Линкольн Чайлд - Стихи для мертвецов [litres]

– Кто-нибудь еще из членов семьи есть?

Пендергаст зашелестел бумагами в папке:

– Ни родители, ни братья или сестры, ни дети не названы.

Колдмун тем временем занес имя в стоящий рядом компьютер:

– Джон Вэнс… Джонов Вэнсов во Флориде пруд пруди, но ни один не подходит по адресу. Там в папке есть отчет по аутопсии?

Пендергаст вытащил какой-то документ на бланке с прикрепленными к нему дополнительными страницами:

– Диагноз патологоанатома: самоубийство посредством удушения. – Он просмотрел документ, обнаружил рентгенограмму и поднял ее к свету.

Колдмун подался ближе к Пендергасту, и они вместе стали разглядывать рентгенограмму.

– Простой перелом на теле подъязычной кости, – сказал Пендергаст. – Никаких видимых повреждений рогов или свидетельств удушения руками.

Он убрал рентгенограмму назад в папку и занялся следующими страницами.

– А что ее муж, морпех? – спросил Колдмун. – Тот, который ее нашел?

Пендергаст пролистал бумаги назад:

– Он тогда только что вернулся после двух служебных командировок. Первая – в Ираке, она закончилась преждевременно, так как он получил ранение при взрыве самодельного взрывного устройства. Его перевели на Окинаву – вторая командировка – и приписали к военной полиции морской пехоты. Он вернулся на военном транспорте в Майами и сразу поехал к себе домой, но нашел там мертвую жену. Она повесилась, пока он летел над Тихим океаном.

Наступило короткое молчание.

– Вы можете себе такое представить? – выдохнул Колдмун. – Человек служил для своей страны, побывал не в одной, а в двух служебных командировках – и вот вам пожалуйста, вернулся. – Пауза. – Что там дальше?

Пендергаст вытащил еще несколько страничек из папки и начал их просматривать.

– Похоже, что муж, Джон Вэнс, не согласился с версией самоубийства. Ему довелось прослужить некоторое время в отделе уголовных расследований военной полиции, и он утверждал, что ее убили, а убийство закамуфлировали под суицид.

– Ничего себе! Там не сказано, почему он так думал?

Пендергаст прочел еще страничку:

– Он настаивал на своем, писал письма в полицию, много раз приходил в управление. Он говорил, что у его жены не было депрессий, никогда не наблюдалось суицидальных наклонностей, она не принимала наркотики и предположительно ждала его возвращения. Дело оставалось незакрытым дольше обычного, вероятно как дань уважения вернувшемуся из горячей точки ветерану. Но полиция Майами отказалась изменять причину смерти, утверждая, что аутопсия и данные, собранные криминалистами, с избытком подтверждают версию суицида.

Колдмун посмотрел на последние страницы дела в руках Пендергаста: потрепанные уголки, грязь по краям, поля испещрены заметками от руки – лист за листом на бланках полиции Майами. Жена морпеха покончила с собой накануне возвращения мужа из служебной командировки. С какой стати она стала бы это делать… разве что ей невыносима была мысль, что придется снова жить с ним? Или ее и в самом деле убили?

– У Вэнса были какие-либо убедительные свидетельства того, что ее убили?

– Я ничего такого здесь не вижу. Однако он служил в военной полиции.

– А значит, кое-что понимал в таких делах.

– Пожалуй.

– Что же с ним случилось дальше? – спросил Колдмун.

– Он продолжал давить на полицию. Тут в папке немало свидетельств его активности. Похоже, он ожесточился. Тут есть записка полицейского психолога, в которой говорится, что Вэнс не мог согласиться с правдой. В конечном счете он уехал из города в охотничью сторожку, которая много десятилетий принадлежала его семье.

– И это все?

– Не совсем. – Пендергаст перевернул несколько страниц посвежее внизу стопки. – Он продолжал забрасывать полицию письмами, настаивал на том, что у него появилась новая информация по «убийству» его жены. Наконец два года назад полиция отправила кого-то в сторожку для дополнительного опроса. – Он вытащил лист. – Вот отчет.

– И что там говорится?

– Ничего нового. Вэнс настаивал на том, что это было убийство, но ничего нового не предложил. Полицейский утверждает, что здоровье Вэнса ухудшается и его следует госпитализировать. – Он передал оставшиеся страницы Колдмуну. – Похоже, что последняя беседа была попыткой заткнуть ему рот. И они, вероятно, добились своего, поскольку новых документов в папке нет.

– Два года назад, – повторил Колдмун. – И он все еще продолжал верить, что ее убили.

Пендергаст кивнул.

– Повесилась на петле из простыни. Не оставила записки. Место подходящее. Временны́е рамки подходящие. Муж, бывший военный полицейский, не сомневался в том, что ее убили. Знаете, мне кажется, что она, возможно, и есть наша нулевая жертва.

– Позвольте вам напомнить, что это уже не первый человек, который не верит, что его близкий мог совершить самоубийство.

– Вы имеете в виду Бакстеров. И мы доказали, что они правы.

– Верно. Но в данном случае, если только я чего-то не упустил, в рентгенограмме нет никаких указаний на то, что ее задушили руками.

Колдмун пролистал последние отчеты:

– Если есть хотя бы маленький шанс, что она – нулевая жертва, может быть, стоит начать копать. Спросить этого Вэнса, почему он так убежден в ее убийстве.

– Что он может сказать нам такого, чего не говорил полиции?

– Да вы посмотрите на эту беседу! – Колдмун помахал листком, а потом послал его по столу Пендергасту. – Это же чистая формальность. Копы задали несколько идиотских вопросов – и все. Я думаю, мы должны поехать поговорить со стариком. У нас есть свободное время. Гроув до вечера не принесет нам ничего нового.

Пендергаст молча посмотрел на него.

– Вы не согласны?

– Вовсе нет. Я не хочу сидеть и ждать сообщений о новом убийстве, совершенном Брокенхартсом. Я просто задаю эти риторические вопросы, потому что без нашего друга Акселя машину придется вести вам.

– Вот черт! – Колдмун забыл об этом. – Как, вы говорите, называется это место?

– Небольшой городок с очаровательным названием Кейнпатч. Около шестидесяти миль к западу отсюда.

– Кейнпатч. Вполне предсказуемо [49] Название Кейнпатч можно перевести как «клочок тростника»; во Флориде находятся плантации сахарного тростника. . – Колдмун встал. – Мы можем съездить и вернуться за три часа. Сидеть здесь и ждать не имеет смысла. В конце концов, вряд ли там будет жарче, чем здесь.

– Это еще нужно доказать, – сказал Пендергаст.

Он убрал разбросанные листки в папку, взял ее и направился к двери.

В своем кабинете без окон рядом с моргом, чувствуя себя немного виноватой из-за того, что она собирается делать, Шарлотта Фоше снова открыла папку-гармошку с надписью «Лори Уинтерс». Она уже тщательно перечитала эту папку, как и папку Джасмин Ориол, но, конечно, она делала это как патологоанатом. Ей не спалось уже вторую ночь. Некоторые пункты в немедицинской части дел заставили ее задуматься. Может быть, причиной этого стали разговоры с Пендергастом и Колдмуном на «конспиративной квартире», где она познакомилась с расследовательской частью работы по поиску убийцы. Может быть, на нее влияла детективная работа. В любом случае теперь, находясь в отпуске (и не имея каких-либо серьезных планов), она решила заглянуть утром в офис и внимательнее изучить дела.