Лори Флинн - Посмотри на неё

Ладно, хорошо. Итак, допустим, я хорошо ориентируюсь в лесу. Я не говорила ему, что была там раньше. Я не сказала ему, что я знала все тропинки. Я не сказала ему, что я знаю, где земля твердая, а где мягкая, что я могу практически танцевать на корнях деревьев, избегая при этом вывиха лодыжки. Марк стал строить из себя мачо, говорить мне, что мне нужна походная обувь и соответствующая одежда. Я позволила ему поиграть в мужчину, зная, что это будет последний раз, когда ему выпадет такая возможность.

Тсс. Все это чисто гипотетически, помнишь? Все было совсем не так, и ты уже в любом случае не изменишь обо мне своего мнения.

По этому сценарию, в котором я виновна, я использовала Кигана – одинокого грустного парня, который был очень даже не тайно влюблен в меня.

Мы вместе все изучили. Естественно, на его компьютере. Он решил, что мы собираемся в поход к Расколу. Он сказал, что Марк боится высоты, поэтому ему нужен будет хороший толчок, чтобы заставить его подняться туда. Я в шутку сказала, что толкать его лучше будет с Раскола, потому что таким образом мне не придется его бросать и разбираться с последствиями нашего расставания.

«Все, что угодно, для тебя, – сказал Киган. Сделать так, чтобы он запал на меня, было до смешного просто. Он отчаянно нуждался в человеческом тепле, – я готов на все, знаешь».

Но нам не нужны мальчишки, так ведь? Мы способны все делать сами.

Марк затеял ссору. Ну, по сути, мы с ним ссорились всю дорогу к Расколу. Мы ругались из-за прошлого года, из-за того, что происходило в этом, и из-за того, что будет в следующем году. Он обвинил меня в том, что я ревнивая и невыносимая. Я назвала его придурком. Я сверлила взглядом его спину и висящий на ней рюкзак. Он возмущался из-за того, что я попросила его нести рюкзак. Не верьте всему, что читаете, ребята, потому что Марк не был джентльменом, а всего лишь обычным чуваком, у которого чесались яйца от недотраха.

Итак, когда Марк спросил, что было в рюкзаке, я сказала, что там «вещи, которые нам могут пригодиться. А что, тебе тяжело его нести?». Он насупился и забросил рюкзак за плечи, потому что, естественно, наш великий Марк-Акула, (бывший) чемпион по плаванию, может безо всякого труда понести чертов рюкзак.

Марк вырвался вперед, потому что он был на пятнадцать сантиметров выше и, наверное, его еще подгоняли злость и тот факт, что ему хотелось доказать, что ему вовсе не тяжело нести рюкзак. Раскол виднелся впереди нас огромной темной громадой, и сердце замирало у меня в груди.

Когда мы оказались наверху, я поняла, что до жути боюсь высоты. Марк это почувствовал и смягчился по отношению ко мне. Ему нравилось, когда я была слабой.

– Не бойся, – сказал он. – С тобой ничего не случится.

Я опустила корзинку для пикника и уставилась на открывшийся вид. Мы его заслужили, верно? Повсюду виднелись деревья: зеленые и коричневые краски, а кое-где оранжевые и красные пятна на верхушках, которые как будто опалило солнцем.

Марк сел. Он снял рюкзак, что не было частью плана. Рюкзак гарантировал, что он упадет быстро, и ноша утянет его на дно, убьет его быстрее. Но ничего, все нормально. Когда он встанет и снова его наденет, тогда я все и сделаю.

Но Марк его открыл. Мой рот округлился от удивления в форме буквы «о», когда я увидела, что его брови сошлись на переносице, как происходило всегда, когда Марк был в замешательстве.

– Что за… – начал он, вскакивая на ноги. – Почему тут камни?

О, Марк. Он всегда тупил до последнего.

Я обдумывала последние слова, которые скажу Марку, но в тот момент я забыла их все. Он все еще пытался сложить все воедино, но время шло. В любую секунду он мог обо всем догадаться, и в любую секунду он мог начать двигаться, потому что он стоял очень близко к краю.

– Прости, – сказала я и вытянула вперед руки. Он инстинктивно подался вперед, как будто думал, что я его обниму. Но вместо этого я толкнула его ладонями в грудь, и он полетел с обрыва вместе с рюкзаком, висящим на одном плече.

Я кричала громче, чем он.

Я не знаю, сколько времени у меня ушло на то, чтобы спуститься вниз. Возможно, час, возможно, даже больше, но я бежала, падала, содрала ноги в кровь. Я выглядела ужасно, вся грязная и потная, и я вдруг поняла, что оставила корзину для пикника наверху, а в ней не было никакой еды – сандвичи, которые я сделала, остались в холодильнике. Я избавлюсь от них, когда вернусь домой. Важно было быть осторожной, чтобы мне все сошло с рук.

Поначалу я не увидела Марка. Было темно, и я испугалась, что у него получилось выбраться, что он, пошатываясь, брел по лесу, и мне придется догонять его, чтобы добить, как раненого зверя. Мне нужно было подобраться поближе к реке – та-да, отсюда и отпечаток обуви! – и именно тогда я наткнулась на его тело, плавающее в воде с растопыренными конечностями, как у морской звезды.

Ты спросишь, был ли он мертв к тому моменту или же мне пришлось его добить. И это как раз тот секрет, которого я никогда не раскрою. Может, я стояла и ждала, вынырнет ли он. Марк хвастался, что может задержать дыхание на пять минут. Я прождала десять.

Рюкзака же нигде не было видно. Несколько минут я его искала, шаря под водой руками, но потом я поняла, что река глубже, чем я думала, так что вряд ли у меня получится его найти, и мне нужно было поспешить домой.

Но перед тем, как уйти, я спрятала кое-что, принадлежащее Кигану, там, где его никто не найдет, если не будет знать, где искать. Бутылка изотоника Gatorade! Еще один гениальный штрих. Марк и Киган постоянно его пили. В бутылку Марка было довольно просто подлить немного водки, и даже если он это заметил, он ничего не сказал. Я хотела, чтобы он был несколько дезориентированным, чуть более медлительным, чтобы я могла все сделать правильно.

Я знала, что меня арестуют, но это ничего, потому что я также знала, что доказательств, достаточных для того, чтобы меня посадить, не будет.

Что касается дневника… Писала ли я в нем правду или же это все было враньем, потому что я знала, что дневник найдут? Тебе решать. Может, это была моя лучшая работа, моя самая гениальная вымышленная история, которую я придумала. Может, это все было правдой, написанной наивной влюбленной девчонкой.

Я поставила на кон собственное будущее, и, говорят, будто бы казино всегда выигрывает. Только это не проблема для юной девушки, которая в нем живет.

Если ты заглянешь в мой выпускной альбом средней школы, то ты увидишь мое полное надежд лицо и мою грудь, которая почти касалась моего подбородка. Уже тогда у меня была грудь, и я решила, что нужно ею пользоваться. Ты также увидишь мое прозвище – Котик Табби. Так ко мне никто не обращался, но мне было неловко без какого-нибудь прозвища. Кеннеди называла меня «секси», но она всех так называла. Наверное, она думала, что это делает ее классной. Ты увидишь мою любимую цитату: «Молюсь за диких сердцем, заключенных в клетках». Я всем говорила, что она из моей любимой пьесы Теннесси Уильямса, но на самом деле я просто увидела ее в одной из татуировок Анджелины Джоли.