Валерий Пушной - Ребро беса

— Ты о чем? — дернулся Былеев и вытянул шею, у него внутри что-то оборвалось, но ему все еще не хотелось верить в плохое.

— Я знала, что ты отвратительный отец. И ты это подтвердил. — Райка положила руку на конверт. — Ты добился своего!

— Ты о чем? — снова переспросил Кир, тяжелое предчувствие сдавило грудь. Дрогнули губы, и он ощутил, как мелко задрожали пальцы.

— Развяжи его, — распорядилась Райка.

Гусев послушно и бесцеремонно пригнул Былеева книзу, срезал скотч с запястий и отбросил в угол. Кира колотило, не попадал зуб на зуб, он напряженно всматривался в лицо женщине.

— Ты чудовище! — холодно бросила Райка. — У меня в руках доказательства этому! Поздравляю тебя! Ты убил собственного сына!

Взяла со стола конверт и протянула Былееву.

Тот вздрагивающими руками вскрыл конверт, вытащил стопку фотографий. Это были снимки похорон Артема. Кир побледнел, ужас пронизал его. Мысли заметались. Она исполнила свою угрозу и убила его сына за то, что он отказался подписать завещание на нее. Былеев замычал тупо и безумно. Она изверг, она не человек. А он человек? Ведь она предупреждала его. Артем, Артем, я задушу эту змею собственными руками!

Перед глазами поплыло, он мотнул головой и, забыв, что связаны ноги, оторвался от сиденья стула и кинулся на Райку. Падая, отчаянно вцепился ей в горло и, наверное, мог бы задушить, если б рядом с нею не было Гусева. Тот с размаху нанес Киру удар по ребрам. Но Былеев не разжал пальцы, он навалился на невестку, придавил к столу.

Райка захрипела.

Подельник ударил его по голове, оторвал от невестки и отшвырнул в сторону.

Былеев, теряя сознание, упал на пол.

Райка отдышалась, но еще какое-то время продолжала чувствовать на своей шее пальцы Кира. Испытав физическую боль, она почувствовала моральное удовлетворение. Он поверил, поверил, что она убила Артема. Она точно все рассчитала.

Былеев приходил в себя медленно. Наконец сознание вернулось полностью, он завозился и сел на полу, подтянул к себе колени, уткнулся в них лицом. Молчал, но это молчание было выразительнее всяких слов.

— Мы с тобой оба чудовища! — подала голос Райка. — Ты сам захотел, чтобы я убила твоего сына, и я убила его! Теперь ты хочешь, чтобы я убила Тамарку, — я убью ее!

— Заткнись, изуверка! — Кир чувствовал себя загнанным зверем, который из последних сил пытается защищаться.

— У тебя слишком много эмоций. — Райка приподнялась на носках. — Будь проще. Такова жизнь. Каждому в ней за что-нибудь приходится платить. Только плата бывает разная. Когда жалеют деньги, приходится расплачиваться чьей-нибудь жизнью. Ты расплатился жизнью сына! Я не изуверка, я просто приняла твою плату! Я тебе говорила, что твоя жадность погубит сначала твоего сына, потом Тамарку, а потом тебя самого. Ради чего ты уничтожаешь всех своих близких? Трясешься над деньгами? Твоя глупость не имеет границ! Подписал бы завещание — и Артем был бы жив. Но ведь ты решил пожертвовать им.

Она сделала длинную паузу.

— Ну а теперь ты готов подписать завещание или будешь и дальше продолжать жертвоприношение? Сейчас на очереди голова Тамарки. Если ты настаиваешь на этом, я принесу ее тебе. — Глянула на Гусева: — Посади его на стул, иначе он ничего не соображает.

Подельник крутанулся возле Былеева, сзади подхватил под руки и бросил на сиденье стула.

Кир был подавлен, фотографии с похорон Артема ошеломили, убийство сына выбило из-под него опору. Райка стала ужасом, от какого невозможно избавиться. Ее голос безжалостно долбил ему мозг:

— Так что ты все-таки решаешь? Подписываешь завещание или мне идти за головой Тамарки? Можешь быть уверен, я организую ей пышные похороны — такие же, как организовала твоему сыну! Все же ты был моим любовником когда-то, ласкал мое тело, и за это я отблагодарю тебя дорогими похоронами убиенных тобой. Да, да, это ты убьешь Тамарку, как ты убил своего сына! Я знала, что ты никогда не любил ее, ты женился на ней, чтобы унизить меня!

— Не смей произносить ее имя! Ты недостойна ее! — надрывно прервал Райку Былеев. — Не тронь ее, никого не тронь больше. Я подпишу любую твою бумагу! Подавись ею!

— Можно привозить нотариуса? — по-деловому спросила Райка.

Он понимал, что лишал жену наследства, подписывая завещание на невестку, но зато сохранял ей жизнь, потому что любил. Если она когда-нибудь узнает об этом, она оценит. Он уже не надеялся, что сам выживет.

— Подавись! — обреченно повторил невестке.

У Райки уже был нотариус, который готов был оформить нужный ей документ задним числом, когда она была любовницей Кира.

— Сегодня ты гораздо умнее, — удовлетворенно отозвалась она, достала носовой платок из кармана джинсов, плеснула на него воды из графина, подошла к Киру и попыталась стереть засохшую кровь с его лица. — Давай-ка я поухаживаю за тобой. — Не прикасайся ко мне, безумная! — отстранился от нее, как от бешеной собаки, Былеев.

— Как хочешь. — Райка пожала плечами, отбросила мокрый платок, усмехнулась и направилась к выходу.

У Кровельщика было хорошо развито чувство самосохранения. Последние дни его навязчиво посещало ощущение опасности, надвигающейся беды. Потому он тщательно продумывал любой свой шаг и любое действие.

Над Тамарой в больнице сейчас он потерял контроль. В этом видел для себя одну из причин беспокойства. Рядом с нею ныне находился Корозов. Леонтий решил разорвать этот круг. Позвонил ей по телефону, сказал, что нанял для нее новую охрану, и отправил своих людей в больницу.

Через полчаса трое его подручных появились в отделении. В узких рубахах и джинсах. Подошли к палате и остановились против троих охранников Исая. Тот, который шел впереди, горбоносый, с ухмылкой на лице напористо объявил:

— Все, лопушки, смена караула!

И плечом попытался отодвинуть большеголового. Но плечо уперлось, будто в стену. Горбоносый не смог сдвинуть охранника Исая с места.

— Не советую зубки скалить! — возмутился он. — Повторяю, ваше время на исходе! — Хлопнул рукой по плечу большеголового. — Теперь мы будем охранять. Катитесь, птенчики, к чертовой матери! — Снова приготовился оттолкнуть большеголового.

Но в этот миг тот перехватил его руку и заломил ее. Горбоносый согнулся, вскрикнул от боли, выругавшись матом. Остальные двое его подельников нерешительно застыли.

— Гуляй мимо, приятель! Уноси ноги, пока целы! — сказал большеголовый, отпихивая горбоносого.

Тот отскочил к противоположной стене, выпрямился, и в глазах появилось тупое выражение:

— Ну, сивка, прячь морду!

Сжал кулаки и кинулся в драку.

Началась потасовка. Горбоносый пропускал удары, ибо большеголовый хорошо владел техникой бокса. Да и другие охранники не давали спуску остальным подельникам. Скоро у горбоносого появилась кровь на верхней губе. Он нервно вытер ее.