Иван Солнцев - Полет курицы

– Рад, что мы друг друга поняли по содержанию. Объему содержания , – вздыхает Взяточник, вроде как нехотя передвигая каталог ближе к себе.

Урок первый. Наш дядька понимает, что служба безопасности торговой сети может сделать с ним за эту его предприимчивость. Мне кажется, руководство сети, в принципе, и принимает факт взяток в счет будущих поставок и текущих откатов, и осознает возможность таких операций, как ни крути. Но чисто для формы, конечно, периодически происходят показательные казни. Поэтому, наш Взяточник не допускает упоминания в телефонных разговорах, деловой переписке и даже разговорах с глазу на глаз в кабинете без видеонаблюдения не то, что точных цифр, но и самих фактов того, что кто-то получает какие-то деньги. Еще мне кажется, что он уже настолько привык иносказательно выражаться в вопросах получения денег, что и об официальных транзакциях со стороны партнеров и сети говорит также витиевато и неопределенно. Вот как можно легко вычислить Взяточника.

В какой-то момент, и меня, и Сергея Борисовича – во всяком случае, так мне кажется, – начинают терзать сомнения насчет того, не соскочит ли наш Взяточник. Так он мнется. Но он же солидный, серьезный деловой – если не сказать, что номенклатурный, – мужчина в светло-синем деловом костюме, и он слов на ветер не бросает. Сказал, что возьмет на лапу за представление и гарантию продвижения наших интересов – и возьмет. Не менять же коней на переправе, действительно.

Урок второй. Занятно, что при всей осторожности и рассудительности Взяточник, во-первых, принимает гарантийный взнос прямо у себя в кабинете, а во-вторых – не упоминает даже полунамеками о договоренности с процентом отката от последующих закупок. А процент этот есть, об этом я знаю точно. Об этом мы трое – я, мой босс и Взяточник, – знаем точно. Но это длинные деньги, понимает Взяточник. А в каталоге – деньги короткие, своего рода обеспечение этого негласного контракта, хотя все мы знаем и то, что они будут обеспечены избыточным процентом в ходе закупок. Вот как можно легко поймать Взяточника на банальной жадности.

Взяточник берет каталог, открывает первую страницу, бубнит «Спасибо, если что-то еще заинтересует – я Вам сообщу» , кладет каталог в свой портфель и передача считается состоявшейся. Мы выходим из офиса Взяточника с одной лишь папкой. И он выйдет с одним лишь своим портфелем. Все вполне обыденно и просто. I mpeccablement .

В ожидании поезда, мы с директором около получаса сидим в ресторане. Он потягивает коньяк и молчит, а я маленькими глотками поглощаю пустую кока-колу. После приторного и вязкого разговора с Взяточником алкоголь в глотку не лезет. Звучит уведомление об открытии посадки.

– Твари, – многозначительно констатирует факт Сергей Борисович, и мы уходим. Впереди четыре часа уныния.

Пожав руку своему боссу, я отправляюсь в машину и, руководствуясь инстинктами и рефлексами, словно зомби, добираюсь до дома. Упаковав в себя пару стаканов Dewars, прохожу водные процедуры и ложусь спать.

Через какое-то время слышу звонок мобильника, превозмогаю себя, встаю и поднимаю телефон со стола, но оказывается, что звонит не он, а чей-то чужой. Кажется, снизу. Долбанные огрехи в шумоизоляции. В новостройках такого быть не должно. Или у этого недоумка мобильник подключен к аудиосистеме и орет на всю квартиру или даже на весь подъезд?

Жуткая усталость отвечает «Мне плевать» , и я возвращаюсь на свою двухместную постель, в которую сейчас не помешало бы добавить какую-нибудь симпатичную и абсолютно голую девицу для антуража. Завтра тяжелый день. Почему-то мне кажется, что он будет именно таким.

Среда

День в офисе проходит тошнотворно. Начиная со вчерашнего вечера, я ненавижу всех, кто меня окружает. Стас привел ко мне двоих претендентов на позицию Васильева, и одного парня я был готов взять за одно лишь то, что он хотя бы был в курсе, какую работу ему предстоит выполнять. Другой – пришедший до него, – вообще пришел с нулевым опытом из института со специальности «Менеджмент», да еще и с сертификатом школы бизнеса, и я едва удержался от того, чтобы сообщить ему, что лучшей вакансией для него будет «Кассир в МакДоналдс», и так будет до тех пор, пока он не поймет, что научили его в институте только набирать текст в «ворде» и скачивать курсовые из интернета, и не начнет приобретать реальный опыт. Но я всегда предельно вежлив, и вместо этого я сообщил Стасу, что он забыл указать – кандидатов без опыта мы не рассматриваем. И еще – пора дать втык кадровикам, пропускающим этот ученый сброд в мой офис.

Вечером мы с Алиной идем-таки в кино. Ее распирало от желания сходить на модный фильмец «Пятьдесят откровений куртизанки», ведь она уже прочитала то ли три, то ли пять книг для домохозяек, по которым сняли этот убойный киношедевр. Разумеется, фильм оказывается полнейшим убожеством, игра актеров оставляет желать лучшего, а реплики, кажется, писал озабоченный ПТУшник-слесарь, пересмотревший «Связи» и «Унесенных ветром». Но самое удивительное в этом всем даже не то, что зал практически полон. Самое удивительное – все вышеперечисленные недостатки я смог рассмотреть уже на пятой минуте фильма. На пятой минуте! Что делать в такой ситуации? Улыбаемся и машем.

Когда-то я ходил в кино, чтобы посмотреть новые фильмы. Но то ли нынешний прокат скатился в серийное дерьмо, то ли во мне что-то поменялось, и теперь я просто дремлю, иногда улыбаюсь спутнице, жму в ответ ее тонкую ручку и изредка таращусь в мобильник. В действительности, я с гораздо большим удовольствием посмотрю кино дома, на широкоэкранной плазме и без воняющих дешевым парфюмом соседей-гопников, причем это будет приличный фильм, а не слабоумная комедия с рекламой дешевого российского бухла и не очередной «загадочный триллер», суть которого ясна уже с десятой минуты просмотра. Более того, дома я в любой момент, передумав смотреть, могу поставить на паузу и жахнуть свою девушку или просто сходить пописать, после чего снять с паузы и смотреть дальше. Здесь же я сижу в окружени неудачников и старых дев только лишь потому, что Алина прется по таинству кинозала и считает, что поход в кино – это достойный способ поддерживать киноиндустрию, ведь авторам фильма нужно получать деньги, иначе кино загнется. Она так и сказала тут недавно. Я постарался сдержать смех и ответить что-то вразумительное, но и ежу понятно – киноиндустрия уже загнулась к чертям собачьим. Причем довольно давно. Подавляющая часть коммерческого продакшна – просто жалкий мусор и обсасывание уже давно переиначенных по-всякому идей. Американские комедии, раньше радовавшие циничностью и безбашенностью, стали, как под копирку, бессмысленными подборками юмора типа «скажи «жопа» или «сиськи», и зритель твой», а русское кино так и не смогло выйти даже не уровень своих же двух-трех более-менее достойных образцов. Связано это с тем, что в этой стране у тех, кто имеет деньги, отсутствует талант, а у тех, кто действительно талантлив, никогда не будет денег. Мы – нация прагматичных скотов, несмотря на нашу «задушевность» и «единство в беде». Все это единство – показуха, смазанная спиртовыми растворами разной крепости и ароматизации, не более того. Для нас благополучие – это хлеб, золото, нефть, меха. Духовность этой нации – на уровне единства для продолжения рода, животной системы, в которой мнение свободной личности – всего лишь галочка в анкете обвиняемого в растлении духовности. Мы никогда не будем ценить творческий потенциал, потому что, кроме единиц классиков и отдельных – и то, в большинстве своем, гнилых и продажных, – творцов прошлого века, у нас нет никого, кого мы уважали бы и могли поставить на одну планку с Ноланом, фон Триером, Скорсезе. Мы нынешние – просто не знаем, что такое гордиться своими творцами, потому что нас в этом мире представляют те, кто сели на подсос к большим бабкам и назвали себя истинными профессионалами и – что более важно, – творцами .