Люсинда Берри - Я не сойду с ума

Он остановился, уперся руками в бедра и спросил:

– Какой сейчас срок?

– Почти три месяца.

– Три месяца? – У него отвисла челюсть. – И ты мне только сейчас говоришь?

– Я сама только что узнала. Я не знала.

– Как можно не знать, что беременна?

Я сощурилась.

– Извини, что? Ты сам-то знаешь, как ощущается беременность? Я просто сильно уставала.

– А месячные?

– Их не было. Я…

– И это ни о чем тебе не сказало? У тебя три месяца нет месячных, и ты не подумала, что беременна? – Он взъерошил волосы.

Я начала злиться.

– Знаешь что? Хватит разговаривать со мной как с идиоткой или с подростком, скрывающим беременность. Я не подозревала. Я даже не связала усталость и отсутствие месячных. Думала, у меня начинается климакс.

Он глубоко вздохнул.

– Извини. Ты права. Я просто поражен. Я даже не знаю, что сказать.

– Мог бы поздравить, – огрызнулась я и бросилась из гостиной в нашу спальню, захлопнув за собой дверь.

Только что не подозревавшая о беременности, Ханна теперь ходила по дому с мечтательным видом и гладила живот, хотя он еще был совсем плоский. Она прикладывала руку, чтобы чувствовать, как растет ребенок. Лицо у нее светилось, я никогда не видел ее более счастливой.

Я пытался делать вид, что счастлив, и радоваться будущему ребенку, но я мог думать только о Джейни и как это отразится на ней. Она была ребенком, которого я видел. Сложно чувствовать близость к ребенку, который существует только в разговорах. Любовь переполняла меня, когда я вспоминал, что я папа Джейни, и я все ждал, когда на меня нахлынет любовь к младенцу, но ее не было. Все казалось нереалистичным, словно этого не могло быть или это происходило с кем-то еще.

– Мы до сих пор не говорили о малыше. – сказала Ханна, когда мы сидели за кофейным столиком, собирая очередной пазл. Она слишком хорошо меня знала, и как я ни изображал радость, ее не проведешь.

– Ладно, – медленно сказал я. – О чем ты хочешь поговорить?

– Правда? – она пришла в замешательство.

– Я бы хотел радоваться так же, как ты, но не могу. Ты же понимаешь, как это нарушит нашу только-только пришедшую в равновесие жизнь. – Раньше я бы взял ее за руку, но в последнее время она была такой холодной со мной, что небось вырвалась бы, так что я не стал пытаться.

– У многих двое детей, – говорила она так же холодно, как и вела себя.

– Милая, ты же понимаешь, что это не одно и то же.

Каждая капля нормы и стабильности, которые мы так кропотливо создавали, разрушится. Она тоже это знала, хотя и не желала признавать.

– Я не уверена; что ты чувствуешь связь с малышом, и меня беспокоит, как это повлияет на нашу жизнь, когда он появится. Я думаю, нам стоит поговорить о твоих чувствах, – она переключилась на тон терапевта. Мы оба приобрели его за последние несколько месяцев. Мы столько времени проводили на сеансах терапии, где учились говорить о чувствах с Джейни, что стали минитерапевтами друг для друга. Я виноват в той же мере, что она.

– Я борюсь с собой, – не было смысла скрывать то, что она уже знала. Она ждала продолжения. Я нервно провел рукой по волосам. Я не хотел ее расстраивать, но должен был сказать как есть. – Я опасаюсь, что это разрушит нашу жизнь. Я беспокоюсь о реакции Джейни, когда она узнает.

– Ей, может, будет все равно. Она не может думать на шесть минут вперед, не то что на шесть месяцев, – сказала Ханна.

– А когда ребенок родится? – спросил я. Я не знаю, что она сделает, когда поймет, что ей придется нас с кем-то делить.

– Она будет сопротивляться, – рассмеялась Ханна. – Это очевидно. Она превратится в кошмар, когда родится малыш.

– Не ожидал, что ты об этом думала.

Она подняла брови.

– Конечно, думала. Первым делом. Я всегда в первую очередь думаю о Джейни.

По тому, как у нее сузились глаза, я мог заметить, что опять расстроил ее.

– Я не собираюсь ссориться. Не хотел обидеть тебя. Я просто напуган.

– Не понимаю почему. Это ведь я буду здесь круглые сутки со всем справляться, – у нее дрогнул голос.

Я вздохнул.

– Пожалуйста, не надо ссориться. У нас в последнее время все было так хорошо.

– Я не ссорюсь. Мне просто не верится, что ты настолько иначе относишься к ребенку. Ты так радовался, когда мы забрали Джейни: а сейчас прошло уже почти три недели, и ты ни слова не сказал о малыше, – она нахмурилась. Насколько ее лицо освещалось от улыбки, настолько же оно мрачнело, когда она хмурилась.

– Иди сюда, – сказал я, раскрывая руки. Она подсела ближе, прямо ко мне в объятия. Я крепко прижал ее. – Я исправлюсь, ладно? Я очень рад малышу. Правда. Все будет хорошо, – впервые за время нашего брака я осознанно соврал ей.

Элисон опять заехала с сумками одежды. Она перебрала все детские вещички Дилана и Кейлеба: отобрав все гендерно нейтральные, потому что мы еще не знали пол ребенка. Моя семья безумно радовалась беременности, что компенсировало отсутствие энтузиазма со стороны Кристофера. Они все время меня подбадривали.

– Я так рада, что ты станешь мамой, – сказала Элисон и тут же закрыла рот рукой. – Я не это имела в виду. – Она метнула взгляд на комнату, проверяя, не услышала ли Джейни, но та была слишком увлечена игрой в «Уно» с мальчишками. – Конечно, ты уже мама. Но… я просто…

Я перебила ее:

– Все хорошо. Я понимаю, что ты имеешь в виду и, честно говоря, сама чувствую то же самое.

Она вздохнула с облегчением.

– Я знаю, что удочерение непросто тебе далось, надеюсь, ты знаешь, что я всегда поддерживала твое решение, но мне было жаль, что ты не можешь выносить ребенка. Я так рада, что у тебя наконец появилась такая возможность. Ни одна женщина не должна это упустить. Это как магия, – сказала она.

– Это точно, и мне все нравится, особенно потому, что я уже не ожидала, что мне доведется это испытать. И плевать, что я толстею.

У меня уже выросла грудь на два размера, но разницу между «ничего» и «что-то можно положить в лифчик» замечает только муж. Мне не терпелось дождаться, когда вырастет живот.

– Ты волнуешься из-за сегодняшнего вечера?

Сегодня мы собирались рассказать Джейни о беременности. Мне все еще казалось, что лучше повременить, но срок перевалил за четыре месяца, и риски выкидыша значительно снизились, так что Кристофер готов был все ей рассказать.

– Я не очень беспокоюсь из-за Джейни, думаю, она не заметит, или ей будет все равно. Для нее все это слишком абстрактно, ей надо видеть все своими глазами. Меня беспокоит, что Кристофера, скорее всего, расстроит отсутствие реакции, – сказала я. – Вы уверены, что не останетесь на ужин?

– Я бы с радостью, но мы собираемся на какой-то фильм, о котором я ничего не слышала, но Грег говорит, всем он нравится.