Бернар Миньер - На краю бездны

Мойру одолело сомнение. Когда мажордом произносил эти слова, она что-то заметила в его глазах. Что это такое, она сказать не смогла бы… Что-то новое, мрачное, чего не должно быть. Но в следующий миг Мойра убедила себя, что ей показалось.

Свет над морем обрел свинцовый оттенок. А вот само море словно поседело от мелкой зыби. Мойра включила компьютеры. Ну, слава богу, работают. И потом, если что-то пойдет не так, до блока А всего несколько сот метров. Лестер сказал ей когда-то, что его стены могут выдержать удар атомной бомбы.

Она попыталась локализовать Ван Юня, но ничего не получилось. Ни в телефоне, ни в планшете не было сигнала GPS . Он исчез из обращения. Но где же он? Может, это означает, что он изготовился к броску? Мойра почувствовала, как в груди у нее зарождается и распускается, как ядовитый цветок, страх.

И она погрузилась в жизнь молодого китайца с осознанием крайней срочности дела, задействовав все данные, предоставленные Мином, и работая максимально быстро. И тут обнаружилось, что «Мин инкорпорейтед» хранит ошеломляющее количество информации о своих сотрудниках и, вполне возможно, о каждом из людей, кто пользуется электронными сетями. Ван Юнь изучал информационную инженерию в университете в Ухане, потом – в университете Баффало, что отмечено в его резюме. Он увлекался литературой и очень много читал: и научную фантастику, и китайских и западных классиков, и популяризаторов. В круг его чтения входили работы по программированию, инженерии, философии, религии, геополитике. Мойра вспомнила, как во время их второго собеседования в офисе Мина в Париже его попросили процитировать не менее ста книг. Здесь были собраны все отзывы, полученные им в университете, похвальные комментарии профессоров, имена друзей, места, которые он посещал… Его физическое и психическое здоровье было объектом пристального внимания, и Мойра почувствовала, как вдоль ее позвоночника пробежал разряд, когда она нашла отзыв доктора Капур: « Если верить данным его браслета, то Юнь, очевидно, мастурбирует, по меньшей мере, каждый день, но, кроме этого, сексуальных отношений у него почти нет. Это может вызывать фрустрацию ».

Немного дальше ее внимание привлекла еще одна фраза: « Спокойный, но подвержен внезапным приступам неконтролируемой агрессии ». У Мойры снова появилось покалывание в затылке. Она все больше убеждалась, что столкнулась с китайской версией доктора Джекила и мистера Хайда [60] «Необыкновенная история доктора Джекила и мистера Хайда» – всемирно известный роман Р. Л. Стивенсона; по сути, представляет собой «наглядную иллюстрацию» весьма известного в психиатрии феномена раздвоения личности. . По всей очевидности, в Ван Юне уживались два разных человека .

В четыре часа Мойра прервала работу и решила выйти покурить. Меньше чем через три часа метеорологическое чудовище доберется до них. Она знала, что могла бы курить и в кабинете, но ей хотелось воспользоваться последней возможностью подышать воздухом. Едва Мойра вышла на террасу, как ветер начал трепать ей волосы и футболку. Он дул все сильнее и сильнее, выл, как раненый зверь, раскачивал деревья. Но ливня больше не было.

Она безуспешно пыталась зажечь сигарету – и в результате отказалась от этой затеи. Ладно, тем хуже, придется курить в кабинете. Мойра оперлась на длинную балюстраду, обрамляющую террасу и украшенную каменными чашами. Потом оглядела плющ, вьющийся по фасаду. Буря, несомненно, его оборвет. Все горшки с цветами были убраны, и почти все ставни закрыты, только еще две балконные двери остались как были. Кампус опустел; ни рабочих, ни сотрудников не было видно. Центр под низко нависшим небом обрел какой-то апокалиптический вид, вызывавший дрожь.

В пять часов Мойра вдруг оказалась в темноте. Она обернулась и поняла, что закрыли все ставни. Снаружи, с балкона доносилось звяканье замков.

Она зажгла свет. В дверь постучали.

– Войдите!

На пороге появился Мин в шелковой пижаме и босиком. Он улыбался во весь рот, и вид у него был спокойный, но, в какой-то мере, все-таки возбужденный приближением бури. Ее это не удивило: мужчинам его склада обычно нравятся всякие трудности и напасти.

– Тайфун приближается, – сказал Мин. – Он будет здесь через час с небольшим. Не хотите присоединиться ко мне и ждать вместе?

Мойра указала на экраны.

– Мне бы хотелось закончить до того, как он явится.

Он согласно кивнул. То, что она в таких необычных условиях продолжала поиски, несомненно, вызывало уважение.

– Есть новости?

– Это он, – твердо объявила Мойра.

И доложила обо всем, что удалось выяснить. Мин поморщился.

– Он, может быть, и не соблазнитель, и… э-э… в сексуальном плане не так распущен, как остальные, но это вовсе не делает из него убийцу.

– А вспышки ярости?

– А разве вы никогда не приходили в ярость, Мойра? Ищите еще и еще…

Элайджа посмотрел на землистого цвета порошок на дне чашки, облизал губы, добавил в чашку пятнадцать капель бутилированной воды, лимонную кислоту (но не лимонный сок, из-за него можно схватить заражение крови) и начал все это медленно нагревать. Зрачки его расширились в предвкушении «прихода». А смесь тем временем уваривалась, распространяя горький запах с кисловатой примесью винного уксуса, и ноздри Старика тоже расширились, вдыхая запах, который он распознает в любой ситуации. Дьявольский аромат ада и рая.

Затем он погрузил шприц в фильтр-пакетик, набрал исключительно прозрачный фильтрат, снова облизал пересохшие губы и воззрился на шприц, словно от этого зависела его жизнь.

После этого старый сыщик нагнулся к левой ступне, с которой предварительно снял носок, и отвел в сторону большой палец. Все наркоманы знают, что ступни – скопище всяких бактерий, идеальное место, чтобы схватить какую-нибудь инфекцию и заработать гангрену, но он предусмотрительно вымыл ногу с мылом. Затем помассировал ступню, чтобы набухли вены и стало лучше видно место, куда колоть. Игла должна войти по ходу кровотока сверху, под углом сорок пять градусов. Нелегкое занятие, когда колешь в ногу… Он легонько нажал на поршень, ввел примерно половину и подождал, насторожившись: устроить себе передоз в апартаментах на Юэнь-Лон в его планы не входило. Поначалу Элайджа ничего не ощутил и приготовился еще чуть-чуть нажать на поршень, как вдруг почувствовал: вот, приближается. Поднимается из глубин вселенной, из другой галактики… Комета, алое пламя, цунами – ударная волна, вспышка, кайф . Она взорвала ему башку в тот самый момент, когда наркотик дошел до мозга. Гонконгский героин исключительно и божественно чист. Элайджа откинулся на спинку дивана почти без сознания. От жара этой волны у него порозовели щеки и губы, а взгляд был уже далеко, на расстоянии световых лет отсюда. Черт побери, может ли быть что-нибудь лучше?