Лиз Лоулер - Я найду тебя

Доктор Грин стоял у встроенного в стену аквариума. Тот поражал своими размерами. Скорее он был похож на аквариум в зоопарке, где можно наблюдать жизнь обитателей океана.

– Подойдите ближе и посмотрите.

Эмили подошла ближе и впилась взглядом в снующие в воде радужные силуэты. Коралловое ложе медленно покачивалось, словно в замедленной съемке. Эмили, с восторгом глядя на морских коньков, невольно улыбнулась.

– Какая красота, не правда ли? Как быстро они меняют цвет! Истинные мастера маскировки. Они уникальны. Это, пожалуй, единственный вид на Земле, где рожает самец. Они вывели отцовство на совершенно новый уровень, и потомство всю жизнь остается с матерью.

Эмили как завороженная смотрела на морских коньков. Ей было жаль отрывать взгляд от их прекрасного мира. На глаза навернулись слезы.

– Я тоже, глядя на них, порой пускаю слезу, – признался доктор Грин и протянул ей белый носовой платок.

Эмили улыбнулась, вытерла глаза и вернула платок обратно:

– Спасибо, что рассказали мне про них.

– Подойдите и сядьте.

Доктор Грин подождал, пока она сядет. Он излучал ауру спокойствия. Костюм сидел на нем как влитой, а его цвет оттенял серебро его волос. Костюм дополнял темно-серый галстук, завязанный аккуратным узлом под воротником белоснежной рубашки. Черные туфли были новыми и начищены до блеска. Идя сюда, Эмили представляла его в коричневом костюме и ботинках-брогах, вовсе не воплощением элегантности. Одернула свой не первой свежести летний топик. Она была в нем накануне вечером и вот теперь была вынуждена надеть его снова. Ладно, Эрик скоро принесет ей чистую одежду. Эмили удивилась, когда заведующий отделением сказал ей, что Эрик изъявил готовность привезти ей необходимые вещи, однако отказываться от предложения не стала.

– Как бы вы предпочли, чтобы вас называли? Мисс Джейкобс или Эмили? – Улыбки на его лице как не бывало.

– Можете называть меня Эмили.

– Ну что ж. Пусть будет так.

На столе между ними стояли кувшин с водой и два стакана. Доктор Грин налил в оба стакана воды и один пододвинул к ней.

– Когда говоришь, обычно хочется пить.

Эмили вновь улыбнулась. Этот доктор был ей симпатичен. Она очень надеялась, что это чувство взаимно.

– Итак, Эмили, я расскажу вам немного о том, почему вы здесь и почему мы хотим, чтобы вы были здесь. Вы можете прервать меня в любой момент. И, пожалуйста, постарайтесь не пугаться.

Она судорожно вздохнула и кивнула, как дура. Это происходит прямо сейчас. Сейчас он произнесет слово, которое она боится услышать; она же бессильна что-либо сделать, чтобы он его не произнес. Эмили тяжело сглотнула и вонзила ногти в ладони.

– Эрик начал немного беспокоиться о вас. По его словам, до недавнего времени у вас все было хорошо. Он подробно описал последние двенадцать месяцев, и, похоже, вы действительно добились больших успехов. Что-то, однако, в последние несколько недель выбило вас из колеи, и нас это беспокоит. Внешний осмотр показал, что вы в хорошей физической форме, да и на КТ мы видим совершенно нормальный мозг. Это пока хорошие новости. Иное дело, что происходит внутри мозга. Мы должны докопаться до истины и понять, насколько там все плохо, а может, даже очень плохо. Пока вам все понятно?

– Да, – выдавила Эмили. – Пока что все.

– А теперь самое главное. Пока вы здесь, вы можете помочь нам найти то, что вам мешает. Сегодня речь идет о том, чтобы вы помогли нам выяснить, что может вызывать у вас проблемы. Я хочу понять, что угрожает вашему благополучию, и постараться найти способ облегчить вашу жизнь.

Эмили кивнула. Она была бы рада что-то сказать, но не находила слов. Вдруг она скажет что-то не то? Ее дрожащее дыхание било ей по барабанным перепонкам. Эмили было трудно скрывать, что она нервничает.

– Да, я думаю, что знаю, почему немного сдала, если можно так выразиться. Прошлый год был для меня болезненным, если не сказать больше. Когда моя сестра пропала, вся моя жизнь словно перевернулась с ног на голову. До сих пор Зои так и не нашли, и это неведение, отсутствие информации о том, что с ней случилось, стали чем-то вроде черной дыры, в которую я провалилась и из которой не могу выбраться. До недавнего времени, когда вернулась на работу, я не видела свет в конце туннеля. Работа стала моим спасением: помогая другим, заботясь о них, я вернулась к жизни. Учитывая, что я пережила, мне кажется, я справлялась очень даже неплохо.

Доктор Грин ободряюще кивнул:

– Эрик согласился бы с вами. Он считает, что возвращение на работу было верным шагом вперед. Однако я немного обеспокоен тем, что один шаг вперед вернул вас на два шага назад. Такое впечатление, что все пошло не так, и вы перестали справляться так, как справлялись раньше.

Эмили подалась вперед. Лицо ее было серьезно:

– Послушайте, я знаю: все, что я говорила, видела и пыталась доказать, – это и был мой способ справиться. Я полностью согласна с тем, что после операции у меня был кошмар, вероятно, вызванный анестезией, и я, пытаясь вырваться из собственной болезненной реальности, шагнула в мир, где больше не искала Зои, а искала кого-то еще. Недавно я во второй раз отметила день рождения Зои без нее самой. По словам Эрика, некоторые даты могут вызывать рецидив. До сих пор я безуспешно пытаюсь свыкнуться с мыслью, что, возможно, она никогда не вернется. Я не могу поверить, что больше никогда не увижу ее…

Психиатр сидел молча. Эмили поняла, что плачет, лишь когда он протянул руку и во второй раз вручил ей носовой платок. На мгновение она растерянно уставилась на него, не понимая, зачем это ей.

– Должно быть, у вас большой запас этих платков, – сказала Эмили, улыбаясь сквозь слезы, – если вам каждый день приходится раздавать их вашим пациентам.

– Это точно, – сказал доктор Грин. Его глаза были янтарными, как у рыси, подумала Эмили. Спокойный, внимательный, ненавязчивый… – Трудно поверить, что тот, кого любишь, больше не вернется к вам.

– Я столько раз представляла, что нахожу ее… И даже считать, что этого никогда не будет, – уже само по себе предательство. Это все равно что вычеркнуть ее из моей жизни. Пока я ищу ее – я жива. Если честно, вчера вечером была последняя капля. Мне казалось, что я хочу умереть.

Эмили подняла голову. В глазах доктора Грина промелькнула тревога. Она тотчас пожалела о своих словах. Увы, как говорится, слово не воробей… Начни она это отрицать, он ей все равно не поверит.

– Однако сейчас у меня нет таких мыслей. Это была лишь мимолетная слабость. Я честна с вами. Я сказала вам, что полностью согласна с тем, что мое поведение могло показаться ненормальным, но сейчас я в полном порядке. Я не вижу воображаемых людей и не слышу голоса, которых нет. Я представляла себе эти вещи только как часть борьбы со своими переживаниями, и тот факт, что я отдаю себе в этом отчет, служит лучшим доказательством того, что с моей головой всё в порядке, не так ли?