Лиз Лоулер - Я найду тебя

Эмили вгляделась и увидела четвертого человека в операционном халате и шапочке. В нем не сразу можно было узнать Джемму Дэллоуэй. Из-за ее рыжих волос Эмили никогда не догадалась бы, что Джемма – сестра Мередит.

– Мы справились, дорогой, и справимся снова, – бодро ответила Джемма мужу.

Эмили вышла из-за ширмы.

– Ты должна снять это, – сказала Шелли, указывая на ее шею.

Эмили закрыла рукой свой кулон:

– Не сниму. Это все, что осталось у меня от сестры.

– Ну, тогда мы просто снимем его, когда ты уснешь, – сказала Шелли со злобной ухмылкой.

– Это мерзкое существо – тоже ваша родственница? – спросила Эмили у Дэллоуэя.

Тот поднял голову и на миг прервал свое занятие. На лице его было написано сожаление:

– Мне жаль, если моя племянница оскорбила вас, но она яростно защищает тех, кого любит. Шелли пожертвовала многим, чтобы поддержать нас в нелегкой ситуации.

– То есть она не младшая медсестра?

Он медленно покачал головой:

– Нет. Эта роль была лишь временной. В нашем положении нам требовались свои люди внутри клиники. Шелли – дипломированный специалист, операционная старшая сестра отделения в Лондоне, – сказал он с оттенком гордости. – Нам есть за что быть ей благодарными.

Эмили не поняла, как он мог гордиться таким человеком. Она вспомнила последние несколько недель и поняла, что Шелли играла не только роль младшей медсестры, но и совершенно другого человека: когда нужно, оставалась в стороне, была милой… Должно быть, все это время она усмехалась про себя, когда Эмили наставляла и поучала ее. И, конечно, постоянно следила за ней… И тут Эмили осенило:

– Это ты разрешила мистеру Пателю поесть перед операцией?

Шелли вздохнула:

– Ты была просто великолепна, Эмили. Мне позарез нужно было вытащить тебя оттуда. Ты никогда не прекратила бы ее искать. Я была вынуждена там работать, чтобы следить за тем, куда ты суешь свой нос. Я очень надеялась, что ты погоришь на миссис Харрис. Я сказала Джиму Лэннингу, что ты сделала анализ на гемоглобин, когда он вышел в туалет. Надеялась, что Бэрроуз поверит, что ты его сделала и не сказала Лэннингу результат, после чего тебя уволили бы. Разумеется, Джим должен был спросить у тебя. Но он был дерьмовый медбрат. Он должен был и без всякого анализа видеть, что пациентке плохо.

– Она могла умереть! – воскликнула Эмили.

– Но ведь этого не случилось, верно? И Руперт уже отчитал меня, так что хватит твоих колкостей.

Эмили смерила ее презрительным взглядом.

– Вы должны стыдиться, а не гордиться ею, – сказала она Дэллоуэю.

– Мы не можем быть одинаковыми, Эмили, – тихо произнес он. – Шелли иногда доводит дело до крайности, но в душе у нее на первом плане стоят интересы Уолтера. За это я вынужден ее простить.

– Не могли бы вы потом снова надеть на меня кулон? – спросила она его.

Дэллоуэй кивнул:

– Конечно. Я понимаю, как он дорог вам. – Похлопал по пустому операционному столу. – Ложитесь. Мы готовы.

– А вы имеете право проводить такие операции? – спросила Эмили, отчаянно пытаясь остановить его. Вдруг еще не поздно отказаться? Побороться с ними? Отговорить Дэллоуэя от этого безумия?

Шелли неприятно рассмеялась:

– Ты ничего не знаешь о нем! – Она усмехнулась. – Ты понятия не имеешь о его ранней карьере. Руперт был пионером в области трансплантационной хирургии, работал в Лондоне и по всему миру в специализированных центрах. Его жизнь не сводилась к удалению одних лишь желчных пузырей. Пациенты боготворили его за то, что он спасал им жизнь пересадкой органов, – добавила она с благоговением.

– Спасибо, Шелли, – сказал Дэллоуэй. – Послушать тебя, так сейчас моя жизнь просто тоска зеленая… Приземляться на вертолете с группой трансплантологов не всегда было приятным делом. Иногда меня выворачивало наизнанку от этой чертовой штуки. И моя семья более чем восполнила волнение тех дней. Вы в надежных руках, Эмили. Я не позволю вам умереть.

Ей очень хотелось верить ему. Она расстегнула кулон, чтобы отдать ему, и заметила, что Дэллоуэй еще без перчаток. Он еще не мыл руки. Со слезами на глазах она, едва волоча от страха ноги, проделала несколько последних шагов. Тело била дрожь. Неужели последнее, что она увидит, будут их лица? Эмили легла, повернув голову в сторону, чтобы видеть лицо мальчика. Он так юн, подумала она, слишком юн, чтобы умереть…

Почувствовав, что ей на лицо легла прозрачная маска, Эмили прошептала:

– Удачи тебе, Уолтер.

Джеральдин была рада, что Рут Мур поедет вместе с ней. Какая удача, что сегодня та не занята в другом месте! Когда Рут не выступала в качестве представителя по связям с семьями, она выполняла свои обычные обязанности констебля. Бонусом было знание истории Эмили. Рут не нужно было долго объяснять, что к чему, стоило лишь изложить короткую версию, зачем они туда едут. Она также согласилась быть водителем и аккуратно припарковалась на обочине, откуда отлично просматривалась подъездная дорожка.

На всякий случай Джеральдин захватила с собой двух полицейских в форме – они заняли позицию под деревьями. Их она попросила снять жилеты и включить радио в скрытом режиме – не хотела, чтобы с наступлением темноты флуоресцентная маркировка жилетов или дисплеи их раций выдали их присутствие проезжающим машинам. Впрочем, за то короткое время, пока они там находились, мимо них никто не проехал. Все участники в операции были на выделенном радиоканале, и Джеральдин приглушила свою рацию, чтобы в машине было не так шумно, – она не горела желанием каждые пять минут слышать, как Кроули требует отчета. На часах девять вечера, небо затянуто дождевыми тучами. Впрочем, весь день было ясно, и она от души порадовалась за свою подругу. По словам ее мужа, у жениха и невесты был замечательный день. Джеральдин надеялась, что дождь подождет еще несколько часов, чтобы состоялся запланированный фейерверк.

– Возможно, придется ждать всю ночь, – пробормотала она.

– У меня ночное дежурство, так что я не против, – сказала Рут. – Успела отоспаться днем.

– У меня сна ни в одном глазу, – ответила инспектор. – С того момента, как я узнала, что Эмили действительно видела в своей палате ту женщину, мои нервы на взводе. Ей ничего не примерещилось. Мы же не поверили ей, и у нее снесло крышу. Она даже пошла на убийство.

– Я молю Бога, чтобы это оказалось не так. Эмили мне нравится.

– Но ведь кто-то это сделал. Да и на рукоятке ножа ее отпечатки… – Внезапно Джеральдин повернулась и в упор посмотрела на Рут. – Но почему другие не видели ту девушку?

– Может, потому, что ее уже не было? В смысле в палате Эмили, – размышляла вслух Рут. – Может, они подумали, что это просто какая-то пациентка, переходившая из палаты в палату… Нам уже известно, кто она такая?