она нас ждет, – сказал Уоллис.

Их проверил консьерж здания. Пайн оглядела отделанный плюшем вестибюль и подумала, что здесь гораздо лучше, чем в доме, где жила она в Аризоне.

Они поднялись в лифте на шестой этаж, где Уоллис постучал в дверь № 611. Им тут же открыла миниатюрная пышногрудая женщина, крашеная блондинка с покрасневшими глазами. Она была одета в топ с бретелькой через шею и черные лосины, ноги оставались босыми. В одной руке она держала стопку салфеток.

Бет Клеммонс выглядела опустошенной.

Она отступила назад, позволяя им войти после того, как Уоллис и Пайн показали свои значки.

Клеммонс провела их в залитую солнцем комнату с красивым сельским видом на реку Чаттахучи. Пайн отметила, что обставлял комнату профессионал, а мебель и картины подобраны удачно и с воображением. Она сама вела спартанское существование, но за годы расследований ей доводилось бывать в домах людей, обладающих широкими финансовыми возможностями, и знала разницу между хорошим вкусом и выбрасыванием денег на ветер.

Когда они сели за большой кофейный стол из дерева и металла, Клеммонс вытерла глаза и посмотрела на них.

– Вы уверены, что это Ханна? – хрипло спросила она.

Уоллис достал фотографию.

– Отпечатки пальцев соответствуют, – ответил он. – Но мы можем показать вам это.

– Она?.. – с испугом спросила Клеммонс, глаза которой широко раскрылись.

– Да. Но здесь кажется, будто она спит.

Он передал фотографию Клеммонс, та секунду смотрела на нее, потом кивнула и вернула снимок.

– Да, это она. Ханна.

Казалось, она борется с тошнотой.

– Я сожалею, – сказал Уоллис. – Никто не должен так умирать.

Клеммонс сделала три глубоких вдоха и успокоилась.

– Вы сказали, что ее задушили, а потом оставили тело на улице… в каком городе? – спросила она.

– В Андерсонвилле, штат Джорджия.

– Вы или она когда-нибудь там бывали? – вмешалась Пайн.

Клеммонс покачала головой.

– Я о нем никогда даже не слышала, – ответила она. – И не думаю, что Ханна бывала там прежде, но полной уверенности у меня нет.

– А как именно вы познакомились? – спросил Уоллис, держа наготове блокнот и ручку.

– Не стану ходить вокруг да около, – ответила Клеммонс. – Мы познакомились, когда работали… в эскорте. – Она бросила нервный взгляд на Уоллиса.

Тот его перехватил.

– Я расследую убийство, миз Клеммонс, – быстро сказал он. – Все остальное меня не интересует. И не собираюсь ничего рассказывать людям, которые могут иметь отношение к… эскорту.

Она кивнула.

– На самом деле мы перестали заниматься эскортом, – продолжала Клеммонс. – Мы были актрисами. Первой начала сниматься я, потом ко мне присоединилась Ханна. У нее была удивительно экзотическая внешность, структура костей лица, за которую я бы умерла. Таких, как я, пруд пруди, но Ханна – совсем другое дело. И она быстро продвигалась наверх.

– Речь идет о фильмах для взрослых? – спросила Блюм.

– Да, – ответила Клеммонс, дерзко посмотрев ей в глаза.

– Снимать порнографические фильмы в штате Джорджия запрещено, – заметил Уоллис, – а здесь?

– Верховный суд, – вмешалась Пайн, – этого не запрещает, если всем участникам более восемнадцати лет. Ты ставишь камеру, платишь всем приличные деньги, и то, что ты снимаешь, становится искусством, а не проституцией. Но я плохо знаю законы штата Джорджия.

– Это не имеет значения, потому что мы не снимаем фильмы в Джорджии, – сказала Клеммонс. – Каждые два месяца мы летаем в Южную Флориду, съемки продолжаются две недели, потом мы возвращаемся.

Уоллис оглядел богато обставленную комнату.

– И насколько хорошо вам платят? – спросил он.

– Ну, тут все зависит от твоего имени, популярности и опыта. Мы обе поднимались наверх. Ханна получала около трех тысяч за фильм. Мне платили две с половиной, хотя я начала раньше. Причина в ее внешности, о которой я уже говорила. За две недели мы умудрялись снять дюжину фильмов.

– Двенадцать фильмов за четырнадцать дней? – воскликнула Блюм.

Клеммонс кивнула.

– Ну, речь идет не о Шекспире, за такое никто не получит «Оскара». Сценарий и диалоги почти не меняются, вы же понимаете, люди смотрят порнографию не ради диалогов. Прически и макияж занимают часа два. Обычно мы используем комнаты в одном доме, и нам не нужно переезжать. Для разных эпизодов приводят разных парней. Операторы перемещаются, чтобы снять действие со всех точек, так что нам нет необходимости делать паузы и начинать все снова. Дело налажено весьма эффективно.

– Значит, Ханна зарабатывала тридцать шесть тысяч за две недели работы? – уточнил Уоллис.

– Полагаю, работа была весьма тяжелой, – заметила Пайн.

– Да, иногда бывает очень трудно, – с благодарной улыбкой ответила Клеммонс.

– Конечно, конечно, – смущенно сказал Уоллис и откашлялся. – Когда вы в последний раз видели миз Ребане?

– Четыре дня назад, – ответила Клеммонс. – Через неделю мы собирались на очередные съемки. Здесь мы часто проводили время вместе, но сейчас наши пути несколько разошлись. Конечно, мы оставались подругами и все такое. И продолжали вместе жить.