Эрин Келли - Каменная пациентка [litres]

Джесс продолжал говорить о газетах, защищающих свои источники информации, но он был в этом так же невежественен, как и я, и вообще не задумывался о предосторожностях.

– Она все еще принимает решения, от которых зависят жизни людей, – напирал Джесс, когда еда оказалась на наших подносах. – Это наш общественный долг. – Джесс рассматривал ее действия с точки зрения справедливости, и я имела к этому некоторое сочувствие. Однако в его плане содержался некий элемент унижения, которым я не могла упиваться.

– Журналисты могли бы раскопать и нынешние преступления. Без обид, но ты ведь на самом деле не знаешь, что с этим делать, правда, малышка? Мы могли бы стопроцентно предать ее правосудию.

Джесс поднял другую проблему; я ревновала свой архив к посторонним. Я не желала, чтобы какой-то бульварный писака копался в том, на что я смотрела как на свое детище; не хотела передавать драгоценные доказательства человеку в красных подтяжках и с текстовым процессором вместо мозгов. Мне хотелось бы сказать, что я стремилась сохранить академический характер своего проекта, но в действительности это было лишь детское чувство собственничества.

– Я просто не чувствую, что это правильно, – пробормотала я под бурчание в своем животе. Я смела половину еды с подноса за тридцать секунд, и Джесс это заметил.

– Только не говори мне, что тебе не нужны деньги.

– Конечно, нужны, – согласилась я. Я уже переросла свои мечты о школе-интернате, но все равно хотела бы иметь возможность кое-что сделать, ну например: купить маме машину, подобрать себе хороший бюстгальтер в местном магазине, красить губы той помадой, которая мне подходит, а не той, которая завалялась в корзине с уцененными остатками в «Ко-оп». Компромисс, который я предложила, казалось, гарантированно удовлетворит Джесса без привлечения ненужного внимания и риска. – А что, если мы будем действовать в частном порядке? – сказала я. – Пойдем напрямую к Гринлоу. – Я бросила ему эту идею, словно монетку в колодец, чтобы проверить его глубину. Челка Джесса затрепетала, как антенная решетка, принявшая важный сигнал.

– Шантаж? – Он произнес вслух это ужасное слово. Казалось, оно некрасиво свисает из его рта, и это я вложила его туда.

– У нее есть деньги, – продолжала я. – Возможно, у нее даже больше денег, чем у газеты.

Джесс покачал головой:

– Если мы обратимся в газеты, то мы и ее свалим, и деньги получим.

– Но мы получим их только один раз. А моим способом мы могли бы их получать понемногу годами.

– Нет! Тогда справедливость не восторжествует.

– Мы могли бы даже сделать и то, и другое. Сперва получить деньги, сколько сможем, а компромат обнародовать потом. Она только что стала членом парламента. Если она станет еще более могущественной, ну, например, если ей поручат особо ответственный участок работы, тогда мы действительно сотрем ее в порошок.

На самом ли деле я думала то, что говорила? Я не знаю. Я бы сказала Джессу что угодно, лишь бы он слез с трибуны, с которой собрался публично выступать. Я видела, как в нем созревает какое-то решение.

– Мы сделаем это вместе, – произнес он наконец. Конечно. Если вы настоящая пара, вы все должны делать вместе.

Колетта уже была в постели, и я посвятила себе первый вечер за неделю. Мои глаза скользили по страницам книги Нэнси Митфорд «Король-Солнце». Однако я не могла сосредоточиться ни на одной детали отношений Людовика XIV с его матерью; мои мысли поглощала наша обеденная беседа. Я захлопнула книгу и снова открыла, словно это перезагрузило бы мой мозг. Если мои способности к концентрации настолько ничтожны, что я даже не могу читать хорошую книгу на интересную мне тему, то как же я справлюсь с обучением в университете? Я погрузилась в свою новую мечту, представляя, как иду через вымышленный университетский двор, его архитектуру – невообразимую смесь оксфордского стиля, известного мне по книге «Возвращение в Брайдсхэд», и версальского двора, описываемого Митфорд. В своих грезах я была в шляпе и мантии и несла стопку книг под мышкой. Картинка казалась такой чистой, такой простой, такой правильной, и я поняла с внезапной ледяной ясностью то, что подсознательно знала на протяжении всех последних месяцев.

Я собиралась оставить Джесса.

Дело было не в том, люблю я его или нет. Речь шла о жизни и моем предназначении в ней, и абсолютной невозможности разделить это с Джессом. Я собиралась разбить его сердце.

Тогда я поняла, почему предложила шантаж. Еще не осознавая того, я предлагала ему утешительный приз. Не столько деньги – если даже это получится, – сколько общую тайну, доверие, своего рода совместное предприятие; я надеялась, что однажды в далеком будущем Джесс поймет: я сделала это, потому что всегда буду любить его, даже если ушла.

Класс секретарского дела в средней школе Вэйвни был современным, с ровными рядами электрических пишущих машинок под новенькими, еще не исцарапанными крышками. Механические машинки ожидали окончательного выхода на пенсию на столе в задней части комнаты. На третьем году обучения мальчики изучали столярное дело, ну а девочки, естественно – машинопись, и я наловчилась печатать около пятидесяти слов за минуту.

– Я все-таки думаю, что вырезанные из газет слова были бы получше, – сказал Джесс. Нам не положено было находиться здесь, поэтому мы не включали свет и постоянно прислушивались к шагам в коридоре. Мы привыкали быть преступниками.

– Так будет более профессионально. – Я вложила чистый лист формата А4 в машинку и недолго думая напечатала: «У парня был салат, у парня был салат, у парня был салат».

Потом я простучала весь алфавит от нижнего ряда к верхнему, изучая характерные особенности и изъяны шрифта – вроде заглавной «Е» с отсутствующим средним штрихом или выделяющейся точки в хвостике «g», – потому что именно так палятся люди в телесериалах, на которых, кажется, мы и основывали свой план.

– Серьезный подход, – признал Джесс, доставая из кармана несколько рукописных листочков с текстом. – Погоди, пробегусь еще разок.

Было общеизвестно, что корреспонденция Палаты общин просматривается на предмет писем-бомб, и это означало, что наше требование оказалось бы перехвачено. Благодаря бесполезной кампании Марка мы узнали о многих тонкостях работы правительства. Он регулярно таскал Джесса на еженедельное собрание местных избирателей. Резиденция Хелен Гринлоу, Данвич-Хит, располагалась на побережье с другой стороны графства. Мы решили, что поедем в Данвич и доставим письмо собственноручно.

Шаги в коридоре приблизились и вроде бы начали удаляться. Мы замерли; на секунду я подумала, что пронесло, но затем в дверях показалось лицо мисс Харкер.