Джон Вердон - Волчье озеро

Где-то через полминуты Хардвик снова был на связи, а Гурни услышал удаляющийся грохот снегоуборочного монстра.

– Так что нам на данный момент известно, Шерлок?

– Если пока что убрать из этого уравнения Итана, у нас есть три гомофоба, которым предложили денежное вознаграждение за визит к гипнотерапевту-гею. Мы знаем, что все они позднее рассказали о своих кошмарах и в скором времени были найдены мертвыми. Также мы знаем, что следователь, ведущий дело, сосредоточил свое внимание исключительно на Ричарде Хэммонде, который, как он убежден, все и провернул.

– В чем мы и усомнились?

– Именно.

– Хорошо, – теряя терпение, сказал Хардвик. – Давай снова вернемся к главному вопросу. Если это не Хэммонд нашептал им про кошмары, то кто? Это же самое важное, что необходимо узнать. Я прав?

Если это не Хэммонд им нашептал, то кто?

Если это не Хэммонд им нашептал…

Черт возьми!

Уже во второй раз за сегодняшнее утро Гурни чуть не задохнулся от волнения. Он смотрел перед собой, но ничего не видел. Он был полностью сконцентрирован на словах, произнесенных Хардвиком. Он снова прокрутил их в голове.

Если это не Хэммонд им нашептал, то кто?

– Эй, Шерлок, ты еще здесь?

Гурни рассмеялся.

– Какого черта ты ржешь?

– Твой вопрос. Он только звучит как вопрос. Но самом деле это ответ. Более того, возможно, это ключ к разгадке всей этой истории.

Хардвик оказался вне зоны доступа до того, как Гурни успел подробнее объяснить внезапно озарившую его мысль. Зато теперь у него было время хорошенько все обдумать и убедиться в состоятельности версии.

Спустя двадцать минут Хардвик перезвонил.

– Счастлив знать, что ты считаешь меня чертовым гением. Но тем не менее объясни, что за подсказку я тебе дал?

– То, как ты сформулировал свой вопрос. Ты спросил, кто, если не Хэммонд, нашептал жертвам про кошмары.

– И что?

– А то, что это ключ к разгадке проблемы, над которой мы бились с самого начала. Жертвам в буквальном смысле нашептали, то есть наговорили содержание кошмаров. – Гурни замолчал в ожидании реакции.

– Продолжай.

– Хорошо. И снова оставим Итана, потому что с ним все явно было иначе. Что касается трех остальных, я думаю, каждому дали описание кошмара. А им эти сны, на которые они жаловались, никогда и не снились. Они просто запомнили подробности и пересказали их так, будто это были их собственные сны.

– На хрена?

– Именно за это им и заплатили. У нас есть доказательства, что у всех троих примерно в то время появились деньги. Но мы не знали почему. Так вот и объяснение. Я уверен, им заплатили за то, чтобы они приехали в гостиницу, сходили на прием к Хэммонду, а потом жаловались на странные сны. И не просто жаловались – каждый из них в пикантных подробностях описал свой кошмар надежному свидетелю: Хоран – проповеднику-фундаменталисту с нужной репутацией, Бальзак – психотерапевту, а Пардоза – своему хиропрактику.

– Вот так схема. А какова цель?

– Есть несколько вариантов. Может, они хотели подать какой-нибудь фиктивный иск против Хэммонда? В связи с недобросовестной практикой? Или липовые обвинения в сексуальном насилии? Возможно, в их планы входило полностью разрушить карьеру Ричарда? Если судить по словам преподобного Кокса, в определенных кругах к Хэммонду относятся с большой неприязнью, так что все это вполне вероятно. Более того, я сейчас подумал, а не сыграл ли преподобный Кокс во всем этом более значительную роль, чем мне показалось поначалу.

– Боже, Дэйви, у меня все это в голове не укладывается. Если никому ничего не снилось, то…

– Подожди минутку.

Он увидел в фойе Мадлен, которая шла к выходу, запакованная в лыжные штаны, куртку, шарф и шапку.

– Джек, я перезвоню тебе через несколько минут.

Гурни поймал ее на выходе.

– Все нормально?

– Да, мне просто нужно на свежий воздух. Снег перестал.

– Ты могла бы выйти на балкон.

Она покачала головой.

– Я хочу на улицу. Скоро наверняка снова пойдет снег, надо воспользоваться моментом.

– Давай я схожу с тобой?

– Нет. Возвращайся к своим делам. Это важно. И перестань так смотреть на меня.

– Как – так?

– Как будто я вот-вот сойду с ума. Со мной все будет в порядке.

Он кивнул.

– Если что-то понадобится, я буду здесь.

– Хорошо.

Она толкнула тяжелую дверь и вышла на морозный воздух.

Скрепя сердце Гурни вернулся в кожаное кресло у камина и перезвонил Хардвику.

– Прости, что прервался. Ну что ты думаешь насчет новой версии?

– Частично она мне очень нравится. Я счастлив избавиться от версии о том, что кого-то заставили видеть сны, которые довели их до самоубийства.

– А что тебя в ней смущает?

– Ты говоришь, это был тщательно продуманный план с участием трех гаденышей, которые ненавидели геев, возможно, тех же гаденышей, которые убили мальчишку в “Брайтуотере”. И вот они приезжают на прием к Хэммонду, чтобы потом обвинить его в том, что он засрал им мозги, вызвав у них кошмарные, омерзительные сны. А их тайной целью было погубить репутацию Хэммонда… или же засудить его… или даже возбудить против него уголовное дело… а может быть, шантажировать его. Я все правильно понял?

– Джек, да ты, похоже, попал в яблочко. Шантаж. Думаю, все дело в этом. Все идеально сходится. Они наверняка были без ума от идеи выманить целую кучу денег у доктора-гея, известного пособника извращенцев. Не удивлюсь, если они считали, что совершают богоугодное дело. Бьюсь об заклад, лишь при одной мысли об этом их распирало от осознания собственной власти.

Хардвик ответил не сразу.

– Но вот чего я не пойму. Как вышло, что сейчас все эти безжалостные ублюдки-гомофобы мертвы, а их предполагаемая жертва живет и процве…

Связь снова оборвалась.

В дом вошел Остен Стекл в меховой шапке и тяжелой шубе; за собой он тянул двухколесную тележку с порубленными дровами. Он протащил ее через холл в каминный зал, к дровнице, стоявшей рядом с креслом Гурни.

Он шмыгнул носом и вытер его рукой в толстой варежке.

– Друг мой, вам следует поговорить с вашей женой.

– Прошу прощения?

– Я ее предупреждал насчет льда.

Дальше Гурни слушать не стал. Без куртки он выскочил из гостиницы и перебежал дорогу. Хоть снег и не шел, шквальный ветер поднимал снежные вихри над поверхностью озера, так что невозможно было ничего разглядеть.

– Мэдди, – позвал он и прислушался.

Слышен был лишь ветер.

Он прокричал ее имя.

Ответа не последовало.

Почувствовав легкую панику, он собирался вновь прокричать ее имя, как снежные вихри вдруг поутихли и он увидел ее – она стояла спиной к нему на заметенном снегом льду, где-то метрах в двухстах от берега.