Ellen Fallen - Порочные души

– Стой, я пойду с тобой, – передаёт ребёнка Трою, который только что помыл руки. – Подержи и не разбуди его.

Мы все начинаем кучковаться в кабинете, пытаясь рассредоточиться. Я толкаю Хоука в плечо и прохожу мимо, его замашки заботливого парня меня раздражают, представляю его лицо, когда он, наконец, увидит аппарат, которым меня будут смотреть. Захожу в кабинет, снимаю слитный комбинезон и остаюсь только в лифчике бра без бретелей и трусиках.

– У нас тут стриптиз? – злобно говорит он и нагло проходит в кабинет. – Дверь почему не закрыла?

– Знала, что ты припрёшься и будешь ломиться сюда, пока я не открою, – шиплю через зубы. – Отвернёшься?

– Предусмотрительно, – он запирает дверь на замок и надвигается на меня. – Я могу помочь, – ухмылка разрезает его лицо.

– Даже не думай, мне уже хватит того, что ты устроил, – руки начинают ощупывать моё тело, едва выделяющийся живот, и он наклоняется, чтобы поцеловать меня в ямку на шее.

– Мне нравится, как меняется твоё тело. Грудь, – он проводит пальцем по краю лифчика, отодвигая его в сторону, прикусывает кожу, – Она становится больше. Ты постоянно румяная и бесконечно красивая. Никак не мог выкинуть тебя из головы. Когда впервые увидел, ты была очень собрана и профессиональна. Я с первого взгляда понял, что создана для меня. Только боялся, что оттолкнёшь, – шепчет он, я тут же выпрямляюсь и выставляю обе руки вперёд.

– Ты сейчас хотел меня оскорбить? – задираю голову и смотрю ему в глаза. – Профессиональна? Хоук, ты назвал меня шлюхой в первую нашу встречу и вот это, – указываю на живот, – Сделал ты сам, даже не помог мне расслабиться в этот момент. Кажется, я даже плакала, нет? – он убирает руки в карманы и отходит от меня. – Профессионально… говнюк.

Снимаю с себя трусики и швыряю в него, злая, как черт, на его слова. С первого взгляда… Наверно это в его реальности все было так распрекрасно, я же не очень хочу вспоминать теперь то, как мы с ним познакомились, и предпочту нашим детям говорить, что их папа был влюблён в меня задолго до того, как мы встретились. Так более романтично.

Он следит за каждым моим движением, хмурый и такой же злой, как и я, желваки на его скулах заметно выделяются. Я ложусь на кушетку, накрываю нижнюю часть тканью и ожидаю, когда зайдёт Трой.

– И какого х*я? – Хоук открывает двери, Трой тут же отдаёт ребёнка в руки отцу, садится на мягкое кресло рядом с кушеткой, нажимает кнопки на аппарате и все оживает. Я отрешённо смотрю в потолок, предвкушая то, что сейчас начнётся.

– Это же натуральный человеческий хр*н, вы, бл*дь, издеваетесь надо мной! – я знаю, что если бы не проснувшийся ребёнок, он бы уже разнёс весь кабинет. – Приведи медсестру, Саттон, я тебе морду набью, если ты сейчас не остановишься. И поверь, все, что ты делал в своей жизни, покажется тебе воздушным замком по сравнению с тем, что тебя ожидает.

– Эмерсон, успокой его, – спокойно говорит Трой.

– Это нормальная процедура, другим способом мы не увидим патологии, если вдруг они есть, – я стараюсь говорить вкрадчиво, чтобы он прислушался.

– И для этого тебе надо засунуть в себя эту штуку? Мы не в своей спальне, и то я сомневаюсь, что позволил бы тебе играть при мне с подобным, – подходит вплотную к Трою и пинает его стул. – Позови девушку, пусть она держит руку под этой тряпкой, а ты пиши талмуды и рассматривай экран. Саттон, ты же знаешь, что я не шучу? Хочешь проверить?

Трой швыряет салфетку на аппарат и выходит из кабинета. Я наблюдаю за картиной, которая разыгралась при мне, и меня бесит, что я ничего не могу изменить.

– Ты не имеешь право указывать в больнице и устраивать сцены, – отворачиваюсь от него, достаю презерватив той самой фирмы, которую мы обычно используем в больнице. Хоук выхватывает его у меня.

– А вот где ты взяла игрушку в тот день? Продуманная маленькая мышка, я тебя предупредил, что не позволю ему прикасаться так к тебе. И не морочь мне голову, даже если твой брат лучший врач в этом городе, он не будет этого делать с тобой, – я откидываю голову на кушетку и закрываю глаза, с ним невозможно. – Наша мамочка сошла с ума, если думает, что папочка, позволит другому дяде трогать её киску, – напевает он весело.

– Не говори этого ребёнку, он вырастет, и все это выльется в самом неожиданном месте, – через зубы говорю я.

– Наша мамочка такая злая. Потому что хочет уже скорей побыть с папочкой в одной кроватке, чтобы он её укачал, – я издаю звук похожий на стон отчаяния, этот человек невозможен, с ним нельзя находиться рядом и не испытывать это унизительное чувство.

В кабинет заходит Одри, я тут же приподнимаюсь на локтях, она щекочет живот маленького бутуза. Строго смотрит на Хоука и садится за стул.

– Неожиданная ситуация, вот туда я тебе ещё точно не заглядывала, – с улыбкой произносит она. – Я готова, – натягивает презерватив, – Расслабься.

Я выдыхаю и чувствую, как она вводит в меня датчик трансвагинального УЗИ. Трой садится на свой стул и молча начинает обследование. Одри постоянно оглядывается на Хоука, я же жду, когда мой брат начнёт рассказывать как мой ребёнок. Он по привычке прищуривается, поправляет руку Одри не глядя, управляет ей, чтобы не пропустить ничего.

– А я тебя помню, ты тот мужик, которого выгнала из ординаторской, да? – она весело улыбается, – Любитель голых задниц.

– Что? – я хмурюсь.

– Я забыла тебе рассказать, помнишь день, когда тебе принесли медведя, вот этот торчал в ординаторской, пока ты мылась. Трентона ещё выписывали, – я тут же раздражённо и в то же время удивлённо смотрю на Хоука.

Он пожимает плечами, кладёт Трентона на кушетку и начинает переодевать памперс. Его отточенные действия завораживают, я не могу сосредоточиться на всем сразу. Это уже слишком.

– Это был ты? – спрашиваю его, пока он протирает промежность Трентона влажной салфеткой.

– Точно, – никакой реакции, его лицо ничего не выражает.

– И какого хрена, Карпентер? – возмущаюсь я.

– Так, ребят, я серьёзно, давайте вы позже все решите. Снимите уже себе комнату, ваши гормоны давят на мои мозги, – Трой поправляет очки. – Вот ваш малыш, – он указывает на экран, делая его цветным, – В таком виде рассматриваем быстро, так как это вредно. Видите, он отворачивается, пацан любит себя, как и его папа. Смотри, он проводит ручкой по голове, – он отключает цветной экран, и мы видим в черно-белом.

– Прелесть какая, – говорит Одри, – Такой же наглый, как папочка, он показывает фак тебе, видел?

– Да что ты говоришь, грубиянка, – тут же отвечает Хоук, – Главное, чтобы не был такой же упрямый, как мама.

– Да Пошёл ты, – шепчу я, все ещё заворожённая этим зрелищем.

– Сердце мы уже слушали, если только больше никто не хочет… – Трой запинается на полуслове.