Олег Рой - Оправдание невиновных

И мужа себе хорошего нашла. Не какого-нибудь вертопраха, у которого молоко на губах не обсохло, всей радости — глаза с поволокой да взгляд наглый, а все что может — это на родительской шее сидеть. Но и не так, как многие нынче замуж выходят: был бы с деньгами, а прочее неважно, пусть хоть старик шепелявый. Алиска своего Николая Семеновича действительно любила. Да и не старый он был вовсе — не двадцать лет, конечно, но ведь и не шестьдесят. Дочка его, правда, принцесса балованная, ну так Алиска же не за дочку замуж выходила. Сестра Николай Семеныча пыталась вроде воду мутить, но известно же, что ночная кукушка дневную завсегда перекукует…

Все хорошо складывалось, и вдруг — точно сглазил кто!

Нет, Анна Михайловна отродясь ни в приворот, ни в сглаз, ни в какие такие глупости не верила. Но ведь как не поверить, когда жизнь так поворачивается?

Ей ведь и в голову прийти не могло, и в страшном сне присниться, чтобы в убийстве обвинили — Алису!

Вот как это могло выйти?! Какой черт тут ворожил?

Ведь, считай, собственными руками свою девочку на зону отправила. Ничего не сделала, чтобы… чтобы — что? Это вам не кран в ванной самостоятельно поменять. Вот то-то же. Ничего она не могла сделать. Ничего. И адвокат — хороший, дорогой, а бился, сразу видно было, не за деньги, а действительно старался — ничего не смог.

И зачем только Алиска из спортзала своего так рано явилась? Было бы у нее, как это называется, железное алиби.

Анна Михайловна знала совершенно точно: Алиса не убивала своего мужа. Но как донести это до следователей? Она-то — знала. Но знание это было, увы, не того сорта, о котором можно рассказать. И не потому что ее никто не стал бы слушать. Просто есть вещи, о которых не расскажешь.

Пока шло следствие, она несколько раз почти всерьез обдумывала: не пойти ли к той высокомерной красотке, как ее, Эльвира Семеновна, кажется? Прийти и признаться: это я его убила, а Алиса ни при чем.

Но это было бы, конечно, очень глупо. И скорее всего бесполезно.

Эта вот, которая приходила, следовательница, совсем другая, чем та, предыдущая… Худенькая такая, глаза не накрашены — ну чисто школьница. И чего это она вдруг надумала давнее дело раскапывать? Вдруг да найдет что-нибудь?

Для посещения крыши выбрали — чего ждать — ближайшую субботу. Под куртку Арина надела самый «греющий» свой свитер — пуховый, поэтому легкий, но очень теплый — да еще и стеганую жилетку добавила, но вопреки ее опасениям, наверху оказалось совсем не так уж холодно. Под ногами похрустывала обильная бетонная крошка, там и сям торчали всевозможные железки — не то телеантенны, не то еще что-то столь же высокотехнологичное. Снега почти не было, только кое-где виднелись редкие ледяные лепешки. На бетонном ограждении вентиляционной шахты дремали, нахохлившись, три вороны — из темного жерла ощутимо тянуло теплом.

Денис вытащил из рюкзака два темно-синих жилета с множеством карманов и яркими флюоресцентно-зелеными полосами:

— Надевай.

— Будем изображать служивых людей? — догадалась Арина. — Если мы просто так на крыше — непорядок, а если в чем-то вроде формы, значит, имеем право, да?

— Умница. Пристегнись, — он протянул ей страховочный трос, другой конец которого ловко закрепил на какой-то стойке возле выходящей на крышу двери. После этого походил вокруг, посмотрел вниз — с одной стороны, с другой, перевесился через ограждение, вглядываясь и бормоча что-то себе под нос…

Подъезд дома выходил на северо-восток, терраса, с которой свалился злосчастный Федяйкин, располагалась с обратной стороны.

— Сейчас там все застеклено, фиг доберешься, если только разбить, — подытожил Денис, усаживаясь возле ограждения вентиляционной шахты. — Но летом, полагаю, даже в пентхаусе все нараспашку. В общем, не полюс недоступности. Ну давай, расскажи, что ли, подробности. Как жил убиенный, какие вокруг него люди крутились, и все такое прочее.

Окинув взглядом расстилавшуюся перед ней панораму вечернего города, Арина усмехнулась, прищурилась, припоминая обстоятельства дела…

Николай Семенович Федяйкин жизнь вел тихую и почти незаметную. Владел фабричкой, производящей пластиковые трубки, шайбы и тому подобную штампованную мелочь, многим, впрочем, нужную, на спрос жаловаться не приходилось. В олигархи не выбился, но на безбедное житье вполне хватало. Ни в каком криминале никогда замечен не был, налоги платил аккуратно, зарплату своим трем десяткам рабочих — тоже. Скучно, в общем, жил. Даже от приглашений в баньки с девочками, когда коллеги-бизнесмены зазывали, отказывался, предпочитая проводить досуг с любимой супругой и не менее любимой дочкой. Соседки ставили его в пример своим обормотистым мужьям — вот, гляди, как приличные-то люди живут. Другие, впрочем, скептически поджимали губы: да не бывает такого, притворяется. Когда маленькой Кристине пришло время идти в школу, скептики зашептались громче: вот, мы всегда знали, что-то там не так! Разве может молодая здоровая — и не надо петь песен про недиагностированный порок сердца! — женщина вдруг умереть? Конечно, не может. Наверняка муж ее… того… этого… Вот теперь-то этот ваш Федяйкин себя покажет! Глядите, глядите, жену еще и не закопали, а он уже новую кралю привел! Правда, «краля» была почти ровесницей Николая Семеновича и приходилась ему не то двоюродной сестрой, не то троюродной теткой, и «привел» он ее, чтоб было кому присматривать за Кристиной, чтоб не чужой человек, не домработница или гувернантка со стороны. Тем более что тетка-кузина, интеллигентная, но отнюдь не безрукая дама, вполне успешно совмещала обе эти ипостаси. Но скептические соседки, разумеется, знали лучше! Убедившись же, что Анна Гавриловна — «совсем не то, что они думали», кумушки принялись строить новые прогнозы — как скоро Николай Семенович пустится во все тяжкие. Ну или хотя бы приведет Кристине мачеху.

Лет через восемь доходы Николая Семеновича позволили вместо простенькой «трешки» приобрести пентхаус — в новостройке неподалеку от прежнего жилья. Вряд ли он хоть сколько-то внимания обращал на соседские пересуды, но вторым браком женился только исчезнув из-под бдительных очей кумушек. Новая супруга роскошным апартаментам вполне соответствовала. Молодая, красивая, ноги, бюст, глазищи, белокурая грива — мисс чего-то там, не кто-нибудь!

Звали красавицу Алисой. Николай Семенович столкнулся с ней на каком-то бизнес-форуме, точнее, в оргкомитете оного. Красавица, нежно улыбаясь из-за стойки, сноровисто рулила бизнесменскими потоками, проворно решая возникающие у господ предпринимателей вопросы. Схемы размещения участников и содержание их стендов она, похоже, знала наизусть, а иностранцам отвечала по-английски и по-французски, не дожидаясь вечно пропадающих переводчиков, все с той же нежной улыбкой.