Грегг Олсен - Не говори никому. Реальная история сестер, выросших с матерью-убийцей

Сэми покорно отправляла матери все, чего та хотела. Хотя она и знала, что Шелли заслуживает наказания, ей становилось очень грустно при мысли о том, что ее мать за решеткой вынуждена носить арестантскую робу, в то время как у других заключенных есть удобное белье и красивые халаты.

Сэми не рассказывала сестрам, что продолжает помогать матери, но однажды в разговоре с Никки упомянула о том, что Шелли в тюрьме приходится несладко.

– Ты ей что-то отправляла? – спросила та.

Сначала Сэми попыталась отвертеться, но потом призналась, что да.

– Всего пару раз, – сказала она. – Ничего особенного.

Никки не поверила собственным ушам.

– Ты серьезно? После всего, что она сделала с нами? Ты помогаешь ей?

В каком-то смысле Сэми все еще чувствовала, что у нее нет выбора.

– Она контролирует тебя, – отрезала Никки. – Ты что, не понимаешь? Делает то же, что и всегда.

В феврале 2004 года, через шесть месяцев после ареста, Дэйв Нотек, обвиненный в убийстве Шейна Уотсона, добился переквалификации обвинения в убийство второй степени и признал себя виновным в незаконном избавлении от человеческих останков и пособничестве преступлению. Хотя все три сестры Нотек заявили, что в случае, если он поддержит их мать, любые отношения между ними будут прерваны, Дэйв настоял на том, чтобы не свидетельствовать против Шелли. Она, со своей стороны, очень хотела, чтобы муж держал рот на замке, – тем более что по законам штата Вашингтон это не возбранялось. Но Шелли требовалось не только отсутствие свидетельских показаний с его стороны, и ее дочери это знали. Дэйву достаточно было подтвердить их слова.

И он подтвердил.

Дэйва приговорили к пятнадцати годам лишения свободы.

А дальше настала очередь Шелли.

Прокурор округа Пасифик сообщил семьям жертв, что обвинить ее в убийстве первой степени не получится. Тело Кэти не было обнаружено. Никаких костей и праха под кроватью. По результатам аутопсии Рона нельзя было сказать, подвергался ли он насильственным действиям – и от кого. С учетом состояния его останков сделать вывод о точной причине смерти не представлялось возможным. Однако те, кто защищал интересы Кэти и Рона, утверждали, что это дело представляло слишком серьезную угрозу для властей штата, чтобы более тщательно расследовать его.

Никки, Сэми и Тори знали, что их мать умна и изворотлива, так что ни в коем случае не возьмет на себя вину за все, что натворила.

За кипяток.

За отбеливатель.

За недели в насосной.

За голод.

За раздевание.

В ее глазах все было ложью или намеренным искажением фактов.

Спустя десять месяцев после ареста Шелли заключила со следствием так называемую «сделку Элфорда». Это довольно оригинальное изобретение: при такой сделке подсудимый признает свою вину и одновременно настаивает на невиновности. Она позволяет и защите, и обвинению сохранить лицо – и деньги, – избежав судебного процесса, который практически наверняка закончился бы обвинительным приговором. По сути, эта сделка спасла власти округа Пасифик от большого скандала. Пресса немедленно пронюхала бы о том, что полиция не уделила достаточного внимания заявлению о преступных деяниях Шелли и Дэйва. А ведь Рон практически наверняка остался бы жив, если бы офис шерифа активнее взялся за расследование по тому делу. Да и Мак, скорее всего, прожил бы дольше.

В конце концов стороны сошлись на предположительном приговоре к семнадцати годам тюрьмы.

На вынесении приговора два месяца спустя Шелли выглядела подавленной. Ее волосы, некогда ярко-рыжие, висели спутанными прядями, в которых соломенные оттенки мешались с сединой. Тюремный оранжевый комбинезон был ей сильно велик.

Никто из членов семьи не пришел ее поддержать.

Перед оглашением приговора она еще раз обратилась к суду. Ее слова перемежались всхлипами и слезами.

«В этой тюрьме, в этом зале суда и в этом городе, – говорила она, – и везде, где обо мне говорят, меня называют ужасным чудовищем. Но это неправда. Да, я совершила несколько ошибок. Кэти была моей подругой, и я очень ценила ее. Она всегда приходила ко мне на помощь. А я ей не помогла. Я не была с ней, когда она умирала. Меня не оказалось рядом».

Шелли пыталась свалить все на Шейна и Никки, заявляя, что это они, подростки, издевались над Кэти.

Она ни в чем не была виновата. Ни с Кэти. Ни с Роном.

«Я не признаю своей вины ни в убийстве, ни в намеренном причинении смерти. Но как мать я в ответе за то, что происходило у нас в доме. С Кэти там плохо обращались, и она умерла. Этого мне никогда не забыть и не пережить, и я это заслужила».

Судья выслушал обе стороны. Прокурор обратил его внимание на то, что дело оказалось очень запутанным, – очевидно, до конца выяснить все его обстоятельства так никогда и не удастся.

По «сделке Элфорда», в отличие от большинства других сделок с правосудием, от Шелли не требовалось признавать свою вину перед судом.

Однако она сильно удивилась, когда ее речь не произвела должного эффекта на судью. Тот не только не проникся к ней сочувствием, но и добавил пять лет к предполагаемому приговору. Шелли была поражена, когда суд приговорил ее к двадцати двум годам тюремного заключения за убийство Кэти Лорено второй степени и непредумышленное убийство Рона Вудворта.

Радости это никому не принесло. Но принесло удовлетворение.

Для женщины, которая всю жизнь стремилась контролировать окружающих и приказывала каждому, что и когда делать, это был подходящий приговор.

Более чем на двадцать лет Шелли Нотек лишалась возможности распоряжаться другими людьми.

Дэйв Нотек вышел из тюрьмы в 2016 году. Он живет на побережье, в штате Вашингтон и, несмотря на проблемы со здоровьем, работает посменно на рыбоконсервном заводе. Он очень похудел, и ему тяжело весь день держаться на ногах. Дэйв живет только ради дочерей, Тори и Сэми. Никки отказывается встречаться с ним, и он ее понимает. Дэйв говорит, что постоянно испытывает сожаления насчет своей роли во всем, что творилось в Лаудербек-Хаус и на Монахон-Лэндинг. Он знает, что они будут преследовать его до конца дней.

Никки не может ни простить, ни забыть. Но она продолжает жить и растит своих детей совсем не так, как растила ее мать. С любовью. С уважением. Она знает, что случившееся изменило ее жизнь навсегда, но предпочитает видеть в людях хорошее. Вот только с родителями ей это не удается. Никки заставляет себя не думать о матери. Она рассказала старшим детям, что их бабушка по материнской линии сидит в тюрьме, потому что совершила нечто очень плохое, но воздержалась от деталей. У нее до сих пор тяжело на сердце из-за того, что случилось с Шейном и Кэти. Она продолжает винить себя, не пытаясь оправдаться ролью жертвы.