Юсси Адлер-Ольсен - Селфи

Карл ткнул коллегу локтем в бок, что вовсе не помешало тому погрузиться в объятия Морфея.

– Эй, Ассад, да проснись же ты! Я тут вот о чем подумал…

Сириец вздохнул.

– Вчера я ездил к своей бывшей теще. Ей почти девяносто, она странноватая и глубоко погружена в свой собственный мир – и все же всякий раз, когда я ее навещаю, на меня снисходит озарение.

– Ты уже как-то говорил мне об этом, Карл, – ответил Ассад и закрыл глаза.

– Ну да. Но вчера она решила научиться делать селфи.

– М-м-м…

– Ты слышал, что я сказал?

– Кажется, да.

– И я подумал, что телефон Мишель Хансен наверняка забит фотографиями. Зуб даю, там будут селфи с девчонками, вместе с которыми они грабили дискотеку, – если, конечно, предположение полиции о ее участии в ограблении верно.

– Карл, ты, по-моему, забыл, что это не наше дело. К тому же телефон разбит. В храм, Карл.

– В хлам, Ассад. Но это неважно. Ведь у нее «Айфон».

Помощник нехотя поднял глаза и тоскливо посмотрел на Карла.

– Ты имеешь в виду…

– Да. Все осталось в «облаке». Или у нее на компьютере, или на «Айпэде»… где бы то ни было. В «Инстаграме», на «Фейсбуке»…

– Но разве следственная группа еще не добралась до этих данных?

Мёрк пожал плечами.

– Наверняка. Терье Плуг контролирует весь процесс, но ведь вполне может случиться, что им потребуется намек…

Карл кивнул сам себе и повернулся к Ассаду. О господи, тот снова погрузился в сон…

Имея за плечами опыт совместной жизни с Виггой и многолетних дежурств на улицах, переполненных проститутками и сутенерами, Карл считал, что нажил неплохой запас толерантности. Однако, когда он оказался в галерее Кинуа фон Кунстверк в гавани Фленсборга, его либеральные взгляды подверглись серьезной проверке на прочность. Нельзя было назвать это порно в чистом виде, но чем-то вроде того, ибо обширные поверхности стен были увешаны огромным количеством физиологически детализированных изображений женских половых органов в метр высотой, которые выстраивались в весьма красочные композиции.

Карл успел заметить взгляд вытаращенных глаз Ассада, внимательно изучающих обстановку. В следующий момент в помещение впорхнула эффектная женщина, облаченная в костюм, представлявший собой замечательную иллюстрацию к палитре, с которой в данный момент она работала. Напоминая какую-то болотную птицу, она неспешно переставляла ноги, обутые в туфли на гигантских каблуках. Карл подумал о том, что Роза явно не смогла до конца избавиться от влияния этой подруги детства.

– Вилькоммен, бьенвеню, велкам [17] Добро пожаловать ( нем., фр., англ .). , дорогие друзья, – произнесла она настолько громко, что ни у кого из посетителей не осталось шанса уклониться от процедуры приветствия.

Женщина по нескольку раз чмокнула Карла и Ассада в щеку в соответствии с общепринятыми северогерманскими стандартами и устремила на них настолько проникновенный взгляд лани, что Карл стал опасаться, как бы Ассад не был сражен наповал.

– Ты в порядке? – на всякий случай шепнул он, покосившись на пульсирующую вену на шее коллеги, однако курчавый не ответил. Он целиком и полностью был поглощен тем, что сосредоточенно смотрел на представшую перед ними женщину, прищурив глаза, словно его ослепило тропическое солнце в зените.

– Мы общались с вами по телефону, – выдал Ассад таким нежным голосом, что ему позавидовал бы любой испанский крунер [18] Крунер – вокалист свингового плана, чей стиль характеризуется мягкой тембровой проникновенной подачей. .

– Речь идет о Розе, – вклинился Карл, прежде чем беседа полностью перешла в разряд будуарной.

Каролина – или Кинуа – прищурилась и кивнула.

– Насколько я поняла, ей совсем фигово, – сказала она.

Карла очень привлекала кофемашина, стоявшая на стеклянном столике под «шедевром», изображавшим фиолетово-пурпурно-красную вагину в момент родов.

– А нельзя ли нам где-нибудь присесть? – спросил он несколько отстраненно. – Выпить по чашечке кофе? Все-таки мы проделали неблизкий путь из Копенгагена…

В гораздо менее декорированном кабинете самопровозглашенная горе-художница снизошла до заурядного уровня общения.

– Да уж, вообще-то мы с Розой давным-давно потеряли контакт, и очень жаль, потому что мы были замечательными подругами, несмотря на большие различия между нами. – Она посмотрела перед собой, на мгновение сосредоточившись на картинах, представших ее внутреннему взору, а затем кивнула. – Ну и плюс к тому каждой из нас предстояло заняться собственной карьерой.

Карл и так все понял. Про различие в карьерах она могла бы не говорить.

– Как вы наверняка уже поняли, нам необходимо добраться до корня той проблемы, что привела к ситуации, в которой Роза очутилась в данный момент, – объяснил он. – Но, возможно, вы могли бы чуть подробнее рассказать о том, что произошло между Розой и ее отцом? Нам известно, что он тиранил ее и что это было ужасно, но как именно это происходило? Приведите нам хотя бы несколько примеров.

Каролина выглядела на удивление тривиально, сосредоточенно силясь сформулировать те чувства и эмоции, которые охватили ее в настоящий момент.

– Несколько примеров? – наконец переспросила она. – А сколько у вас есть времени в запасе?

Мёрк пожал плечами.

– Неважно, – ответил Ассад.

Она улыбнулась, но только на мгновение.

– Я не солгу, если скажу, что Роза никогда в жизни не слышала ни единого доброго слова или похвалы от собственного отца. Когда речь шла о ней, он становился холодным как лед, и, что еще хуже, он следил за тем, чтобы и мать не посмела сказать ей ничего приятного.

– Но при этом с другими дочерьми он вел себя иначе?

Художница закивала.

– Я знаю, что, уже будучи взрослой девочкой, Роза пыталась смягчить его жестокий настрой всевозможными способами, но если она готовила обед для всей семьи, можно было не сомневаться: он с отвращением выльет себе в тарелку кувшин воды уже после первой ложки. Если она пылесосила, он, обнаружив малейшую соринку, вытряхивал на пол пепельницу.

– Звучит неприятно.

– Ну, это еще ничего. Он писал школьному инспектору Розы записки, в которых нагло врал о том, что дома она наговаривает на учителей и смеется над ними, а затем настаивал, чтобы они требовали от нее большого уважения.

– Но это не имело значения?

– Естественно, нет. Когда мать покупала ей одежду, он валялся от смеха, показывал на Розу пальцем и орал, что она уродливее дерьма и что зеркало треснет, если она подойдет к нему, чтобы на себя взглянуть. Он скидывал с полок все ее вещи, если замечал, что какая-то из книг стоит неровно, так что она научилась поддерживать в своей комнате полный порядок. Он просил ее удалиться обедать в подвал, если она замыкалась в себе во время травли с его стороны. Он обзывал ее вонючей свиньей, если Роза заимствовала туалетную воду у Ирсы или Вики.