Валерий Пушной - Ребро беса

Улавливая шум, девица собралась в комок. Приготовившись защищать себя, начала ждать. Она могла бы немедля вскочить с постели и замереть у двери, чтобы напасть первой, но знала, что любое ее шуршание может быть услышано и входящий в комнату будет особенно насторожен в дверном проеме. А так — подойдет к кровати не готовым к стремительному отпору. И потом, так она увидит, скольким нужно давать отпор. На зоне приходилось с этим жить постоянно. Никогда никому не удавалось взять ее врасплох. В такие моменты у нее всегда были обостренными слух и зрение. И всегда отпор ее был решительным и мощным.

Наконец дверь медленно приоткрылась, и в дверной проем протиснулся мужской силуэт, а за ним замаячил второй. Крались оба мягко, умело, почти бесшумно, и только она, с ее обостренным слухом, научившаяся всегда быть начеку, могла уловить этот шум.

Она узнала их. Когда они вошли в комнату, неожиданно громко проговорила, чем привела в замешательство обоих:

— Это вы, козлики, что вы здесь забыли?! Я так и знала, она пришлет вас, она хочет избавиться от меня, но со мной этот номер не пройдет! Вам, козлам поганым, никогда не быть блатными, потому что не на тех замахиваетесь! Пошли вон отсюда и передайте ей, что моя война будет ужасной для нее!

Гусев не двинулся с места, Бородавкин закачался в нерешительности. Гусев выдавил:

— Мама велела, чтобы ты не заметила, как все произойдет, чтобы очнулась утром у господа бога! Теперь придется шуметь. Прости.

— Упыри горбатые! — Девица приподнялась на локте, прикидывая в уме, как лучше взять в оборот этих ублюдков. — Я ваша Мама, я вам даю работу!

— Наша Мама та, которая нас кормит! — не согласился Гусев, хмыкая. — Сейчас нас кормит она!

Девица видела, как они медленно подходили к ней, и это ее еще больше напрягало. Крикнула:

— Вы что, бугаи, забыли, кто вам работу нашел?! Были на дикофте, на подсосе, сопли жевали. Если бы не я, подохли бы от голода!

Гусев тихо приблизился и стал наклоняться к ней, намереваясь схватить за тонкое горло:

— Ты не боись, все произойдет очень быстро.

И в это мгновение неожиданно для него она снизу нанесла умелый удар ему в лицо. Он взвыл, отлетая к стене, а про себя удивился — откуда у бабы такое умение? Опять кинулся к ней, уже не думая, что перед ним женщина. Но она успела вскочить на ноги и, пока Гусев барахтался у стены, нанесла сильный удар Бородавкину. Тот клацнул зубами, но на ногах устоял, отступил.

Подельники не ожидали такого жесткого и умелого отпора. Она стремительно кинулась к выходу, но Бородавкин опередил, встал на дороге:

— Убью, лахудра!

И решительно сверху стал опускать на ее голову свой жесткий кулак.

Девица увернулась и бросила тело книзу, вцепилась пальцами ему между ног и сильно сдавила. Бородавкин, словно обезумевший, завыл на всю комнату, как волк на луну, рухнул у ее ног, свернувшись калачиком, скуля, хрипя и задыхаясь от боли. Но Гусев успел выхватить ствол с глушителем и свирепо ткнул ей в лицо, оставляя на нем кровавую отметину. Девица вскрикнула и, сжимая зубы, отодвинулась. Бородавкин корчился и подвывал с пола:

— Стреляй сучку, стреляй!

Девица под бешеным напором Гусева медленно пятилась к кровати, ее взгляд лихорадочно метался по стенам. Даже в темноте ее лицо было ужасным. Это был конец, но девица не хотела такого конца, она с надеждой в голосе выкрикнула:

— Идиоты, Райка и вас потом уберет! Пустит в расход, как козлов вонючих! Верьте мне!

Гусев, как неистовый дятел, разъяренно долбил стволом в ее лоб, высекая оттуда капли крови:

— Ложись, ложись, лахудра!

А Бородавкин продолжал со стоном подвывать:

— Стреляй, не тяни!

И корчился на полу от боли, ему казалось, что у него живьем выдрали все его мужское достоинство, оставив одну большую-пребольшую безудержную жуть.

Девица, подчиняясь холоду металла и яростному напору, тихо легла на спину на кровати. Ствол пистолета как будто парализовал ее, как кобра парализует свою жертву, прежде чем убить.

Гусев с удовольствием нажал на спусковой крючок. Голова девицы дернулась и замерла с кровавым отверстием во лбу.

— Вставай, хватит задницей пол шлифовать! Пора уносить ноги!

Сунул пистолет за пояс, протянул руку подельнику.

— Не могу. Она мне все раздавила, стерва! Дай малость отдышаться! — зашевелился и заскулил в ответ Бородавкин.

— Пора уходить! — холодно и жестко повторил Гусев. — Ты здесь орал как резаный, весь дом разбудил!

Подельник опять, превозмогая боль, пошевелился:

— Я сейчас, я сейчас, — приподнялся на колени, но так и остался в согнутом положении, скуля от боли.

Гусев выдернул из-за пояса пистолет, поднял его над головой подельника и равнодушно выстрелил в затылок:

— Прости, кореш, такая работа! Задерживаться нельзя! Для ментов ты был бы находкой! А Мама приказала подчистить за собой. Сам понимаешь!

Бородавкин ткнулся головой в пол, затем завалился набок, вытянулся. Из-под него струйкой медленно потекла кровь.

Гусев вернул ствол за пояс, развернулся сам и быстро пошел из квартиры.

Рано утром кто-то из соседей заглянул в распахнутую дверь, и на площадке начались беготня и крики.

Вскоре возник оперативник Акламина, которому было поручено наблюдение за девицей. Выпроводил всех из квартиры и позвонил Аристарху. Акламин прибыл на место быстро. Опер виновато опустил глаза, оправдываясь:

— Вчера она одна возвращалась домой. Я проследил до самого подъезда, дождался, когда погаснет свет, и только потом отправился спать. Кто же знал, что так случится? Наверно, подельники ждали внутри, потому что следов взлома нет. Одного вместе с нею приговорили. Значит, не зря мы подозревали ее.

Акламин обследовал квартиру. Присмотрелся к трупу Бородавкина, уловил схожесть с фотороботом, если добавить усы и парик.

Аристарх надеялся, что экспертиза покажет: в больнице и тут стреляли из одного пистолета. Так хотелось, чтобы хоть какие-то составляющие начали сходиться и вырисовывать общую картину.

Акламин предположил, что девицу убрали за то, что ею заинтересовалась полиция. Значит, много могла рассказать, коли затерли следы по первому же звонку. Возможно, и Бородавкину выбили мозги, чтобы обрубить концы. Но если это так, то где-то должен появиться и труп Гусева. Кто же это так тщательно проводит зачистку? Скрупулезно. Кровельщик?

— Я забыл сказать еще одну деталь, — произнес оперативник, когда осмотр был закончен и Аристарх собирался уходить.

— Она обнаружила слежку, — выдавил из себя опер и почесал затылок, как школьник, плохо знающий урок. — Не знаю как, но определила. Днем вчера исчезала из торгового центра на целых полтора часа. Я все обшарил. Нигде. Но через полтора часа снова возникла как по щучьему велению.