Кейт Аткинсон - Большое небо

Марли заночевала в гостинице, где затем должен был состояться прием, – свойственники и Джози тоже, а Джексон, Джулия и Натан предпочли «Черный лебедь» на центральной площади Хелмсли. Двухкомнатный номер. Джулия и Натан в одной комнате, Джексон в другой. Натан ужинал с ними, горбясь над телефоном и почти не отрываясь от своей игры – во что он там играл, бог весть. Проще было разрешить ему, чем пилить, чтоб сел прямо, ел как полагается, поучаствовал в разговоре, из кирпичиков складывал цивилизованность.

– Варвары не у ворот, – сказала Джулия, – они качают колыбельку.

Ее это не волновало – Джексон считал, что она недооценивает проблему.

– Хорошо пообщался с другом? – спросил Джексон, когда забирал Натана, наконец-то развязавшись со всеми последствиями «Белых березок».

Тот пожал плечами:

– Ну наверно.

Джексон заехал за сыном на площадку «Балкера», где его мать билась в предсмертной агонии. Джексон обменял на него Дидону.

– Честный обмен, – сказала Джулия.

По собаке Джексон тотчас начал скучать, – может, надо завести свою. Некогда и недолго он пас весьма неудовлетворительную собаку с идиотской кличкой. Может, завести более мужественного пса – колли, например, или немецкую овчарку по имени Штырь или Бунтарь.

Натан расслабленно плюхнулся на пассажирское сиденье «тойоты» и сразу достал телефон. После паузы поднял голову, и повернулся к Джексону, и сказал:

– Но хорошо, что я вернулся.

– Вернулся?

– К тебе, пап. Я тут подумал… а можно все время жить с тобой?

– Твоя мать не разрешит, – ответил Джексон. Счастье раздулось внутри громадным пузырем, и Джексон держался за него, пока тот не лопнул – что неизбежно. – Но я ужасно счастлив, что ты этого хочешь.

– Норм, – сопровожденное пожатием плеч.

Сыновнее равнодушие слегка сдуло пузырь, но не совсем, и Джексон протянул руку, ладонью обнял Натану затылок. Натан отбился, сказал:

– Ну па-а-ап, на дорогу смотри.

Джексон засмеялся. Все и повсюду было хорошо. Хотя бы ненадолго.

Винтажный «бентли» с розовыми ленточками на капоте провез Джексона и Марли от гостиницы до церкви, то есть примерно два шага. Марли хотела, чтоб ее свадьба была стильной и исключительно «в хорошем вкусе». Стиль – не суть, подумал Джексон. Даже девичник не скатился в пошлость, о чем доложила Джулия, которую туда пригласили. Никаких попоек в Йорке или на Ибице – вместо этого розовое шампанское под вечер в отдельном зале «Савоя».

– Очень степенно, – отчиталась Джулия. – Не заметила ни единого шарика в виде пениса. Прямо огорчилась даже, честное слово, – я-то рассчитывала на надувные пенисы. И дорого, я подозреваю, запредельно.

Джексон предположил, что заплатили свойственники.

– Это же просто свадьба, – посетовал он. – Слишком много поставлено на один-единственный день.

– Ну да, вселяет чрезмерные надежды на последующий брак, – сказала Джулия.

– Она еще слишком молодая, куда ей замуж?

– Молодая, – согласилась Джулия, – но мы все должны учиться на своих ошибках.

А она на своих научилась?

– Каждый день – новый урок! – засмеялась она.

Тезис прекрасно подошел бы для репертуара Пенни Рулькин. На этом фронте без перемен. В списке приоритетов Джексона вечный треугольник Пенни / Гэри / Кёрсти сейчас располагался отнюдь не на первом месте. Джексона больше занимала перспектива покупать себе новый костюм.

– Ну почему-у? – застонал он. И да, получилось точь-в-точь как у Натана.

– Потому что потому, – ответила Джулия.

«Бентли» высадил его и Марли перед церковными воротами. «Покойницкими воротами», сказала она. Машину забронировали для поездки в один конец, а после церемонии гости пешком пройдут пару сотен ярдов до гостиницы, где будет прием. Для этого надо пересечь поле.

– Я подумала, это красиво, – сказала Марли, – старомодная такая сельская свадьба.

– А если будет дождь? – спросил Джексон. Или с точки зрения практической: а если не все гости могут свободно передвигаться?

– Все могут, и ничего не будет, – ответила Марли.

Он восхитился уверенностью ее оптимизма (унаследованного явно не от него). И тем не менее за церковью припарковал верную «тойоту» – на маловероятный случай дождя, или внезапной инвалидности, или внезапной инвалидности под дождем.

– Или на случай, если ты в последний момент решишь бежать, – пошутил он. Ах, как они с Марли смеялись.

Они медленно зашагали по тропинке к церкви, где их поджидала стайка подружек невесты, разных размеров, но все одинакового (стильного) оттенка розового. Натан сопровождать невесту отказался наотрез. Джексон его понимал.

– Она же твоя сестра, – уламывала его Джулия.

– Единокровная сестра, – поправил Натан. – И я ее почти не знаю.

Что правда – и об этом Джексон жалел.

– У них, конечно, большая разница в возрасте, – сказала Джулия, но между Джексоном и его сестрой разница в возрасте тоже была, а дружить им это не мешало.

Она тоже должна была приехать, подумал он, – сидеть в первом ряду, в шляпке, которая ей не идет, и в наряде, который ее старит, вертеть головой, надеясь первой увидеть племянницу, которая от дверей идет в свое будущее.

Вот только, как выяснилось, прохода от дверей не случится, а будущее вот-вот переменится.

– Я, по-моему, не могу, пап, – прошептала Марли, когда они приблизились к церкви.

– Я понимаю, ты считаешь, я слишком молода, – сказала Марли. – Но иногда сразу ясно: вот это мне надо. Понимаешь?

А чуть позже ясно, что тебе это не надо, подумал Джексон, но плотно сомкнул губы, чтобы мысль не вылетела в очищенный воздух «обувного этажа» лондонского универмага, куда он за месяц до «важного дня» сопровождал свою единственную дочь. («Каждый день – важный день», – гласила открытка в лавке Пенни Рулькин.) Отсюда до «Кларкса» из детства Марли, куда Джексона временами насильно загоняла Джози, – как до Луны.

Обувной этаж был так огромен, что ему наверняка присвоили собственный почтовый индекс. Тут можно блуждать сутками, и тебя никто не найдет. Стук упавшей туфли. Если туфля падает в магазине и некому ее поднять… впрочем, всегда найдется кому, потому что продавцы-консультанты, желавшие обслужить покупателей, здесь кишмя кишели. За обувью присматривали батальоны Прекрасных Принцев того или другого гендера (а также третьего, и четвертого, до бесконечности – нынче, видимо, все устроено так. А Джексон еще помнил времена, когда были только женщины или мужчины. Издалека послышался вопль «Луддит!» – все ближе и ближе.)

Покупка туфель (покупка свадебных туфель, дабы сдобрить все предприятие лишними неврозами) стала карой Джексону за то, что был нерадивым отцом и недостаточно живо интересовался предсвадебными планами Марли. И возможно, за то, что не оплатил свадьбу.