Ирса Сигурдардоттир - ДНК [litres]

Карл снова кивнул, хотя уверенности в этом у него не было. Бёркур был непредсказуем. Если легавые смогли самого Карла так запутать, Бёркура они раскрутят так, что он в конце концов признается во всех нераскрытых убийствах в стране, в том числе совершенных до его рождения. Или повесит их на Карла.

– Будем надеяться, будем надеяться… Также хорошо бы получить его подтверждение, что он был свидетелем трансляций, как ты говорил. Это очень важно, так как, вероятно, кроме него, никто их не слышал.

Карл заставил себя заговорить. У него появилось ощущение растекавшегося по телу странного онемения, он почти перестал чувствовать одну руку.

– Возможно, кто-то еще слышал, другие радиолюбители… В Рейкьявике есть общество, вы можете спросить там.

Ну почему он не пошел на собрание и не рассказал там об этом? Тогда они нашли бы эту станцию и тоже слушали. А так, конечно, маловероятно, что одноклубники наткнулись на нее сами – они не интересовались номерными станциями, поэтому никто из них никогда не торчал в коротковолновом диапазоне.

– Хорошо, по крайней мере, я укажу на это следствию. – Быстро черканув что-то в блокноте, адвокат потер шею. – И еще. Поскольку ты утверждаешь, что невиновен, может, у тебя есть свои предположения относительно того, кто мог убить этих людей?

Конечно же, Карл думал об этом всю ночь, но ни к какому заключению так и не пришел. Он не мог даже представить, кто мог желать такого Халли и этим женщинам. Да и ему самому тоже.

– Я думал, может, это как-то связано с нелегальным скачиванием с Интернета? Халли был арестован, когда полиция проводила операцию против пиратов; может, он на кого-то настучал? Сдал какого-нибудь крупного воротилу, кто заправлял всем этим рынком? Ну или что-то такое…

Произнесенная вслух, эта теория звучала еще безумнее, чем когда он прогонял ее в голове.

– Понятно. Маловероятно, но как знать… – Адвокат снова черкнул пару слов и улыбнулся Карлу: – Вот видишь, насколько лучше у нас все идет, когда нам никто не мешает!

Карл попытался улыбнуться ему в ответ, но получилось что-то похожее на оскал собаки, охраняющей свою кость. Адвокат прикрутил свою улыбку и продолжил:

– Ты утверждаешь, что никогда не видел этот шлем, и, поскольку полицейские не упоминали ни о каких отпечатках, я думаю, они ничего на нем не нашли. – Он посмотрел в блокнот и снова на Карла. – И еще один вопрос: ты помнишь, когда в последний раз видел этот паяльник? Если все обстоит, как ты говоришь, значит, кто-то его украл. Когда по времени это могло произойти?

Собравшись с силами, Карл сделал осторожный глубокий вдох, но спертый застоявшийся воздух комнаты не облегчил боль в голове.

– Может, когда к нам залезли воры? Тогда еще мама была жива.

– Когда это произошло?

– Еще до Рождества, где-то в середине ноября. Я точно не помню число. – Взявшись за край стола, Карл осторожно распрямил спину. – Но постараюсь вспомнить. Правда, не сейчас… Паяльник вполне мог исчезнуть именно тогда.

– Хорошо… хорошо… – Адвокат записал и это, но когда он снова поднял взгляд, в нем уже не было вызванного новостью о краже оптимизма. – Есть ли вероятность, что твои отпечатки найдут где-нибудь еще – например, в доме Аустрос?

– Я никогда не бывал у нее дома. Я вообще не знаю, кто это.

– Понятно… – Адвокат скосил глаза на блокнот. – И тем не менее ее имя было написано на листке бумаги, найденном в твоем доме. Твоим почерком. И имя Элизы тоже.

– Я уже объяснял это.

Голос звучал так, будто слова из горла продирались по шероховато застывшему лавовому полю. Карл потянулся к стакану с водой и сделал крошечный, насколько мог, глоток. Почувствовав себя лучше, решился еще на один – теперь чуть больший. От этого его снова затошнило, и он отставил стакан в сторону.

– То есть нет другого объяснения, кроме того, что ты нашел эти имена в Сети, услышав прочитанные по радио идентификационные номера?

– Да.

– Тогда как ты объяснишь, что соседи Элизы видели твою машину, проезжавшую мимо ее дома? Вернее, не так: что твоя машина была припаркована у ее дома? – поправил себя адвокат и с озадаченной миной выдохнул. – То, что вы с друзьями решили посмотреть, где живет эта женщина, после того как услышали ее идентификационный номер по радио, звучит не очень убедительно.

– Бёркур! Бёркур может это подтвердить.

– Ага… Бёркур… Хорошо, если он действительно это сделает. Ты нуждаешься в его подтверждениях по многим вопросам. – Адвокат решил немного разрядить атмосферу: – Но могло быть и хуже – иногда в таких случаях может не быть вообще никого, кто мог бы подтвердить твои слова… Хотя я должен признаться, что никогда в жизни не сталкивался с таким специфическим делом. Все, что я до сих пор считал из ряда вон, рядом с ним кажется совершенно обыденным.

Карл сделал вид, что не услышал этого, – такая болтовня в данный момент являлась пустой тратой времени. Впрочем, адвокату, похоже, его ответ был не нужен; он продолжил как ни в чем не бывало:

– Мы еще не обсудили такой момент: у тебя когда-либо бывали галлюцинации?

Вот теперь он явно ждал ответа, буквально уставившись на Карла.

– Нет, никогда.

– Может, были случаи в детстве или даже недавно, которые ты не воспринимал как галлюцинации, но чувствовал себя как-то странно?

– Нет.

– Ничего в связи с наркотиками, о которых ты не хотел говорить со следователем?

Карл осторожно помотал головой.

– Слушай, никто сейчас не станет вешать на тебя наркоту; твое дело настолько значительное, что злоупотребление – просто мелочь по сравнению с ним. – В голосе адвоката послышались нотки безысходности. – А как насчет семьи? Кто-нибудь в роду страдал галлюцинациями или манией преследования? Такое могло бы прийтись нам очень кстати.

– Не знаю.

– Подумай, может, что-нибудь вспомнишь?

– Я был усыновлен и никогда не встречал никого из своей кровной родни.

Впервые за все время глаза адвоката возбужденно засветились.

– Что ты говоришь?!

Карл не стал повторять сказанное – как он уже решил, слова могли пригодиться ему позже, для более важных ответов.

– В таком случае вполне возможно, что кто-то из твоей биологической родни страдал галлюцинациями или патологиями поведения, связанными с психическим заболеванием…

Карл пожал плечами:

– Не знаю.

– Я должен это выяснить. – Довольное выражение испарилось с лица адвоката, когда он увидел, что Карл вовсе не впечатлен. – Могу я сказать тебе кое-что, дружочек? – Не дожидаясь разрешения, адвокат продолжил: – В Исландии за убийство обычно получают шестнадцать лет. Это за одно убийство, обычное. Но, согласно Уголовному кодексу, возможно осуждение и на более долгий срок, в том числе пожизненный. У нас такого еще не случалось; за всю историю лишь один раз преступник получил больше шестнадцати лет тюрьмы – двадцать. Однако убийство этих трех людей может создать новый прецедент. – Адвокат многозначительно помолчал, глядя на Карла. – Предположим, что твою невиновность доказать не удастся. Тебе двадцать четыре года. В Исландии мужчины в среднем живут до восьмидесяти лет. Если ты получишь пожизненное, тебе придется провести в тюрьме больше полувека. Это более чем два твоих теперешних возраста. А если тебя приговорят к обычному сроку, то получишь шестнадцать, а освободишься через десять с половиной. Вот и считай: разница в сорок лет. Сорок! Так что все, что могло бы вызвать к тебе сочувствие, нам не помешает, если ты будешь признан виновным.