Максим Шаттам - Зов пустоты

– Да, они будут с минуты на минуту.

У лейтенанта, мужчины лет тридцати, с вытянутым, довольно строгим лицом, был очень живой взгляд. Хороший знак, подумала Лудивина, может, они не зря приехали.

– Мы их подождем, не станем зря топтаться на месте преступления, – решила следователь. – Как вас зовут?

– Лейтенант Пикар.

– Вы хорошо поработали.

Вскоре показался фургон ЭКО. Один из криминалистов узнал Лудивину, с которой уже сталкивался на нескольких делах, и она этим воспользовалась:

– У вас найдутся для нас костюмы? Не хочу терять времени. Я бы взглянула, что там.

Тот на миг замер, но затем указал ей на ящики в кузове заставленного оборудованием фургона. За пару минут Лудивина и Гильем облачились в белые комбинезоны с капюшонами, маски, перчатки и бахилы.

Лудивина вступила в прямоугольник, вычерченный лучами прожекторов, и тут же увидела темно-красные потеки на шпалах, а затем и фрагменты тела. Они были разных размеров, из некоторых торчал кусок сломанной кости, на других виднелись лохмотья кожи, но в основном это были просто багровые ошметки. Влажные лоскуты смерти. Лудивина отметила для себя, что по мере удаления от поезда фрагментов становилось все больше. Она сделала глубокий вдох. Ей больше не хотелось смотреть. Совсем не хотелось. Она бы с таким удовольствием осталась дома и провела вечер на диване, в уюте и спокойствии. Она проклинала случай, по воле которого ей выпало дежурить именно сегодня.

Она подняла глаза, оглядела уходящие вдаль рельсы и всего в нескольких метрах от себя обнаружила мужчину, лежащего на боку между двух путей. У него отсутствовали ноги ниже колен и часть головы, начиная с верхней челюсти, – забрызганная кровью, нижняя челюсть нелепо свисала к земле. Оглядевшись, Лудивина заметила стоящий в стороне прожектор и поняла, что он освещает еще один фрагмент тела. Она вернулась к лейтенанту, держащемуся позади так, чтобы никому не мешать, но в то же время ничего не пропустить: больше всего его явно интересовала работа экспертов-криминалистов, которые уже начали отмечать на земле положение возможных улик.

– Место удара вон там? – спросила она, опустив бумажную маску.

– Мы так думаем, – подтвердил лейтенант. – Там же нашли сумку с наркотиками.

– И голова тоже там?

– То, что от нее осталось.

– А ноги?

– Их еще ищут. Пожарные сказали, что колеса могли затянуть их под вагоны и разметать по всей длине состава. Так бывает.

Лудивина подняла брови: ей и без того вполне хватало кровавых подробностей. Она вернулась к телу и медленно обошла его, а затем присела, чтобы осмотреть.

Поднятые руки застыли в воздухе. Ладони раскрыты, словно чтобы загородиться от удара. Нескольких пальцев не хватает: их отрезало колесами локомотива.

Подошел Гильем, собиравший свидетельские показания. Штанины его комбинезона при каждом шаге шумно терлись друг о друга.

– Машинист ничего не видел? – повернулась к нему Лудивина.

– Возможно, ты заметила, что рельсы здесь заворачивают. Он ехал со скоростью больше семидесяти километров в час, тело лежало на путях, машинист в этом уверен, иначе он заметил бы, как человек бросился под колеса. Повезло, что в поезде не было пассажиров: он смог резко затормозить. Состав остановился там, где стоит сейчас. На первый взгляд кажется, что тело не слишком сдвинулось с того места, где оно было в момент удара. Несколько фрагментов разлетелось, но само тело просто порезало колесами, и его отшвырнуло всего на несколько метров.

Тренировочные штаны мертвеца сползли на бледные бедра, под ними обнаружились цветные трусы. Разорванная футболка приподнялась, открыв достаточно мускулистый живот, весь растрескавшийся: при ударе кожа порвалась, как набитый мешок, и кишки вывалились на железнодорожное полотно.

Жандарм продолжил:

– Возле локомотива стоят парни из спецотряда, с ними машинист и сотрудники НКФЖД [7] SNCF, Национальная компания французских железных дорог. . Железнодорожники говорят, что нужно быстро очистить место: по правилам линия должна быть готова к работе завтра рано утром, без опозданий. Похоже, даже преступление не может прервать работу железной дороги.

Лудивина неодобрительно нахмурилась, но ничего не сказала.

– Видела, как у него штаны низко спущены? – спросил Гильем. – Странно, да? И трупное окоченение верхних конечностей. Оно наступает не раньше чем через три-четыре часа и достигает максимума примерно через десять часов, но авария случилась полтора часа назад, а труп так выглядел, уже когда приехали жандармы, лейтенант Пикар подтвердил. Этот тип умер задолго до того, как его переехал поезд. Что-то тут не так.

– И ты сам до всего этого дошел? – удивилась Лудивина, хорошо знавшая, в чем ее коллега разбирается, а где у него пробелы.

– Не-а, если честно, не все. Этот Пикар, похоже, знает свое дело. Честолюбивый парень. Он мне все это набросал. Когда они в придачу ко всему обнаружили еще и товар, он сразу решил позвонить нам.

В те времена, когда Лудивина предавалась самым разным излишествам, она в том числе прочла и выучила наизусть десятки учебников по криминалистике на французском и английском языке. Она тряхнула головой, вспоминая все, что знала о несчастных случаях такого типа.

– Удар при столкновении с поездом настолько силен, что с человека может сорвать одежду, ее может стянуть так, как в этом случае. Кроме того, при ударе жертва порой застывает, ее словно парализует на месте, так что порой ее состояние можно даже спутать с классическим трупным окоченением. Я не судмедэксперт, но разрывы ткани на коленях похожи на травмы, которые можно ожидать от колес поезда. К тому же на теле вокруг повреждений есть следы от смазки, что подтверждает версию о смерти от удара.

– Я все тщательно осмотрел, – настойчиво продолжил Гильем, – и могу уверить тебя, что кровь вокруг тела – это кровь из ран, полученных при ударе. Но я не видел брызг или пятен крови на рельсах, на насыпи, как будто его сердце сразу же перестало биться. Так бывает?

Лудивина заинтересованно взглянула на него.

– Пикар трогал тело?

– Нет, просто осмотрел, чтобы составить представление. Он ничего не касался.

Лудивина вытащила из кармана куртки небольшой фонарик, направила его на ошметки тела и осмотрела несколько мест, остававшихся в тени, несмотря на резкие лучи прожекторов. Она не увидела ничего особенного, но надолго замерла, изучая горло. Нижняя челюсть прямо над ним – все, что осталось от человека. Все, что он пережил, что чувствовал, вся его память, история, все, что делало его личностью, исчезло за долю секунды, пропало навсегда, было смято стальным локомотивом. Лудивина переключилась на предплечья, затем на ладони. Двух пальцев не хватало, еще три были выломаны. Сломанные ногти торчали, словно обломки костей. Девушка склонилась еще ниже, заинтригованно втянула носом воздух. Затем продолжила рассматривать кисти рук, освещая фонариком каждый уцелевший палец.