Армитэдж Трэйл - Лицо со шрамом [litres]

– Да, знаю… Мне бы хотелось получить эти деньги. Только ребята… черт, меня из-под земли достанут!

– В банде не узнают, где ты. Решат, что тебя увезли на «прогулку». Мало, что ли, вашего брата исчезает каждый год?

– Да, все так, и все же я не могу. Они меня точно достанут. А мертвецу с денег какой прок?

– Кончай валять дурака! – угрожающе рыкнул Тони, вновь наведя на пленника пистолет. – Либо говоришь, либо пуля.

Глаза пленника блеснули на мертвенно-бледном лице, он облизнул пересохшие губы.

– Ну, меня точно укокошат, если заговорю, – упрямо буркнул он. – Так что рискну, пожалуй, и промолчу.

– То есть говорить ты отказываешься? – процедил Тони.

Наверное, дуло пистолета казалось пленнику огромным, как пушечное жерло, но он задержал дыхание и, закрыв глаза, покачал головой.

– А я думаю, что скажешь! – прошипел Тони. – Встать!

Он вызвал из соседней комнаты подручных.

– Крепкий орешек. Надо отвести его в подвал.

Ринальдо побледнел. Он мог не задумываясь застрелить человека, но от одной мысли о том, что находится в том подвале, делалось дурно.

– Пошли! – рявкнул Тони и выразительно взмахнул пистолетом.

– Меня ведут на «прогулку»? – спросил пленник в лифте.

– Нет, – мрачно ответил Тони. – Пока нет.

Камера, куда отвели пленника, располагалась под обычным подвалом отеля. К ней вела довольно шаткая деревянная лестница. Комната оказалась большой и квадратной, с бетонных стен на цепях свисали различные странные предметы из железа. Не успел Пелузо понять, что происходит, как его раздели до пояса и за руки подвесили у стены. Тони махнул одному из подручных, и тот подошел к приспособлению, похожему на маленькую печь. Сам Тони взялся за большой бритвенно-острый нож и, многозначительно проведя по нему пальцем, посмотрел на пленника.

– Знаешь, Бенни, – мрачно произнес он, – в большинстве своем трупы, что валяются у дорог после «прогулки», выглядят не очень-то привлекательно. Не хватает ушей, языка и прочей мелочовки. Причем все это обычно отрезают еще до того, как бедолага становится трупом.

Тони повернулся к печи. Ринальдо шагнул к нему.

– Я вовсе не хочу что-то там сказать, шеф, – севшим голосом выдавил стрелок, – но, клянусь богом, вряд ли я вынесу такое зрелище.

– Тогда отвернись или выйди. Я тоже не в восторге от пыток, но надо – значит, надо. Разговорим эту птичку – весь город окажется под нашим контролем. И не забывай вот еще что, Майк: Бруно и любой из его банды без колебаний поступят так же с тобой, мной, любым из нас – только дай возможность. – Он крутанулся к другому подручному. – Ну как?

– Готово, шеф!

Гангстер вытянул из печи длинный и тонкий железный стержень. Один конец уже раскалился докрасна. Взявшись за холодный, Тони подошел к связанному пленнику.

– А теперь, мать твою, говори или продырявлю вот этим!

Тони медленно подвел раскаленный прут к обнаженному животу гангстера. Мужчина сжался, его глаза округлились от ужаса. В конце концов он заорал, хотя железо даже еще не коснулось его.

– Давай, кричи, – хмыкнул Тони. – Все равно никто не услышит.

Одно дело если грозят пистолетом, и совсем другое – раскаленный докрасна прут, приставленный к твоему голому телу, и прочие неизвестные пытки впереди. Пелузо сломался.

– Ладно! Ладно! Я расскажу! Черт! Уберите эту штуку!

Его подвергали перекрестному допросу целый час. Ринальдо и остальные записывали ответы. Глаза Тони довольно сверкали: он узнавал всю подноготную своего главного врага.

– Ну что, я получу бабки? – спросил Пелузо, когда стало ясно, что больше он ничего не знает.

– Да, – ответил Тони. – Только сначала мы проверим твой рассказ и осуществим парочку планов… они родились у меня только что. А ты пока останешься здесь. Не собираюсь рисковать. Чего доброго, заскочишь поболтать к Бруно, чтобы он успел подготовиться.

Тони отобрал с полдесятка самых умных людей – включая Майка Ринальдо – и отрядил их проверять слова Пелузо. Неделю они днями и ночами рыскали по городу, шпионили, задавали бесцельные с виду вопросы, разъезжали на автомобилях, осторожно и эффективно вели слежку во многих кварталах. Судя по их отчету, каждая мелочь в рассказе пленника соответствовала действительности.

Тони на радостях тут же привел в действие подвластный ему механизм. Из Нью-Йорка в обход закона были доставлены новые пулеметы. Некоторых членов банды, известных своим умением обращаться со взрывчатыми веществами, посадили мастерить мощные бомбы, или «ананасы», как их называли в гангстерской среде. Во время этих приготовлений Тони буквально заряжал всех своей кипучей энергией, и его решительный – и кровожадный – настрой передался остальным. Банда превратилась в машину убийства, готовую порвать врага на клочки.

Как-то под вечер в кабинет к Тони вальяжно вошел Стив Либати.

– Ну что, вроде мы готовы начать войну. Какой шаг предпримем первым?

– Я сообщу, когда приму решение, – холодно ответил Тони.

– А что насчет этого урода Пелузо? С ним что делать?

– С ним? Как только приступим к компании на Северной стороне, я отдам ему обещанные бабки и позабочусь, чтобы его посадили на поезд в западном направлении.

– Ты ведь не дурак какой-нибудь и не станешь ему платить? Он рассказал все, что знал. Почему бы не прогулять его и таким образом сберечь деньги?

Тони это хладнокровное предложение несказанно потрясло.

– Я держу слово, Стив, не важно, кому его дал, врагу или другу, пообещал награду или пригрозил, – мрачно ответил он. – На днях я поручил тебе убрать одного человека. Ты пока этого не сделал. Помнишь, что я обещал тебе, если не выполнишь?

Взгляд Стива обеспокоенно заметался.

– Да.

– Так вот, мое обещание в силе. И я не намерен ждать все лето. Лучше поторопись.

Тем вечером Тони повез Джейн Конли в одно из самых шикарных ночных заведений города. Оба наслаждались изысканным времяпрепровождением, и, как всегда в таких случаях, место навеяло воспоминания. Ведь Тони впервые увидел Джейн и пал жертвой ее красоты в кабаре у Айка Блума, а по-настоящему познакомился с ней в «Посольском клубе», пока они поджидали Джерри Хоффмана, чтобы исполнить смертный приговор, вынесенный их работодателем, Джонни Лово.

Тони в безупречно сидящем вечернем костюме, если не придираться к небольшой выпуклости слева под мышкой, где в наплечной кобуре висел револьвер, обвел взглядом роскошный многолюдный зал, а затем покосился на Джейн. Его выразительные глаза светились удовлетворением: она была самой красивой женщиной в этом, как он мысленно называл его, «кабаке».

«Интересно, – с внезапным уколом ревности подумал Тони, – останется ли Джейн со мной после того, как истечет месяц испытательного срока?»