Грегг Олсен - Не говори никому. Реальная история сестер, выросших с матерью-убийцей

Он не говорил этого вслух, тем более жене, но знал, что долго их брак не продержится, если что-то не предпринять.

Хотя муж был полностью на ее стороне, другие люди сильно осложняли Шелли жизнь – по ее мнению, совершенно незаслуженно. Она возмущалась тем, как местные жители стали относиться к ним с Дэйвом после получения наследства. Соседи – под предводительством шерифа округа в отставке – считали, что Нотеки не имеют никаких прав на имущество Мака. Шериф подозревал, что дело с его смертью нечисто.

Шелли не могла взять в толк, почему горожане ее не одобряют. Она всего лишь была добра к Маку и заботилась о нем, как о собственном отце. Устроила Рона к нему помощником. Следила, чтобы Рон ухаживал еще и за садом Мака. Если и есть на свете человек добрее ее, она такого не знает.

4 сентября 2002 года Шелли позвонила своему адвокату. Тот официально зафиксировал ее звонок и сообщил другим адвокатам Шелли, что надо принимать какое-то решение относительно притеснений в ее адрес.

«Полицейский патруль Саут-Бенд неоднократно требовал у Нотеков документы. Полиция всячески осложняет Мишель и ее мужу жизнь. Один офицер дошел до того, что пригрозил Дэйву: сказал, что тому надо быть осторожней, когда он куда-нибудь едет» .

Все эти нападки только распаляли Шелли, и ее гнев обрушивался на Рона. Прошло уже несколько месяцев после смерти Мака, а она продолжала обвинять его в убийстве.

– Ты разделался с Маком, Рон! Ты, черт побери, его убил!

– Я не убивал, Шелли. Он упал. Упал из своего кресла.

– Врун! Я знаю, ты это сделал, и полиция скоро явится за тобой. Явится, вот увидишь! Поклясться могу.

Постоянная угроза того, что его арестуют и посадят в тюрьму за убийство Мака, все это время нависала над Роном. В машине он пригибался, если мимо ехал полицейский патруль. Если стучали в дверь, Шелли говорила ему прятаться.

– И чтобы ни звука! Они тебя уведут – и поминай как звали.

Тори понимала, что задумала ее мать. Шелли хотела, чтобы Рон жил в страхе, потому что знала: если полиция до него доберется, он может рассказать, что она делала с ним.

В последний раз Сандра Бродерик виделась со своим старинным другом Роном Вудвортом за обедом в «Слейтерс Дайнер» в Реймонде летом 2002 года. Рон выглядел исхудалым и нездоровым. Она была потрясена его преображением, физическим и эмоциональным. В былые времена он отличался чувством юмора, был остер на язык. Благодаря своему обаянию привлекал к себе людей. Этот же Рон казался совсем другим. Он сообщил Сандре, что Шелли дает ему три вида таблеток от депрессии. Сандра с подозрением наблюдала за тем, как он принял их тогда же, за едой.

– Лекарства помогают, но головные боли остаются все равно.

Рон выпил зеленую пилюлю, потом коричневую, а потом еще белую капсулу.

– И консультации с врачами и с психологом тоже.

«Он пришел весь грязный, неопрятный, – вспоминала Сандра позднее. – А ведь раньше очень следил за собой. Держался отстраненно и разговаривал бессвязно».

Чем дольше они говорили, тем больше давняя приятельница Рона по военной службе начинала волноваться за него. Она ясно видела, что Рон в большой беде. И решилась сказать ему об этом.

Рон посмотрел на нее пустыми глазами. Ничего из сказанного ею не дошло до него. Он был словно в тумане и даже не замечал, насколько стал слабым и тощим.

«Это был не тот Рон, которого я знала уже двадцать лет».

Вскоре после того обеда в «Слейтерс» Рон неожиданно позвонил Сандре, чем очень обрадовал ее. В первый – и единственный – раз он сказал, что в доме Шелли творится нечто беспокоящее его.

– Она отобрала у меня машины и не отдает назад.

Сандра не верила своим ушам.

– Не отдает?

– Нет, – подтвердил он. – Я неоднократно ее просил.

Это открытие так поразило Сандру, что она из своего дома в Айрон-Спрингз бросилась в Монахон-Лэндинг. Медленно проехала мимо дома Шелли и увидела, что обе машины Рона, коричневая и синяя, припаркованы снаружи.

Останавливаться и говорить с хозяйкой Сандра не стала.

«Я не хотела вступать в конфронтацию с Шелли», – признавала она.

Если бы Сандра остановилась, то могла бы увидеть то, что Шелли скрывает.

Сэми тоже очень тревожили перемены, происходившие с Роном. Она спросила у матери про его потерю веса.

– С Роном все в порядке?

Шелли тут же перешла в оборонительную позицию.

– Что ты имеешь в виду?

– Он не заболел?

– Нет.

– Просто он очень похудел. Вот и все.

– Ему надо было похудеть, Сэми. Он был толстый. А сейчас питается здоровой пищей. Никакого пищевого мусора. Да он в лучшей форме, чем был когда-либо. У него мышцы – а раньше не было.

Ее мать упирала на то, что работа на ферме помогает Рону держаться в тонусе.

– Ему нравится работать на улице, – говорила она.

Потом Шелли обрезала Рону волосы, в том числе его любимый хвост на затылке. Сэми подошла к нему во дворе и, убедившись, что мать не слышит, спросила, все ли с ним в порядке.

– Мне так больше нравится, – сказал он. – Без волос удобнее.

Она спросила и о проблемах с зубами: похоже, у него остался всего один целый зуб во всем рту.

– Ну остальные все равно были вставные, – махнул он рукой. – Я жду, когда мне изготовят протез, Сэми.

Естественно, никакого протеза не было. Когда зубы у Рона начали выпадать, Тори как-то спросила Шелли, не надо ли им отвезти его к стоматологу.

– Ему нужно вставить зубы, мама, – сказала она.

Шелли только пожала плечами.

– Ему нельзя к стоматологу, потому что у полиции ордер на его арест. Никто не станет его лечить. К тому же, – добавила она, – протезы стоят слишком дорого.

В последний раз Никки виделась с матерью в ресторане «Оливковая роща» в Олимпии, в 2002 году, после смерти Мака. Никки сомневалась, стоит ли им встречаться, но решила, что ничего не теряет. Может, все как-то наладится? Сэми продолжала сообщать сестре, что с Тори все в порядке.

«Она говорит, что мама по-прежнему странная, но с ней обращается хорошо. Не так, как с нами».

Шелли принарядилась для такого случая и выглядела очень хорошо. Но Никки сразу же стало ясно, что все это – только камуфляж.

Ее мать осталась точно такой же, какой была.

«Она нагрубила официантке, – рассказывала Никки. – Обозвала ее и отправила свое блюдо на кухню. Помню, я думала: Мне все это не нужно. Я не хочу в этом участвовать . Встретиться с ней было огромной ошибкой».

Никки ничего не рассказала Шелли о своей жизни. И ушла из ресторана, даже не доев десерт. «После этого мы с ней больше не виделись».

Тори Нотек старалась держаться мужественно. Ни слова не говорила сестрам о том, что творится у них дома. Не потому, что не хотела, чтобы мать привлекли к ответу, а потому, что боялась будить спящего тигра.