Олег Рой - Увертюра

— Дежурный из местного отделения, вроде нашего Пилипенко, — шепнул Арине Киреев. — Но толковый, вишь, сообразил.

— И он спросил, куда Ляля делась, не домой ли уехала. А я говорю, не знаю, думаю, что домой. А он вроде как не поверил, фотографию мне показал… И это она! — девушка всхлипнула. — Мне придется в морг идти, да? Для опознания?

— Не реви, — буркнул из-за спины охранник, — в морг и я могу сходить. Но это точно Лялька, — он вздохнул.

— Спасибо, — Арина бросила ему благодарный взгляд. — Элли, я понимаю ваши чувства, но…

— Да, вы же должны его найти! Того, кто ее убил! Спрашивайте!

— В последние дни перед ее исчезновением ничего необычного не замечали? Может, у нее настроение изменилось? Или клиент какой-нибудь навязчивый? Или познакомилась она с кем-то? Любая мелочь…

Элли-Лиза помотала головой и опять шмыгнула носом:

— Все обычно было. Длинный ей букет приносил, но он давно…

— Длинный? Кто такой Длинный?

— Да это придурок местный, вон там живет, — сообщил переместившийся поближе к ним охранник. — Он вечно Ляльке букеты таскал.

— Придурок в медицинском смысле или он вам просто не нравился? — уточнила Арина.

— Ну… такой. Букеты не покупал, а наломает веток каких-нибудь и тащит. А то и вовсе травы нарвет — на, мол, от чистого сердца. Да он безобидный.

— А больше ничего и не было, — продолжала Элли-Лиза. — Я ведь даже сперва не забеспокоилась, когда она пропала. Я думала, она домой поехала. Она собиралась. Я только удивилась, что она как-то раз — и уехала. Но там же могло что-то случиться, правда? А телефон не отвечает, потому что там связь плохая, это деревня… ой, я все время забываю название.

— Неважно. Элли, вы сказали, что не забеспокоились, когда Ольга пропала. То есть, когда она ночевать не пришла? Вы же вместе живете?

— Мы… да, мы вдвоем квартиру снимаем… снимали. Только… понимаете… я не знала, что она ночевать не пришла, я… меня не было, я сразу утром на работу приехала. У меня… — она зыркнула на охранника. — Дела у меня были, вот. И накануне я честно отпросилась.

— Накануне? В последний Ольгин рабочий день? То есть вы не вместе уходили?

Девушка помотала головой.

— Ну я видел, как Лялька уходила, — заявил вдруг охранник. — Если вам это надо.

— Конечно, надо! Рассказывайте.

— Да нечего рассказывать. Я в подсобке ночую, у меня дома… неважно, в общем. Рустем Зафарович не возражает, даже наоборот. Сигнализация — хорошо, а живой человек тоже неплохо. Короче, я тут оставался, а Лялька уходила. Ручкой мне эдак помахала и пошла, а я вслед глядел, фигурка-то у нее… простите. После к ней девчонка какая-то подошла и дальше они вроде вместе двинулись.

— Какая девчонка? Описать можете?

— Девчонка как девчонка. Ляльки повыше, худая, волосы, правда, отличные, пышные такие, вот досюда, — он показал примерно до лопаток.

— Темные, светлые?

— Светлые. Но не как у Элли, а эти, как их, русые.

— Одета как была?

— Джинсы, рубашка… или футболка с длинным рукавом. Жилетка еще была.

— Кожаная? С бахромой?

— Да вроде… Не, не помню.

— И куда они пошли? Вы не заметили? Куда свернули?

— Да вроде не сворачивали. В тачку, что ли, сели?

— В машину? Какая машина?

— А может, и не в машину. Далеко уже было. И я правда не приглядывался. Если бы я знал!

Девушка, девушка… Свидетели говорят про девушку, камеры ее показывают… Девушка в схему «маньяк» не вписывалась совершенно. Что-то тут было не так, понять бы — что?

Едва она сделала шаг внутрь кабинета, сдвинутый на угол стола серый от возраста массивный кнопочный «сименс» (а может, «самсунг» — время пощадило только первую букву названия) залился пронзительной трелью. С досадой — перебили мысль! — с надеждой — вдруг что-то важное случилось? — и с некоторой долей страха — только бы не еще один труп! — Арина резко потянулась к аппарату, свалив по дороге стаканчик с «перьями». Ручки и карандаши покатились в разные стороны. Ай, ладно, после подберу! Вдруг это и впрямь кто-нибудь с новой информацией — на первый взгляд пустяковой, а на самом деле — ключевой!

Боялась она зря. Но и надеялась — тоже. Звонил дежуривший нынче на проходной Британская Леди.

Бог весть, кто первый назвал так приземистого, белобрысого сержанта Пилипенко. Но прозвище приклеилось. Известно же, что истинная леди никогда не показывает своих чувств, ее ничто не может потрясти или удивить. Флегматичный сержант был до краешка переполнен скучающим безразличием ко всему на свете, сохраняя и в голосе, и на лице всегда одно и то же выражение — «как же вы мне все надоели».

Но сейчас сквозь всегдашнюю неизбывную скуку пробивался слабый росток живого интереса:

— Арина Марковна, тут к вам гражданин просится…

— Свидетель? — с надеждой перебила она.

— Да не то чтобы свидетель. Вроде как наоборот… Да-да, я вас понял, — буркнул Леди куда-то в сторону и после короткой паузы (видимо, слушал, что ему говорят «с той стороны») уныло сообщил. — С повинной, короче, пришел.

— С повинной? Дело в моем производстве или новое что стряслось? — она стремительно перебрала в памяти покоящиеся в сейфе папки. По драке с особо тяжкими (жертва в больнице, но врачи руками разводят, не жилец) нанесший смертельный удар в КПЗ, и сомнений никаких, драку аж две камеры наблюдения зафиксировали. По пожару на стройке прораб, теоретически ответственный за безопасность, под подпиской о невыезде (да и не виноват он ни в чем, не он гастарбайтеров нанимал). По задушенной в своей постели старушке задерживать пока некого: у племянника, единственного наследника, железобетонное алиби, да и не при делах он, квартирных и финансовых проблем у парня не имеется, бабке ежемесячно к пенсии добавку подкидывал и вообще заботился. Арина была уверена, что старушку придавил подушкой сосед — здоровый, громогласный, наглый. Якобы они с женой шум слышали! А сам спит и видит, как бабкину комнату заполучить и стать единоличным хозяином квартиры. Но следов его присутствия в старушкиной комнате эксперты не обнаружили. А поскольку первый этаж, плюс открытое по летнему времени окно… Так и придется списать дело в архив. А сосед скоренько договорится с племянником и комнату бабулькину заполучит за полцены, а то и за треть.

Неужели у старушкиного соседа совесть проснулась? Или у жены его?

— В вашем, Арина Марковна, производстве дело, — прохрипела трубка. — Ну эти, черные которые, это же у вас? Не забрали еще?

— У меня пока, — она почувствовала, как екнуло в груди.

С повинной? Красильщик?

Ей вдруг стало обидно. Как же так?! Она ведь почти уже разгадала «загадку черных тел», а тут — нате вам, готовый ответ преподносят. Нечестно!

Хотя, конечно, грех на такое сердиться. Если злодей пришел с повинной — значит, жертв больше не будет. И это, разумеется, перевешивает все. Потому что, если уж по правде, то «почти разгадала» — это, мягко сказать, преувеличение.