Ирина Камнева - Морзист [litres]

Все двери, изредка появлявшиеся в стенах, как ни странно, оказались на своих местах, а не сдернутыми с петель. Они были плотно закрыты, кроме одной, неожиданно показавшейся впереди, в самом конце. В полумрак коридора из щели лился неяркий оранжевый свет. Он то и дело подрагивал, не соблюдая ритма, а по одной из стен, перескальзывая на пол, навстречу нам ползли три несоразмерные друг другу тени, которые шевелились.

– Стой, – шепнул я сестре, увеличив зум камеры на ее страшное лицо.

– Заходить боишься? – заулыбалась Машка.

В кадр попали две немигающие точки: на камере ее глаза светились белым огнем, резко выделяющимся в «болоте».

Я неуверенно пожал плечами, не понимая, почему мне вдруг стало как-то не по себе именно сейчас, когда мы уже у цели. В следующую секунду мы с Машкой глупо скривились, пытаясь не рассмеяться. Волнение переполняло меня, сводило ноги, и я почему-то не мог сдвинуться с места, продолжая молча, расплывшись в придурковатой ухмылке, таращиться то на сестру, то на дверь, из которой уже доносились тихие голоса. Сестра тоже молчала, пытаясь прислушаться.

– Если что, я взяла баллончик, – наконец прошептала она, наклонившись надо мной, и, не сводя с меня глаз, смачно плюнула на пальцы и пригладила брови (слава богу, свои), как ее в шутку учила мама. – Keep calm, мальчик мой, ты в безопасности…

Я выдохнул беззвучный смешок, вместе с тревогой и волнением, которые окутали меня с головы до ног, и шутя оттолкнул сестру в сторону. В следующую секунду раздался протяжный хруст гнилых половиц, сестра отскочила в сторону, удивленно вытянув лицо и переминаясь с ноги на ноги, словно пол был лавой, я невольно сжал зубы и сощурился, кинув быстрый взгляд на тени, которые скользнули по стене…

И вдруг дверь распахнулась.

В той комнате нас ждала весьма необычная троица. Красавица цыганской внешности, на вид лет двадцати пяти, в черном платье в пол и с огромной серебряной серьгой в носу, которая сразу бросилась мне в глаза. Эта девушка, распахнула дверь, звонко рассмеялась, когда увидела наши испуганные физиономии, а потом поманила рукой к себе.

Справа от девушки встал брутальный амбал под два метра ростом, в мятом, засаленном пиджаке, лысый на голову, с маленькими поросячьими глазками, которыми он нервно стрелял то по мне, то по Машке. Слева к девушке подошел жилистый мужчина с рыжеватой козлиной бородкой, одетый в смешную клетчатую рубашку, – этот тип поразил меня больше всего: ростом он был не выше второклашки. Таких называют карликами.

Я раньше не видел их настолько близко и сейчас не знал, как мне лучше смотреть на мужика: сверху вниз? Это не будет выглядеть… Неуважительно или надменно, не знаю… Мне стало как-то по-особенному его жаль, но когда малыш открыл рот, я еле сдержался, чтобы ему не врезать.

– Здра-а-авствуйте! Добро пожаловать на квест «Они здесь»! – звонко пропищал карлик точь-в-точь как в нашем телефонном разговоре и расплылся в улыбке. – Маша и Дима, как мы рады!

– Меня зовут Наталья, – представилась девушка.

– Здрасте, – ответил я Наталье, не в силах убрать тупую ухмылку со своего лица. – Знакомы уже…

– Ах да, конечно, мы говорили с вами по телефону. А это наш охранник Верзила, с ним мы точно в безопасности, – сказала она, указав на стоящего рядом амбала.

Я не сдержался и фыркнул, но, заметив, как здоровяк напрягся, откашлялся и перестал улыбаться. Какой-то Верзила мужик некомпанейский.

– Ничего, это у нас такие прозвища. А вот мой верный помощник Карл, – сказала Наталья, похлопав малыша по плечу, на что тот кокетливо ухмыльнулся. – Так что пока располагайтесь, друзья! Знакомьтесь с другими игроками, осматривайтесь. Проходите вон в ту комнату. Еще пара минут, и мы начнем, – добавила девушка, а затем эта странная троица удалилась в коридор, из которого мы с Машкой и пришли.

Верзила напоследок окинул нас с сестрой таким недобрым взглядом, сузив свои маленькие глазки до невероятного размера, словно мы у него последний кусок хлеба украли.

Пройдя в ту комнату, на которую указала Наталья, я не увидел ничего нового: плесень на потолке, отодранные обои, облупившаяся краска и огромные трещины, бегущие вдоль стен. Несколько свечей и пара керосиновых ламп на деревянном комоде с отломанными ручками. Здесь пахло сыростью и бабками, как на любой заброшке.

Но есть же еще и другие комнаты, и другие этажи. Дальше – больше. Я подумал, что самое вкусное они точно припрятали подальше, а не в «комнате ожидания».

На старом, ободранном диване, заняв большую его половину, сидел какой-то толстый парень Машкиного возраста в ярко-зеленой кепке с детскими значками и в футболке с кучей эмблемок в стиле восьмидесятых. Лицо его было таким вместительным, что на нем легко расположились и толстые щеки, и пара-тройка подбородков, и широченная улыбка, которой он встретил нас, как старых знакомых. Но я его не знал.

Его лицо точь-в-точь напоминало луну: такое большое, круглое и блестящее, изрытое кратерами и красноватыми буграми. Будь я на его месте, заклеился бы весь пластырями, как после победной драки. Шрамы украшают мужчин, а вот прыщи… не очень. Они просто делают мужчин прыщавыми, к сожалению. Я бы даже сказал, они молодят, но в плохом смысле.

В следующую секунду этот парень энергично вскочил со скрипучего дивана, оставив здоровую вмятину своей зад… кхм, и подошел к нам, начал тараторить, протягивая такую же здоровую ладонь для рукопожатия сначала Машке, а потом мне:

– Здоро́во! Я Миша, можно просто Михаил, очень приятно! Ты съел бомжа? Красавчик! Куда пропали? Мы вас уже заждались!

На его шее поблескивала длинная типа золотая цепь с круглым пластмассовым значком во все пузо «18+».

– В пробке стояли, – непринужденно ответила сестра, будто на лесной дороге действительно было не протолкнуться, а потом вдруг рассмеялась, и просто Михаил подхватил.

За последний месяц нашего сожительства в столице я заметил, что сестра так делала, когда хотела понравиться. Наивная! Будто ее конский смех может кого-то зацепить.

«Ну, разве что конезаводчика – будет ее заводить!» – моя шутка, сам придумал! Правда, Машке она не понравилась…

Держался этот добряк так уверенно и открыто, что мне даже стало как-то стыдно за свою заклеенную «ссадину» над бровью. Сейчас выглядело все так, словно это я глупый закомплексованный подросток, а этот толстяк плевать хотел на все косые взгляды в его сторону и просто радуется жизни. А может быть, он, наоборот, из тех самоуверенных типов, которые ни кожей ни рожей, а понты из всех дыр лезут? Они обычно треплются много, таких себе дружелюбных строят, а в удобный момент кидают и «досвидос»… Подозрительный тип, а нам с ним еще играть.