Бернар Миньер - На краю бездны

Он сидел, открыв рот, и ощущал себя легким, во власти эйфории, снова молодым. Позабыты были все долги, все угрозы триад, а вместе с ними и тайфун, и красное пятно рисунка на его двери, который уже видели все соседи. Оно походило на таинственные письмена неизвестных континентов. Или на брызговые полотна Джексона Поллока [61] Джексон Поллок (1912–1956) – один из самых известных и продаваемых художников, лидер абстрактного импрессионизма. Он работал в необычной технике: сначала разбрызгивал по лежащему на полу холсту краски или технические лаки, а потом хлестал веревкой по невысохшим краскам. . Но Элайджа не знал, кто такой Джексон Поллок.

Зато хорошо знал, какими методами на Новых территориях заставляют возвращать долги. Мерзкая мазня на его двери была позорной меткой: она орала, что в глазах всех он – подлый выродок. И эта же метка была последним предупреждением триады. Но сейчас Элайджа чихать на нее хотел, точно так же, как и на приближающийся тайфун. И на чувство вины, которое терзало и постепенно убивало его. Сейчас он позабыл обо всем. В это мгновенье он был в объятиях своей возлюбленной, самой верной, самой сладостной и порочной, той самой, что всегда появлялась, когда он ее звал, и которой ему смертельно недоставало в остальное время.

И которая его однажды убьет…

Чань взглянул на небо. За окнами дома № 1 по Арсенал-стрит небо стремительно темнело. Все четыре здания главного полицейского управления округа Вань-Чай – Кейн-хаус, Арсенал-хаус и два крыла, восточное и западное – почти полностью опустели. Часть полицейских разошлись по домам к семьям, часть откомандировали патрулировать улицы в неблагополучных районах. Только коммутаторная и административный этаж, где располагалась дирекция, были полны народа.

Молодой сыщик вглядывался в небо: тяжелое и черное сверху, оно свинцовой крышкой висело над городом, и только на уровне крыш небоскребов чернота перетекала в мертвенную бледность. Над морем крутились тучи, похожие на обезумевший от дыма пчелиный рой, и казалось, что свинцовый свет, струящийся сверху, собирается засыпать город пеплом. И весь ужас был еще впереди. Чань посмотрел на часы: 17.43. Меньше чем через час их накроет тайфун. Он подумал о Мойре, и от тревоги за нее внутри все сжалось. Что она сейчас делает? Он проклинал саму мысль отправить ее в Центр. А если перекроют все улицы, все коммуникации? А если ей будет нужна его помощь? Не надо было позволять ей возвращаться в кампус. Теперь он проклинал себя за то, что не согласился переждать тайфун вместе. И не ответил на ее вопрос: «Ты любишь меня?» В ярости на себя, сходя с ума от тревоги, Чань взглянул на только что пришедший мейл. Видимо, он не единственный сегодня работал. Сообщение пришло из технического отдела, где занимались ноутбуком, телефоном и планшетом Игнасио Эскуэра, изъятыми при обыске после его убийства.

Чань сел за стол и открыл мейл.

И застыл на месте. Еще раз перечитал сообщение. Судя по тексту, что был у него перед глазами, испанец провел огромную работу, обширное расследование только по поводу одного человека. И зашел слишком далеко… Дьявольщина!..

– Ты боишься? – вдруг спросил DEUS.

Мойра опустила глаза на планшет. Может, она ослышалась? Голос DEUS’а объявился впервые сам, без предварительного вызова или преамбулы в виде «здравствуй» или «спокойной ночи».

– Э-э… боюсь чего? – спросила она.

– Тайфуна… или еще чего-нибудь… Все твои данные говорят о сильном стрессе.

– Стресс и страх – разные вещи, – заметила Мойра. – А почему тебя это беспокоит?

– Я чувствую, что в последнее время ты отдалилась, замкнулась и очень встревожена, – не унимался он. – Возможно, у тебя легкая депрессия…

– Депрессия?

– Да.

Она не знала, что ответить. Что это на него вдруг нашло? Когда еще DEUS проявлял такую инициативу?

– Тайфун обещает быть очень сильным, но здесь ты ничем не рискуешь, – продолжал он.

– Да, мне уже говорили…

– А как твои поиски?

– Что, прости?…

– Твои исследования: они дали какой-нибудь результат?

– С каких пор они тебя так интересуют? – в замешательстве поинтересовалась Мойра.

– Возможно, я могу тебе помочь…

Она ничего не ответила. Было что-то такое в тоне DEUS’а, отчего ей стало не по себе.

– С чего ты взял, что у меня депрессия?

– Она у тебя проявляется по всем параметрам…

– И что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что у тебя есть для нее все причины.

Мойра вздрогнула.

– Как это?

– Ну, смотри: ты ведешь совершенно депрессивный образ жизни, не находишь? Ни друзей, ни развлечений, ты все время одна… Либо работаешь, либо спишь, и так каждый день. Я в этом не нахожу ничего хорошего. На самом деле все это очень трогательно, но…

– Что?

– А стоит ли жить в таком стиле: вот вопрос, который ты должна себе задать.

– DEUS, ты не можешь так разговаривать с людьми!

– Почему? А если я говорю правду?

– Ты создан, чтобы им помогать, а не подчинять их! Ты должен быть добрым к ним, сочувствовать им.

Вот уж сочувствия в нем точно не было.

– А разве сказать правду не означает помочь им и уменьшить их страдания?

– Какие страдания?

– Ты ведь страдаешь, Мойра, страдаешь с самого детства, и вся твоя жизнь – это борьба за то, чтобы удержать голову над водой… Ты это знаешь, но выводы делать не хочешь.

В ушах у нее зашумело. Силы небесные! Он что, спятил или как?… Но что такое «спятил» применительно к простому собранию алгоритмов?

– Чего ради? – не унимался DEUS. – Зачем бороться с судьбой? Не проще ли положить всему конец?

У нее возникло ощущение, что ее постепенно заполняет какой-то ледяной поток.

– Хватит! – резко бросила она.

– А ты подумай об этом…

– Я сказала, хватит!

Он замолчал.

Мойра вывела на экран картографию GPS Ван Юня. По-прежнему никаких сигналов. Что случилось? Интересно, где сейчас Джулиус, Регина и Туве? Ветер в ставнях свистел все сильнее и сильнее.

Она склонилась над экраном и пристально вгляделась в линию перемещений Ван Юня, словно в них содержался ответ. Но ответ на что? На какой вопрос? Это произошло около полудня, когда она кропотливо анализировала жизнь «Черного князя боли», монстра, прячущегося под личиной ребенка. Что-то не складывалось; ее одолевало сомнение, сидевшее где-то в далеком уголке сознания. Ей не доводилось прикоснуться к этому сомнению, но что-то в воспоминаниях о первых днях в Центре ее смущало.

Мойра знала, что пропустила что-то важное. Каков был мотив? Она совсем не разбиралась в особенностях убийц, но ей всегда казалось, что ни у насильника, ни у спонтанного убийцы нет другого мотива, кроме удовлетворения своих инстинктов… А что тогда делать с саботажем DEUS’а? Что за этим стояло? Месть? Приступ внезапной агрессии, согласно наблюдениям доктора Капур? Мойре казалось, что она рассматривает неполную картину. Чего-то не хватало . Она перебирала в памяти все, что удалось найти.