Рэйчел Кейн - Горький водопад [litres]

– Значит, ты просто хочешь, чтобы я дала тебе наличные?.. Нет, Кэрол, так не пойдет. Не здесь.

Она моргает.

– Тогда где?

– Я отведу тебя в кафе, – говорю я ей. – Куплю тебе ужин. Сниму комнату на ночь. И утром куплю тебе билет на самолет, туда, куда ты захочешь, плюс дам достаточно денег, чтобы ты смогла скрыться навсегда. Все, что от тебя требуется, – рассказать о Реми и о том, что с ним случилось. По рукам?

Она молчит несколько секунд, потом говорит:

– Вы пожалеете о том, что вообще ввязались в это. Потому что это ужасно.

Я ни на секунду не сомневаюсь в этом.

Мы направляемся наружу, и я высматриваю малейшие признаки того, что она собирается удрать, но, похоже, мое предложение выглядит для нее слишком заманчиво. Я не пытаюсь затеять с ней беседу ни о чем – Кэрол не похожа на тех, кто склонен к подобному.

Моя арендованная машина стоит за автовокзалом, на боковой стоянке, которая примыкает к другой – оживленной, набитой машинами и людьми. Мы идем в ту сторону, и я замечаю, что по парковке кругами разъезжает обшарпанный «дом на колесах», настойчиво выискивая свободное место.

Кэрол неожиданно хватает меня за руку, заставляя остановиться. Хватка у нее настолько сильная, что причиняет боль.

– У вас есть оружие? – спрашивает она.

– Даже если и есть, я не собираюсь затевать стрельбу на парковке «Грейхаунда», – отвечаю я ей. – В чем дело?

Она кивает в сторону «дома на колесах». Он старый, выгоревший на солнце – из тех старых машин, которые никому особо не нужны. Выпущен, вероятно, в середине восьмидесятых – и это в лучшем случае. Я удивлена, что он еще на ходу. Кэрол тащит меня в сторону, за переполненный мусорный контейнер, и я пытаюсь не вдыхать вонь отбросов и мочи. Но она, похоже, даже не замечает этого смрада – ее внимание полностью сосредоточено на автофургоне.

– Они нашли меня, – шепчет она. – О Господи, помоги мне! – Потом оборачивается и смотрит на меня, сердито прищурившись. – Они нашли меня из-за вас, из-за того, что вы мутите воду.

– Кто они, Кэрол?

Она не отвечает. «Дом на колесах» еще раз объезжает стоянку и, так и не припарковавшись, с грохотом катит к соседней площадке. Когда наконец выезжает на улицу, Кэрол говорит:

– Нам нужно спешить. Они вернутся.

Я не знаю, о чем думает и кого боится эта девушка, но одно ясно: она не блефует. Мы бежим к машине, я включаю двигатель и велю Кэрол пригнуться, чтобы ее не было видно снаружи. Проезжаем мимо все того же «дома на колесах», едущего обратно к стоянке. Я пытаюсь рассмотреть в зеркало заднего вида его номерной знак, но тщетно. Знак теннессийский, но весь заляпан грязью, и я не могу разобрать ничего, кроме буквы «М».

Тонированные стекла не позволяют заглянуть в салон.

Мы едем дальше. Я держу скорость чуть-чуть ниже предельно разрешенной и слежу, не едет ли за нами «дом на колесах». Он не едет. Я продолжаю высматривать его еще некоторое время, потом говорю Кэрол, что всё в порядке.

– Нет, – возражает она, однако вылезает и садится на пассажирское сиденье. Плечи ее опущены, лицо занавешено волосами. – Мне нужно уехать. Немедленно.

– Мы же договорились…

– Мы договаривались, – возражает она. – Но теперь они здесь. Ищут меня.

– И если они будут преследовать нас на «доме на колесах», их будет очень легко заметить, – говорю я. – Сейчас их не видно. Всё в порядке. Как насчет ужина. Ты голодна?

Кэрол долгое время смотрит прямо перед собой, потом кивает. А затем складывает ладони и начинает молиться.

За ужином она поглощает жареную курицу так, словно ест последний раз в жизни. Девушка выбрала место в самой дальней части зала, возле кухни, откуда можно следить за входом, но не у окна.

Постоянная бдительность. Я понимаю этот инстинкт. Я сама уже не первый год следую ему.

Я гадаю, как часто Кэрол перепадала настоящая еда. Она нависает над тарелкой так, словно охраняет ее. Так действуют люди, которым приходилось голодать. Может быть, это последствия того, как она живет в бегах. Или чего-нибудь еще худшего. Кэрол ничего мне не рассказывает, да и вообще не говорит практически ничего, кроме «да», «нет» и «можно мне еще масла?».

Наконец-то наевшись, она со вздохом откидывается на спинку стула, я оплачиваю счет и спешно веду Кэрол к арендованной машине. «Дома на колесах» по-прежнему нигде не видно. Вокруг аэропорта хватает хороших отелей. Я выбираю «Бест вестерн», выглядящий достаточно скромно, и снимаю нам номер. Ключ нам выдают один, и я забираю его. Машину паркую в крытом гараже, задним бампером к стене, так, чтобы номер не был виден. Я всегда ненавидела теннессийский закон, гласящий, что передний номер не обязателен… до нынешнего момента. Сейчас он значительно облегчает нам жизнь. Если тот, кто ездит на обшарпанном «автодоме», захочет проверить все арендованные машины в Ноксвилле, ему придется как следует потрудиться.

Когда я запираю за нами дверь, у меня снова возникает странное чувство дежавю . Гостиничный номер достаточно неплох, но это очередное временное безымянное убежище. В моей жизни их уже было столько, что это сбивает с толку. В номере две кровати. Кэрол садится на одну из них, проверяет матрас на мягкость и печально проводит пальцами по чистым простыням. Она осторожно покачивается на постели вверх-вниз, словно уже забыла о том, что такое настоящая кровать.

– Как твое настоящее имя? – спрашиваю я ее. Девушка не смотрит на меня и продолжает гладить рукой простыни.

– Хикенлупер, – отвечает она наконец. – Кэрол Хикенлупер.

Я не верю ей, но не настаиваю на истине. Что-то гложет меня, однако я не могу понять, что именно.

– Если хочешь принять душ, то давай, – говорю я ей. – Я подожду.

Придвинув ближе свой чемоданчик, достаю из переднего отделения ноутбук и ставлю его на маленький столик. При мысли о помывке девушка оживляется. Она достает из рюкзака чистое белье и одежду – еще одну скромную блузку и длинную юбку, – и проходит в маленький чистенький санузел. Я слышу, как со щелчком запирается дверь.

Не теряя времени, осматриваю рюкзак, который она оставила в комнате. Как и ожидалось, вижу имя Реми, написанное черным перманентным маркером внутри переднего кармана. Это делает все еще более реальным и мрачным. Я не верю, что Реми отдал ей рюкзак перед своим исчезновением: этот рюкзак был у него с собой в ту ночь, когда он пропал из бара. Я видела его на записи.

Кэрол что-то знает. Она что-то видела.

Больше в рюкзаке нет ничего от изначального хозяина. В большом заднем отделении лежит женское нижнее белье, спортивный лифчик, поношенная ночная рубашка из дешевой тонкой ткани – белого цвета, без отделки. Грязная одежда сложена внизу и аккуратно свернута в ожидании стирки. В меньшем переднем отделении я обнаруживаю потрепанную Библию в бумажной обложке – в версии короля Иакова, – со множеством пометок, сделанных чернильной ручкой. Гигиенические принадлежности, дешевые матерчатые туфли на плоской подошве, хотя они, похоже, приберегаются на крайний случай, потому что подметки у них все еще чистые. Влажные салфетки, явно украденные в отеле, несколько миниатюрных брусков мыла и таких же маленьких флакончиков с шампунем и лосьоном для кожи – практически пустых.