Иван Солнцев - Полет курицы

Но на этот раз, шум не утихает. Он, черт возьми, приближается и в дверном проеме показывается дергающаяся то влево, то вправо тень. Я вскакиваю с кровати, производя, как мне кажется, массу шума, но Алина уже никак не реагирует и сладко спит, закрутив сиськи в одеяло.

I gnorantia est beatitudo , не иначе .

Я только успеваю сделать пару шагов к двери, как с неестественной быстротой тряся двумя головами, из дверного проема выскакивает «собачка» с двумя зубастыми головами и огромным шипастым воротником, а из приоткрытого шкафа-купе слева понемногу вылезает другое чудище – с шестью мускулистыми ногами и широкой пастью, в которую, мне кажется, может поместиться пара широкоэкранных телевизоров.

Наверняка, на кухне есть что-нибудь острое. С пустыми руками мне точно хана. Ну, держитесь, твари!

Я прыгаю вперед, едва не позволяя одной из челюстей первой «собачки» сомкнуться на моей ноге и быстро перебираю ногами в сторону кухни. Едва не убившись на скорости о стену, я влетаю на кухню, но тут меня накрывает новая волна страха. По всей кухне из единого источника развивается целая сеть змееподобных существ, оккупировавших все висящие снаружи сковородки, ножи и ящики кухонных шкафов.

Мимо моей головы со свистом пролетает нечто бесформенное, и я едва успеваю увернуться и понимаю, что по всей кухне беспорядочно прыгает какое-то лохматое создание, и оно явно метит следующим своим маневром в меня. «Собачки» меня не догоняют, а это значит…

Алина! Вот суки!

Осознав серьезность положения, я бегу обратно в спальню, и навстречу мне вылетает двухголовая «собачка», недовольно рыча в мой адрес. Мне ничего не остается, кроме как перехватить ее рывок, и когтистые передние лапы монстра оказываются у меня в руках, а моего разбега оказывается достаточно, чтобы меня вместе с «собачкой» вынесло кувырком в спальню.

Я вскакиваю, не ослабляя хватки, и чувствую безумное сопротивление «собачки», едва не ломающее ноги. Сжав зубы, я отталкиваю от себя чудовище, и оно отлетает сторону шкафа, но его помощник с титанической пастью уже ждет своей очереди на другой стороне комнаты, и когда оба урода открывают свои пасти, я не вижу иного выхода, кроме как принять огонь на себя.

– Ну же! – шиплю я, стараясь держать в поле зрения обеих мутантов.

Оба чудища одновременно подпрыгивают, стремясь ко мне, и в этот момент я делаю потрясающий по скорости – у страха-то глаза с Колизей каждый , – кувырок в сторону окна. Быстро вскочив на ноги, я вижу, как они прокусывают друг другу шеи, вспыхивает что-то вроде шаровой молнии, и на месте двух образин остается только облако серого тумана, понемногу растворяющееся в ночной тьме. После этого единственным отчетливо слышным звуком в квартире становится мое прерывистое дыхание. Дыхание загнанного зайца.

– Эдик, ну какого хрена? Давай уже спать! – ноет Алина, не поднимая головы.

– Да, я в туалет. Я сейчас, – стараясь не заикаться, выговариваю я.

На негнущихся ногах еще раз прохожу на кухню, будучи готовым к атаке прыгающего шерстяного колобка, но на кухне чисто. Они все исчезли, как только «собачки» отработали свое. Я уделал их. Осматриваю всю квартиру, включая санузел, и только после этого возвращаюсь в постель, хотя о сне уже не может быть и речи.

Но уже в три ночи глазам Алины предстает не менее странная картина. Я вскакиваю почти одновременно с ней, крепко обнимая снятые со стены где-то в течение ночи настенные часы. Быстро, без рассуждений откладываю их в сторону и глупо улыбаюсь.

– Мне кажется, тебе нужно в отпуск. Ты сильно устал. Я слышала, так люди загоняются работой до психушки.

– Не мой случай. Просто… – вздыхаю, потягиваюсь, привстаю на кровати. – Просто очень реалистичный кошмар приснился.

Для нее ничего не случилось. Просто у меня пошли снохождения из-за стресса. Поэтому, вздохнув для приличия, Алина ложится спать дальше. А я пытаюсь успокоить бешено бьющееся сердце и хоть как-то упорядочить мысли.

Надо будет на днях починить кофеварку. Все забываю. Вторая неделя уже. Надо решить вопрос. И еще – позвонить матери. Попозже, конечно. Утром или днем. Да, главное все сделать.

Что же это за существа, чертих дери?

Еще решить все рабочие вопросы и уйти в отпуск. Точно в отпуск. По-тихому схожу к психиатру. Мне кажется, это просто кошмары. Ночные кошмары, которые кажутся настолько реальными, что я не высыпаюсь. Просто…

Я своими руками дрался с этой двухголовой тварью, я их видел, я их слышал, чувствовал их тела…

…не более того – это не повод бить панику. Просто надо успокоиться и…

…я его просто пришью. Я из него фарш сделаю. Нет, лучше я его засужу. Гарантирую, этот депилированный Дэвид Блейн сядет и еще выплатит мне за…

…обязательно выпить успокоительного перед сном. Иначе стресс меня доконает.

Я включаю телевизор без звука, чтобы хоть как-то утрясти моральное состояние. На новостном канале передают сводки с Донбасса. Бегущей строкой дублируются сообщения корреспондентов о числе убитых, раненых, обескровленных. Тонны бетона, стекла и человеческого горя. Все во благо экономической стратегии тех, кто катается на кортежах из дорогих иномарок, ведет неспешные и качественно оплачиваемые переговоры ни о чем и никогда не будет ни стрелять, ни страдать от превращения их детей в инвалидов, ни голодать.

В кадре – разрушенные дома, частично обрушенные крыши, развороченные снарядами фундаменты зданий. Скоро этим ребятам понадобятся множество дизайнеров, я уверен. Просто потому, что жить в том стиле, к которому привела их жилища украинская армия, не представляется возможным. Вот туда-то и надо будет отправить весь Третий сектор. Пущай применят таланты на благо общества.

Алина все также спит. Я все также не знаю, что со мной происходит. Что происходит с миром. Где же этот несчастный лысый кретин Таначадо? Почему он появляется только тогда, когда к нему нет вопросов?

И как он появляется?

В четыре ночи я оставляю короткую записку и уезжаю домой.

По дороге я мельком вижу огромную двухголовую «собачку» с синим шипастым воротником на шее. Меня всего передергивает, когда я вижу, как чудище пролетает прямо сквозь движущуюся машину, раздувая на ходу перепонки на воротнике, и нападает на переходящего дорогу человека, который поскальзывается на ровном месте и падает прямо лицом об асфальт. Я притормаживаю, включаю аварийку, и мне даже кажется, что следует полностью остановиться и помочь несчастному, но потом я понимаю, что это грязный бомж, и когда он поднимает лохматую голову, его глаза словно светятся на фоне черного, без единого белого пятна лица, и, несмотря на огромное расстояние, в деталях одежды, перчатках, выражении безумных светящихся глаз я узна ю того самого бездомного, что указывал мне на небо на прошлой неделе на парковке, и вместо того, чтобы остановиться, я в ужасе давлю на газ, заставляя «ауди» огласить всю улицу жутким дуэтом рева мотора и визга шин.