Влада Ольховская - Легенда о Зодиаке

— Так, допустим. Но что еще мы можем о нем знать? Что он безграмотный?

— Нет, — покачала головой Анна. — Напротив, при его уме ему несложно быть грамотным. То, что он пишет без знаков препинания, — некая попытка обозначить свой стиль, причем довольно ленивая.

— В первом письме он делал и орфографические ошибки.

— Ну и что? Зодиак их тоже делал, старательно изображая безграмотность. Но подвели его в этом фарсе два обстоятельства. Во-первых, он редко делал одну ошибку в одном и том же слове несколько раз. Это доказывало, что он прекрасно знал, как пишутся слова, он просто кривлялся. Во-вторых, в более ранних письмах и в подставных письмах, которые он оставил без подписи, он писал все верно. Так что ошибки — это просто попытка преступника изобразить кого-то, кем он не является. На такое даже не обращайте внимания.

Чувствовалось, что Антону Чеховскому хочется спорить. Не то чтобы для него было так важно правильно оценить грамматические способности убийцы. Просто понимание этого давало ему хоть какое-то чувство контроля над ситуацией.

Будь он чуть глупее, он бы уже вызверился на Анну. Однако он сдержался и сменил тему:

— Хорошо, что еще нам нужно знать о нем?

— У него есть доступ к типографскому оборудованию. Ламинирование бумаги и изготовление наклеек с адресом — небольшое искусство, кто угодно бы сделал, но только при доступе к соответствующим устройствам. Он не заказал бы такое в переходе метро, потому что тогда он показал бы сотруднику типографии письмо. Не факт, что он работает в какой-то типографии, но он мог туда зайти. Дальше. Дальше — самое плохое для нас. То, что он замкнул круг.

— В смысле?

— До этого момента убийство Марианны Доброхотовой считалось первым, Дины Курцевой — вторым, и мы четко видели цепь. У первой жертвы он взял фрагмент тела и не заявлял о своем преступлении до того, как убил вторую. У второй он взял другой фрагмент, и тогда его будущие действия казались предсказуемыми.

— Как-то связать ее убийство с третьим, — добавил Леон.

— Вот-вот. Но вместо этого он сразу же отдал нам ухо и заявил о пяти убийствах. Едва обозначив некий почерк, он тут же все отменил. Очень нетипичное поведение.

Леон занимался серийными убийствами не так долго, как она, но и он уже успел кое-что усвоить. Так или иначе, у маньяков вырабатывается почерк. Не для того, чтобы упростить полиции жизнь, они делают то, что для них естественно. Ритуалы доставляют им удовольствие. Порой они понимают, что это приближает их к поимке, но ничего не могут с собой поделать.

А этот преступник мечется, как курица с отрубленной головой. Убивает по-разному, то заявляет о себе, то молчит, то пишет, то не пишет. И все это — при достаточном уме, чтобы избежать улик. Он одновременно неуловим и непредсказуем, с подобным они еще не сталкивались.

— Может, он соврал про пять убийств? — с надеждой поинтересовался Чеховский.

— Может, и соврал, но мы не угадаем. Нужно проверять.

— Э-э. Как ты собираешься такое проверить?

— Поговорив с ним на его же языке, — пояснила Анна. — Нужно дать в СМИ информацию, что автор этих писем пойман.

— Зачем?

— Потому что иначе третьего письма мы можем ждать целую вечность, и оно будет таким, как хочется убийце, а не нам. Думаю, он давно уже все это спланировал. Чтобы чего-то добиться, мы должны изменить обстоятельства, добавить факторы, которые он не мог предугадать.

— Но я не могу объявить о поимке преступника, которого нет! — возмутился Чеховский.

— А если постараться? Чихуша, ты знаешь, что я не люблю тебя учить. Но буду, если сам не справляешься!

Ее план оказался простым, выполнимым — и даже умещающимся в рамки закона.

Им нужно было загримировать кого-то до неузнаваемости. Впрочем, претендентов на роль «кого-то» оказалось не так много. Взять на себя эту роль Анна не могла: им необходимо было вызвать ревность и зависть убийцы, в случае с конкуренткой-женщиной это невозможно, нужен мужчина. Чеховский участвовать наотрез отказался, это противоречило той репутации, которую он создал для себя в полиции. Оставался Леон, которому эта затея тоже не слишком нравилась, но не настолько, чтобы отказываться.

Его загримировали так, что не узнал бы и старший брат, сфотографировали, а потом заявили всему миру, что он арестован. Неадекватный тип присылал в газету странные письма, назвался убийцей. Хулиганство. Расследование убийств продолжается.

По замыслу Анны, это должно было разозлить убийцу. Он-то был уверен, что сообщает полиции ровно столько, сколько хочет! Но арест предполагаемого «мошенника» подрывал значение его писем. Анна ожидала, что из-за этого он либо отступит, либо пришлет опровержение, причем скоро.

Но был и еще один исход, которого Леон боялся тайно, а Чеховский — открыто:

— Что если он убьет еще кого-то? Просто чтобы доказать, кто здесь хозяин положения?

— Не убьет. Он не спонтанный убийца, есть все основания полагать, что он тщательно выбирал жертв и долго следил за ними. Если он торопится, долго следить не получится, а сбивать свой сценарий он не будет. Ему останется лишь пользоваться теми данными, которые у него и так есть. То есть, сообщить нам больше еще о трех жертвах, доказать, что они действительно существуют. Пока, по двум жертвам, толковый профиль не составлю даже я. Если их будет пять…

— Это будет катастрофа, — простонал Чеховский.

— Это уже катастрофа. Но мертвых мы не оживим, а спасти живых сможем.

Сейчас мяч был на стороне убийцы, им оставалось только ждать, работая с теми немногочисленными данными, которые дали им два первых убийства. По крайней мере, к этому готовился Леон. Но оказалось, что у Анны другие планы.

Он уже привык к их новому, пусть и временному, дому. Он даже разобрался, что это за место. Часть компаний здесь была настоящей, и арендаторы помещений не догадывались, что находится по соседству. Но были и подставные компании, призванные скрыть нечто большее, тайное. Анна утверждала, что ничего опасного рядом нет. При этом «противозаконного» она никогда не говорила.

Странное помещение, через которое можно было попасть в их квартиру, оказалось складом реквизита при студии, которой никто никогда не пользовался. Однако за реквизитом частенько заходили, и Леон пытался узнать, что это за люди, но Анна настоятельно советовала не общаться с ними.

Были в здании и пустые комнаты, чаще всего — запертые. В одну из таких комнат они и направились, вернувшись из полицейского участка. Там их уже ждали — правда, не человек. Войдя в небольшую комнату, Леон увидел манекен, изображающий человеческое тело, несколько камер на штативах и новую бейсбольную биту.

Такое сочетание предметов обычно не сулило ничего хорошего.