Франк Тилье - Иллюзия смерти [litres]

– Одно разливное.

Голос сухой и низкий, мужчина смотрит на соседа со странным огоньком во взгляде. Пока Матильда обслуживает нового клиента, Улисс допивает свой стакан, кладет банкноту на стойку и выходит под дождь. Смотрит на Сену, которая изгибается, словно линия судьбы, на Новый мост, на дом номер 36 по набережной Орфевр. Вся его жизнь. Остается несколько месяцев, и он мечтает о серьезном расследовании, которое он провел бы мастерски, прежде чем уйти в отставку с улыбками и объятиями. Но похоже, Старый Бородач там, в небесной вышине, решил все по-другому.

Он снова садится на пятую линию метро в направлении Десятого округа и тяжело вздыхает, взбираясь по лестнице на свой этаж. Его заранее пугает реакция Франс. Узнав о его болезни, она всячески поддерживала его, но и у нее тоже есть свои пределы.

Улисс заходит в свою маленькую квартирку площадью сорок квадратных метров, пристраивает пальто на вешалку рядом с книжными полками, где стоят его любимые произведения. Смотрит на корешок: «Старик и море». Эх, море… Как давно он его не видел? Он уже и не помнит, как шуршит теплый песок под босыми ногами. Париж со своими темными тучами держит его в плену слишком долго. А его так тянет на природу.

Он возвращается к книге. Вспоминает, что это последнее произведение Хемингуэя, созданное перед тем, как он, не выдержав борьбы с болезнью, покончил с жизнью в одно обычное воскресенье, в котором нашлось место охоте и рыбалке. И в повести старик тоже ведет свою последнюю битву в море.

Улисс встряхивает головой и возвращается к реальности. Франс его не встречает, – наверно, ее нет дома; кстати, она не звонила ему с самого полудня.

– Франс?

Никакого ответа. Улисс наливает себе большой стакан воды, чтобы промочить горло, и продолжает набирать на мобильнике номер жены. Вдруг где-то в глубине квартиры раздается звонок. Не сбрасывая вызова, он идет по коридору. Звук из спальни. В нем просыпается профессиональный инстинкт копа, тот неосязаемый телесный механизм, от которого мгновенно сводит внутренности.

Франс лежит на кровати – голая, с разверстой грудью.

Белая вспышка бьет по глазам. На долю секунды я оказываюсь как бы между двумя мирами: уже не совсем Улисс, но еще и не Джон. Потом мой разум всплывает и осознает, что произошло. Сакс убил Элен. Ее тело лежит передо мной, как лежит отныне в воображении писателя: со вспоротым животом и раскинутыми руками, прямо посередине кровати. Вписанное в декорацию, выстроенную в пропитом мозгу беллетриста.

Раздавленный, я прислоняюсь к стене спальни, пока в голове крутятся все воспоминания, все чувства, только что пережитые Улиссом. Элен больше не существует, эта сволочь Сакс убил ее на первых же страницах истории. Она никогда не вернется на другую сторону. Она умерла, умерла… Изо всех сил я бью кулаками в стену, но не ощущаю и намека на боль, а на кулаках даже ссадины не остается. Я мог бы выпрыгнуть в окно – это ничего не даст. Каждый из нас уже хоть раз да попробовал: мы не можем здесь умереть, пока так не решит писатель.

Мне хочется убить его. Пристрелить из ствола Улисса за все, что он заставляет нас переносить. Что меня ждет? Даст ли он мне сдохнуть от опухоли? Или прикончит пулей в голову?

Колющий комочек здесь, во мне, сразу за глазами. Улисс страдает, и я тоже. И эту внутреннюю рану я унесу в другой мир. Вполне возможно, что мой мозг будет убежден, что у меня рак. Если душа способна исцелить тело, то она способна и наслать на него болезнь. Я боюсь того, что может со мной случиться, когда я вернусь на Сциллу, если удастся выжить в здешних испытаниях.

Я должен прикрыть тело Элен, соорудить хотя бы подобие савана, но шкафы пусты. Смирившись, я выхожу из комнаты, прикрыв дверь. На следующих страницах труп, возможно, увезут на вскрытие. В конце концов он исчезнет в глубине морга, находящегося где-то в закоулках мозга писателя. А также сгниет в подземелье УВ.

В глубокой печали я, как и Улисс раньше, беру в руки книгу Хемингуэя. Я думаю о старике – настоящем существе из плоти и крови, – который сыграл роль моряка в начале пятидесятых. Я не знаю, кем он был в действительности и в какой части Острова жил, но в книге на его долю пришлось чертовски классное приключение, борьба с рыбой, исполненная силы и символики. Хемингуэй, конечно, знал, как закончится его жизнь, отравленная болезнью, но он даровал своему персонажу прекрасное наследство. Старик, пусть и усталый после битвы в море, вернулся на Сциллу, обретя величие и, без сомнения, еще большую мудрость.

Вот это и отличает Хемингуэя от Сакса. Очень может быть, что Сакс тоже приговорен, но, вместо того чтобы спасти нас, обогатив духовностью или мудростью, он нас уничтожит одного за другим. Он никогда не позволит нам покинуть Харибду.

Я дотащился до «22 Long Rifle», где меня ждали остальные. По их лицам я вижу, что им не по себе. Реми протягивает мне один из тех безвкусных стаканчиков, которые помогают нам поддерживать иллюзию нормальной жизни. Дружески кладет мне руку на плечо:

– Матильда рассказала нам об опухоли. Ну и говнюк! Зачем Сакс запихнул эту штуку в голову Улиссу?

Они еще ничего не знают про Элен. Для первой главы они Саксу не понадобились. Они наверняка не видели белой вспышки, а просто оставались здесь, за кулисами, все время, что нас не было – Матильды, Элен и меня.

– Элен умерла.

Они ошеломлены и отказываются мне верить. Я рассказываю все, что произошло, адский день, который я прожил в шкуре Улисса. На их лицах гнев борется с сосредоточенностью.

Звякает колокольчик на входе. Тип с татуировкой в виде паутины… Он оглядывается вокруг с ошарашенным видом.

– Да что происходит? – восклицает он. – Где мы?

Я бросаюсь на него и начинаю дубасить изо всех сил. Я не чувствую ударов, он тоже. У меня ощущение, что я колочу пенопласт, и единственное, что мною движет, – это пылающая в голове дьявольская ярость.

– Это ты! Ты убил Элен!

Я знаю, что он был всего лишь смертоносным инструментом Сакса, но не могу остановиться. Только Матильде удается в конце концов меня урезонить. Тип вопит, что ничего не понимает. УВ никогда не тратит времени на то, чтобы объяснить приговоренным к казни, что они станут персонажами романа и как это все работает. Оно вытаскивает их из камер и прямиком запихивает в капсулу.

Еще одна истина становится мне ясна как божий день. Я поворачиваюсь к остальным:

– Он уголовник, я пересекся с ним при отправлении. Если УВ послало его сюда, значит они уверены, что этот тип умрет. А следовательно…

– …Сакс определился с судьбой персонажа, которого он воплощает, – заканчивает мою мысль Реми. – А если Сакс это знает, то и он сам тоже.

Мы все окружаем парня. Тот стоит на коленях, дрожа, на грани потери рассудка. Объяснить ему, что он здесь делает, представляется задачей невыполнимой. Тогда я сам становлюсь на колени рядом с ним: