Иван Солнцев - Полет курицы

Кто-то звонит на мобильник. Кажется, это мать. Я лениво беру трубку и говорю немного утомленно, чтобы подчеркнуть усталость от тяжелого рабочего дня. Мать интересуется моими делами. У меня всегда все отлично. Я интересуюсь, как у нее с ее новым мужем. Говорит, прелестно. Сообщает, что на днях – какой-то праздник, – я так понимаю, день рождения, – моей тети, видимо, несказанно важный юбилей, и я должен присутствовать. Я говорю, что согласую это с графиком рабочих мероприятий. Она угрожает расправой. Я дружелюбно смеюсь и говорю, что буду, но точно скажу попозже.

По телевизору показывают новости. С помощью бегущей строки понимаю, что какие-то недоумки решили устроить митинг в Ярославле. Что-то там их не устраивает в действующей власти. Странно – выборы даже не рядом, еще не время для этих клоунов. Митинг, разумеется, был несанкционированным, в результате чего был благополучно разогнан омоновцами. Словом, очередной цирк от игрушечной оппозиции. Но вскоре интернет запестреет новостями о том, как жестоко власть поступила с кучкой дегенератов, решивших, что надо хоть раз выйти на поле боя, чтобы потом предъявлять где-нибудь в обсуждении на «вконтакте» претензии собеседникам, которые «только в интернете храбрые, а попробуй, выйди хоть раз на митинг, как я» .

Такие же кретины в начале девяностых ломали Советский Союз. Становились инструментом ельцинской машины. Силовики, сменившие патриотизм на конъюнктуру; слабоумные старики; шизоидная молодежь, которой подавай «Перемен, мы ждем перемен» . И что в результате? Полное дерьмо, хаос, анархия, о которых люди, попавшие в самую круговерть, и вспоминать толком не хотят. Те, кому стало скучно в нулевых – дебилы, которых устраивает пацанская жизнь по принципу «Live fast – die young», – говорят, что тогда было круто. А те, у кого из-под носа воровали последние сосиски по карточке в магазине, и кому нечем было кормить двоих-троих детей, проклинают весь этот бардак. С высоты нынешнего потребительского рая можно сколько угодно рассуждать о романтике лихих девяностых, но стоит у нынешнего хомячка отобрать его любимый айфончик с горой селфи с отпуска в Турции, выбросить его широкоформатный телевизор и не дать пожрать пару-тройку дней, как в его голове быстро разорвется бомба когнитивного диссонанса. «Как так – стабильность, а айфона и смузи нет?» И эти выродки, митингующие в Ярославле, на Болотной – да где угодно, – требуют смены власти. Ну, допустим, вы получите замену одной задницы в кресле на другую. Допустим, даже получите желанное правовое государство с жестким полицейским контролем (без него не будет правовой строгости, а с ним это уже не демократия, ну да ладно). А что потом? А потом дорогостоящие люди, прикормленные нынешней властью, поймут, что с новой дружить не выйдет, и будут жить строго по правовым принципам, выплачивая налоги с официального дохода и уверенно ликвидируя одну за другой опасности раскрытия доходов неофициальных. Дальше – расширение черных рынков, безработица, голод, демографическая яма, уличная преступность плюс «четкий отстрел людей у власти» . И конца и края этому не будет, потому что народа много, а власти и полицейских сил – несмотря на вооруженность, – сравнительно мало. Более того – мне кажется, те люди, что жили еще чуть ли не вчера нормальной жизнью на Украине, а сейчас наблюдают вокруг ежедневные взрывы и жирующих на этом олигархов, тоже не видят ни конца, ни края этому позорному действу революции.

Поэтому, как бы убого ни промывали мозги большей части населения власти, и как бы слабоумно ни выглядели лозунги митингующих за эту власть и радующихся сраным уличным праздникам и копеечным – по балансу прибыли и убытка, – историческим достижениям типа присоединения Крыма, такой худой мир, в котором нет полнейшей, тотальной разрухи, однозначно лучше доброй войны, которую хотят навязать люди, смотрящие в никуда. Конъюнктурные суждения? Вряд ли. Просто лично я не хочу большую часть жизни прожить в устремлении в эфемерное светлое будущее, чтобы на старости лет сидеть на кухне с пузырем « Охоты «Крепкой » и « беломориной » и рассуждать, как хреново жить в этой стране , прививая страсть к обсиранию моим выросшим в голоде и нищете детям. Вот и все. Я – не митингующее чмо и не сторонник революций. Если это наказуемо, пусть меня наказывают. Это лучше, чем самому себе перекрыть кислород воплями о том, как все плохо.

Когда я решаюсь включить звук – рука тянется к пульту интуитивно, я едва понимаю, что делаю, – оказывается, что идут вечерние новости, и какая-то девица сообщает, что президент пообещал – присоединение Крыма никак не скажется на состоянии экономики страны, несмотря на все усилия и санкции со стороны Запада. Верю ли я этому? Как и любому маркетинговому проекту, программе новостей я не доверяю. Но хочу ли я этому верить?

«…переговоры между Россией и Китаем…»

Счастлив тот мастер, который может прокормить себя при любой власти. А я – тот мастер?

Я – тот, кто сейчас накидает себе виски с колой и побольше льда.

Я – тот, кто считает, что добрый мир – единственный вариант, даже если где-то добрая и сытная война.

Я – тот, кто служит системе, источник которой гнобит страну, где я живу, несмотря на то, что эта же система кормит эту страну.

Я – собака, кусающая себя за хвост?

Лучший ответ – один к трем . Горечь, легкий налет спирта, мимолетный травянистый привкус и пряная искра – и Dewars вместе с колой проваливается в меня.

Ненавижу военных и политиканов.

Вторник

Утром ко мне заявляется Стас и сразу начинает доклад по Васильеву.

– Он не завязан. С вероятностью процентов в восемьдесят. Я уже нашел нереализованные пятьдесят шесть тысяч, – Стас кладет мне на стол списки транзакций с помеченными маркером строками. – Бабки утекали очень медленно, не думаю, что к такому стал бы присасываться парень с питерской зарплатой. Тащил местный супервайзер, наверняка.

– Родила царица в ночь. Где Васильев?

– С минуты на минуту, – Стас садится в кресло справа, а ближайшее ко мне – оставляет для жертвы грядущей анальной экзекуции.

Васильев стучится в дверь уже через минуту. Я отвлекаюсь от просмотра крайне любопытного сообщения от Воробьева и одаряю вниманием моего со Стасом гостя.

– Здравствуйте, – неловко бормочет Васильев – высокий, крепкий темноволосый мужик с волевым подбородком; что делают с людьми корпоративные страхи.

– Какого хера твой Печалин ворует деньги? – моя первая фраза.

Васильев отводит взгляд на пол.

– Вопрос ясен? Уточнить?

– Гнида, – тихо шепчет Васильев, нервно сглатывая. – До меня доходили слухи о том, что до конечных часть денег не доходит. Со стороны Печалина и Абрамяна.