Олег Рой - Охота на охотника

Ляля вздрогнула: кусты справа от дорожки шевелились, постукивали странным жестяным звуком. Нет-нет, за ними никого не было, невозможно спрятаться за прозрачными зимними ветками. Никого там нет!

Сейчас – нет. А минуту назад?

Неужели кто-то за ней следит? Следовательница отправила за ней «хвост»? Зачем? Но тогда – кто? Эльдар не стал бы – зачем ему? Ведь она вправду готова была его тогда отблагодарить – единственным доступным ей (как говорили девочки, единственным, что нам по карману) способом – он сам не захотел.

Потом появился Филипп. Точнее, он не появился, а… проявился. Почему-то обратил на нее внимание. Она так и не поняла – почему. Сперва не верилось, но постепенно, Ляля, хоть и сторожилась, не уловила – как – появилось «мы». Так странно…

Недаром она не любила стариков.

Если б не та проклятая старуха, все было бы по-другому. Они с Филиппом тихонько поженились бы, накопили бы денег на квартиру, потом на квартиру побольше… Все шло бы как шло. И ей сейчас не пришлось бы вздрагивать от каждого шороха, не пришлось бы думать сразу о тысяче вещей. Обо всем думал бы Филипп.

Было бы это лучше?

Спокойнее – это точно. А сейчас до спокойствия – как до Китая на четвереньках.

Ничего. Она справится. У нее есть… маленький. То есть его пока вроде бы и нет, но он же есть! Так странно, так удивительно… Кажется, впервые в жизни у нее есть что-то по-настоящему свое…

Если бы можно было сейчас – ну хоть ненадолго – отключиться. Никого не видеть, не слышать, забиться в уголок и… поплакать, что ли? Так ведь и этого не дают! Лезут, предлагают помощь, делают вид, что сочувствуют. Сочувствуют они! Ну или готовы сочувствовать…

Когда договаривались снимать жилье, казалось, что вместе – это очень удобно. Уж как минимум трешка на троих выходит гораздо дешевле, чем однокомнатная лично для себя. Ну и удобно, да. Вместе на работу ездить, есть, если что, у кого соли-кофе-сахару перехватить. А потом как-то… что менять, если скоро и так все переменится.

Теперь все это мешало, конечно. Оглянись: не следит ли кто-то, как ты выходишь из квартиры, не дожидается ли кто-то у окна, как ты войдешь в подъезд, не подслушивает ли, как ты набираешь номер… или бьешься в подушку, потому что нет уже номера, который ты можешь вдруг набрать – не потому что надо, а потому что захотелось… Да, больше некому звонить посреди ночи, это точно… Зато подслушивать – этой публики сколько угодно.

Впрочем, у нее-то как раз есть уголок, куда можно забиться. Это не слишком удобно и даже, быть может, небезопасно, но если станет совсем невмоготу, то ничего, можно. А может, и не понадобится, может, не станет никто в дверь стучать. Даже скорее всего. Некому будет. Светка в соседнем подъезде снимает, от этой квартиры у нее ключей нет, и открыть ей некому. Вика уехала родных навестить, Леська второй месяц как к парню своему переселилась, в квартире появляется только по какой-нибудь надобности вроде забытой «особенной» юбочки…

Правду говорят: всем на тебя плевать, всякого беспокоят лишь свои собственные… юбочки. Нет, любопытства никто не отменял, но даже любопытничать людям… надоедает. Они подсматривают и подслушивают по привычке лишь. Не вникая и не запоминая.

Ну да, те, кому от тебя что-то нужно, не так равнодушны. Но и с этим вполне можно справиться. Длинные тяжелые – выжидающие – взгляды Эльдара не опасны. Совсем не опасны. Ну да, ему наверняка хочется Лялю вернуть, взять, присвоить, а темперамент такой, что даже намек на объяснение в любви выглядит угрозой… Но это пустяки, с ним справиться легче легкого. В первый раз, что ли? Эльдарчик гордый, он навязываться ни за что не станет. И ничего дурного Ляле никогда не сделает. Будет молчать и смотреть издали.

Вот тот невнятный типчик из пультовой… она вечно забывала его имя – Вадик, что ли? Он – Ляля нутром это чувствовала – действительно может быть опасен. Тихий, вежливый… странный. Иногда даже страшный, хотя это смешно, конечно. Возомнил себя вершителем судеб и строит невесть что. Да кто он такой, чтобы ей указывать! Ну да, она всего лишь официантка, но он-то вовсе не пойми что. Смешно, когда такая тля пытается изображать Властелина Галактики. Но в его блеклых глазах куда больше угрозы, чем в жарком взгляде Эльдара. И защитить ее теперь некому…

– Наши плюшки и румяны и пышны! – напевала Арина на мотив «наша служба и опасна и трудна», осторожно пристраивая куртку на крючок. Вешалка была симпатичная, но узкая, шаткая, при неаккуратном обращении так и норовила завалиться, а одежных шкафов, как у Евы в приемной, в следовательских кабинетах не предусматривалось. – Наши плюшки и румяны и пышны… м-м… и в рабочем расписании важны: если, сидя в кабинете, целый день ты поесть не сможешь… То, хоть голову об сейф расколошмать, никого тебе вовеки не поймать, и допросы ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла! – дальше не сочинялось, потому что рифма к «расколошмать» просилась однозначная и, конечно, совершенно не годилась. – Без плюшек жить нельзя на свете, нет! – напела она на мотив знаменитой арии из «Сильвы» и расхохоталась.

До появления вызванной на половину второго госпожи Райской – что удивительно, даже и не пытавшейся затеряться среди необъятных просторов России или скрыться за ее границами – оставалось вполне достаточно времени, чтобы выпить чаю – нет, не кофе, а именно чаю – спокойно, сосредоточенно, обдумывая схему предстоящего допроса. Эта самая Райская, судя по всему, та еще штучка. Вот возьмет и вообще не явится! Впрочем, плюшки уж точно ничем не виноваты, цыкнула она на начавшее внезапно портиться настроение. Не явится – попрошу оперов, под руки приведут.

Пакет с плюшками посреди стола царапал своей неуместностью. Почти неприлично жизнерадостное поблескивание их румяных – даже на вид ясно, что хрустящих! – бочков и запах – боже мой! Ваниль, корица, чуть подгоревший на донцах сахар… В холодноватом неуютном кабинете – как Арина ни старалась, тут все равно было неуютно – под тускло подмигивающими трубками дневного света, пропахшем бумажной пылью и чем-то неуловимо, но однозначно официальном эта кучка рыжих, лаково блестящих «солнышек» была все равно что рождественская елка в операционной. Ну например. Или сковородка с яичницей посреди оперной сцены… Да, есть хотелось – ужасно.

От теплого, щедрого, почти домашнего ванильного духа кабинетные запахи как будто попятились, разбежались по углам. И вообще знакомая наизусть комната словно бы превратилась во что-то совсем другое.

Или дело было вовсе не в плюшках?..

Арина медленно обвела комнату глазами: уставленные папками и справочниками стеллажи подпирают стену, из-за шторы выглядывает стеклянный бок электрического чайника, из-под стола виднеются провода, выходящие из системного блока, на столе, возле монитора, разные необязательные бумажки. Нужные все – в притулившемся в углу сейфе. Все как всегда.