Тана Френч - Ведьмин вяз

– Как, – повторил я, – как вы его нашли?

– Дино часы понравились. Говорит, с ними сразу такой шикарный вид. – Мартин покосился на мои поношенные джинсы и футболку – мол, ну теперь-то у вас вид явно не шикарный. – Поэтому он не продал их и не заложил, иначе мы бы давным-давно его поймали, но он к ним прикипел. А пару месяцев назад в его квартире был обыск, потому что брат его барыжит наркотой, и на тумбочке Дино увидели эти часы, выглядели они там явно неуместно. Парни их забрали, пробили по базе, и выпало ваше дело. – Он кивнул на бумагу: – Вам что-то непонятно?

– Нет-нет, я понял.

– Часы вам отдадут. Как только закроем дело. А прочих ваших вещей давно след простыл, грабители их сразу же продали.

– Значит, все-таки он преступник. – Мартин ничего не ответил, и я добавил: – Вы тогда говорили, если бы это оказался кто-то из ваших старых знакомых, вы бы знали…

– Говорил, помню. У Дино несколько судимостей за драки и всякие мелочи. Не за грабеж.

– Но почему я?

– У парня талант. Пишет пастелью, вся комната в картинах. Некоторые очень даже.

Он замолчал, посмотрел на меня, догадался, что я не могу связать одно с другим, и продолжал:

– Помните, когда на вас напали, вы готовили выставку? “Юные художники-гопники” или как там ее? Так вот Дино в ней тоже участвовал.

Повисло долгое молчание. Наконец я выдохнул:

– Что?

– Наверное, заметил на вас часы, когда этот ваш Тирнан приводил его в галерею. Или ему приглянулась ваша машина. Подбил брата или приятеля, и они проследили за вами до самого дома.

В голове у меня билась одна пустая упрямая мысль: нет. Банальное невезение, исключительно дурацкое невезение, не в тот день надел часы и в итоге оказался здесь…

– Нет, – сказал я.

– А что же тогда? – с непроницаемым видом спросил Мартин.

В сознании что-то забрезжило, что-то, что я давным-давно знал, но умудрился позабыть и сейчас никак не мог…

Молчание длилось целую вечность.

– Не знаю, – наконец признался я.

Мартин оперся задницей о подоконник, сунул руки в карманы.

– Мы пару раз побеседовали с Тирнаном, – сказал он, – еще когда на вас напали. Так, на всякий случай, проверяли, не было ли у вас конфликтов, не затаил ли кто на вас злобу. Он рассказал, что к истории с Гопником вы причастны лишь постольку-поскольку. Я вас умоляю, Тоби, – он раздраженно взглянул на меня, – разумеется, мы в курсе. У нас ушло минут десять на то, чтобы все разузнать. Тирнан объяснил, что вы ни в чем не виноваты, это все он придумал, вы не имеете к этому практически никакого отношения, и он рад, что вас не выгнали с работы, – глядишь, вы еще когда-нибудь ему и поможете. Говорил он убедительно, мы ему поверили. Как и Дино, и прочим ребятам-художникам, они же не знали ни о каком Гопнике, ни о вас, вообще не поняли, о чем мы спрашиваем. Вы же упорно утверждали, что никаких конфликтов ни с кем у вас не было. В общем, – он пожал плечами, – повсюду тупик. Но если Тирнан обманул нас и на самом деле разозлился, что ему надрали уши и вышвырнули с позором, а вас только в угол поставили…

– Значит, это все Тирнан подстроил, – перебил я. Мне бы поразиться до глубины души, я же практически и не удивился.

– Может, да. Может, нет.

– Он, точно.

Тирнан. В памяти всплыла давняя картина: открытие какой-то выставки, Тирнан зажал меня в углу и возмущается, что некая художница его послала, а ведь он всегда был к ней так внимателен. Он брызгал слюной и никак не унимался, в бороде застряли крошки от канапе, я же в ответ мычал и старался пробраться мимо него бочком, чтобы поговорить с теми, с кем мне полагалось общаться. Тирнан всегда казался мне совершенно ничтожным и даже немного жалким – в тех редких случаях, когда я вообще удосуживался о нем задуматься.

– У вас есть доказательства? Он угрожал вам, обвинял вас в чем-то?

– Не помню. Возможно. – На самом деле после позора с Гопником я от Тирнана даже сообщения не получил и когда три дня маялся дома от скуки, то пытался до него дозвониться, уточнить, не выдал ли он меня Ричарду, но он не брал трубку, однако Мартину я об этом рассказывать не собирался. – А вы не можете поговорить с ним еще раз? Расспросить или даже допросить…

И без того непроницаемое лицо Мартина и вовсе окаменело.

– Представьте себе, мы тоже до этого додумались. Тирнан стоит на своем. Дино твердит, что выиграл часы в карты.

– Но они же врут. Тирнан трус, и если его хорошенько припугнуть…

Мне все было ясно. С точки зрения Тирнана, в том, что затея с Гопником с треском провалилась, виноват совершенно точно не он – а, разумеется, я. Он планировал пропихнуть Гопника на выставку как очередное юное дарование из трущоб, я же решил сделать из него звезду, подбил Тирнана написать большую серию картин и ежедневно отчитываться перед Ричардом о телефонных разговорах с Гопником. Но Тирнан облажался, чего-то не учел… вот я подслушиваю у двери кабинета, как Ричард орет на Тирнана из-за какого-то телефонного звонка… Не сунься я в это дело, Ричард на Гопника и внимания не обратил бы, все прошло бы гладко. А так Тирнана уволили, я же выкрутился.

И тогда Тирнан выбрал самого отмороженного из всей компании, наплел ему про плохого парня, который якобы хочет прикрыть выставку, что уничтожит их шансы стать новыми Дэмьенами Херстами: мажор с крутой тачкой, большим теликом и новым “Иксбоксом”, надо бы проучить этого самодовольного мудака. И подослал его ко мне.

– Дино, конечно, врет, – согласился Мартин. – А вот насчет Тирнана не уверен. Если тоже врет, доказать мы это никак не сможем, разве что кто-то из его подручных проболтается. Но вряд ли. Они же не дураки. – Он еле заметно улыбнулся: – Уж извините, если расстроил.

Я вдруг подумал, что Тирнан и представить себе не мог, как далеко зайдет вся эта затея, и у меня закружилась голова. Такая мелочь, казалось бы, сладенький леденчик на палочке: на, деточка, не плачь из-за того, что мир не воздал тебе по заслугам; короче, ничего серьезного, так и я писал Доминику всего лишь затем, чтобы его разыграть.

– Вам придется выступить свидетелем на суде, – сказал Мартин. – Если, конечно, до этого дойдет. Будем на связи.

– Но… – произнес я, сообразив наконец, почему все это кажется мне смутно знакомым, я же и сам так думал. Что это мог быть Тирнан. – Давно, тогда, в больнице, когда я чуть-чуть пришел в себя и начал хоть что-то соображать, я первым делом подумал о Тирнане.

– Поздравляю. Если бы вы тогда нам об этом сказали, глядишь, мы чего-то и добились бы.

Я же решил: что за глупости, наверное, у меня после травмы мозги набекрень, – и отогнал мысль о Тирнане. А теперь выясняется, что я был прав.

– Мне казалось, что это идиотизм, – признался я.

Мартин пристально посмотрел на меня. Газон за окном зеленел еще ярче.