Наталья Калинина - Ключи от вечности [СИ litres]

– Долго еще возиться будешь? – недовольно спросила Ирина и прикрыла рукой глаза от света.

Но Ольга проигнорировала ее ворчание.

– Мария Петровна очень чистоплотная! Дом у нее в прошлый наш приезд блестел, как операционная. Унитаз можно было целовать, а с пола – хоть есть.

– Ну а сейчас тут очень грязно! – буркнула Ирина, не поняв, куда она клонит.

– Вот это и странно! Нас будто ждали и… не ждали.

Соседка по комнате лишь громко хмыкнула и демонстративно отвернулась. Ольга не обиделась и вышла в большую комнату, чтобы рассказать об открытии Матвею. Но обнаружила, что мужчины уже уснули. Ей ничего не оставалось, как вернуться. Чтобы не потревожить Ирину, она не стала включать даже мобильный. Тихонько положила его на комод рядом с кроватью и бесшумно сняла обувь и свитер.

Заснула Ольга быстро, но разбудили ее голоса. Кто-то с кем-то переговаривался вполголоса во дворе.

– Откуда узнает? Чего так задергался! – сердитым шепотом произнесла женщина. Ей что-то очень тихо ответил мужчина.

– Веди себя спокойно, и все будет в порядке, – возразила женщина.

Ольга села и вгляделась в темноту, пытаясь разглядеть беседующих. Привычки подслушивать у нее не было, но эти двое остановились прямо под окном, возле которого находилась ее кровать.

Мужчина громко вздохнул, а женщина что-то ему забормотала. Затем раздался легкий шум шагов. Едва Ольга успела снова лечь, как дверь в комнату приоткрылась и темная тень прокралась к соседней кровати. Скрипнули пружины под тяжестью тела. Ирина с шорохом натянула на себя одеяло и замерла, ничем больше не выдавая того, что куда-то уходила. А Ольга еще долго лежала без сна, обдумывая то случайно подслушанный разговор, то гадая, куда делись хозяйка дома и жители деревни, ради разговора с которыми они приехали. А потом уснула в надежде, что утро сдернет, как темноту с окрестностей, тайну.

Кто-то благодарил Федора за помощь продуктами и одеждой. Кто-то приходил с пустыми руками, но молился о его здоровье и долголетии. Но важнее всех благодарностей для него казалась надежда, которую после разговора с ним обретали посетители. Эта посеянная в чужих душах вера, которая тут же давала ростки радости, была для Федора и пищей, и водой, и молитвой.

Тот же человек хотел от него другого. Он пришел не в поисках пути, как другие заблудшие, и не из желания увидеть будущее. То, что он рассказал, напугало, и Федор отказал. Отказал вежливо, но решительно, ожидая, что проситель начнет его уговаривать. Но мужчина ничего не сказал. Постоял рядом, пытаясь осмыслить услышанное. Федор отчетливо слышал его тяжелое дыхание, улавливал носом резковатый запах пота, словно путник прошел долгий и нелегкий путь, а потом увидел расплывчатый силуэт, заключенный в огненную рамку.

– Вы же сами все понимаете, – нарушил молчание посетитель, и его образ вновь растворился в темноте.

– И вы тоже, – тихо возразил Федор, сдерживая внезапно вскипевшее в нем раздражение – эмоция, которую он не испытывал давно. – Вы пришли не за советом, но я его дам. Все в ваших руках. Вы не должны…

Ответом ему стал шорох одежд. Посетитель резко развернулся и направился к двери. Но замешкался, собираясь что-то сказать на прощание. Федор уловил колебания мужчины: воздух дрогнул, как потревоженная струна. Но, однако, посетитель не произнес больше ни слова, вышел и громко хлопнул дверью.

– Скажи им, что сегодня я не принимаю, – едва вымолвил Федор вернувшейся помощнице. Тело после визита стало вялым, движения – замедленными, руки и ноги отяжелели, а голову застилал туман. Этот визит выкачал из него все силы, будто воздух – из шара. Поначалу Федор не обеспокоился этим: пара часов глубокого сна, травяной чай, и он восстановит силы. Но ему не стало лучше ни к вечеру, ни к утру, ни через день. Темнота сгустилась до непроницаемой, без проблесков видений. Помощница отпаивала его чаями с медом, шептала молитвы и зажигала свечи. Но ничего не помогало. В конце третьего дня Федор принял тяжелое решение: объявил терпеливо дожидавшимся во дворе людям, что больше не в силах им помочь. Он сам вышел к ним и рассказал о случившемся, не замечая, что из его незрячих глаз катятся горячие слезы. А потом, не дождавшись, когда смолкнет похожий на рокотание горной реки ропот толпы, вернулся в избу.

Тогда он, покачнувшись в дверях и опершись ладонью на комод, и обнаружил небольшую деревянную коробочку. Федор сразу понял, кто оставил ее ему: связал молчание посетителя, его заминку в дверях с находкой. Дрожащие пальцы подцепили крышку. Федор набрал в легкие воздуха и ощупал содержимое. В коробке оказался ключ. Тяжелый, с выступающими бороздками, шипастым кольцом и до такой степени холодный, будто был отлит не из сплава, а изо льда.

– Вот как, – прошептал Федор, пробуя ключ на ладони. – Вот как… Значит, да.

Незнакомец обставил его, легко скинул с себя ответственность и переложил ее на худые плечи незрячего старца. Поздно уже что-то менять. Ничего не остается, как принять новую миссию и ждать. Ждать и готовиться.

…Федор крепче сжал ключ в ладони. Отчего-то в тот вечер он почувствовал, что нужно снова достать его из коробки. Так, сжимая ключ в руке, он и вышел в тихую ночь, чтобы по ежедневной привычке поговорить с небом. Но в тот вечер не возносил благодарности и не задавал вопросов, а просто ждал. И дождался. Зажатый в ладони ключ робко впитал в себя тепло сухой кожи, а затем раскалился так, будто достали его не из деревянного ящика, а из костра. Федор с трудом подавил желание разжать пальцы. Надо удержать ключ. Надо удержать. Чтобы отдать тому, кто его хорошо спрячет.

Отпечатки Ольга увидела сразу, как только взяла с комода мобильный. На сероватой от пыли поверхности еще с вечера оставались прочерченные ею и Ириной две линии. Но теперь рядом с ними обнаружились следы маленьких ладоней, словно сделанные ребенком. Их не могла оставить Ирина, потому что ее ладони были крупнее. Ольга озадаченно подняла руку и задержала ее над отпечатками. Кто заходил к ним в комнату? Чей ребенок? У Марии Петровны единственный внук жил далеко, за тысячу километров.

Ольга перевела взгляд на кровать, на которой отдыхала соседка по комнате, но увидела пустую постель. Краешек одеяла свесился, касаясь пыльного пола, подушка сохранила вмятину от головы. В грязное окно робко заглядывал приглушенный свет. Матвей еще не объявил побудку, дал команде выспаться после дальней дороги. Но судя по раздававшемуся за стеной шуму, все уже бодрствовали. Значит, она проспала дольше всех. Ольга торопливо обулась, взяла щетку с зубной пастой и вышла в большую комнату. Мужчины дружно скатывали свои спальники. Матвей и Костя, привыкшие к ранним подъемам и длинным переездам, выглядели бодро, Алекс же открыто зевал и тер кулаком глаз. Ольга поздоровалась со всеми и направилась в ванную.