Максим Шаттам - Зов пустоты

Марка было не так-то легко провести. Он удивленно взглянул на нее и тут же, встав между ней и Фаридом, вывел ее на улицу. Он ничего не сказал, когда они остались вдвоем, – словно не мог себе позволить отвлекаться на подобные проявления слабости или считал, что для Лудивины лучше будет с головой погрузиться в работу.

– Деньги – нервная система любой войны, даже войны, которую ведут террористы, – пояснил он. – Террорист-одиночка может взорвать что угодно за гроши – например, за пять минут получив потребительский кредит. Его собственных средств хватает на его перемещения, и потому нам достаточно сложно за ним следить. Но вот крупная операция требует больших затрат. Покупка фальшивых документов, тяжелого оружия, материалов для изготовления бомб, все, что нужно для выбора места, аренды складов, машин и так далее. Тут нет места импровизации: им нужны деньги, а их можно добыть тысячей разных способов. Их может привезти курьер – но он рискует попасться на таможне с сумкой, набитой наличными. К тому же курьеру нужно куда-то ехать, а это не всегда просто устроить. Другой вариант – организованная преступность, которая часто служит террористам источником самофинансирования, но этот вариант связан с множеством рисков, хотя, конечно обокрасть неверного – не грех, раз его деньги послужат делу ислама. Есть даже соответствующие фатвы, краткие практические решения, основанные на догмах Корана. Но вот если террористы связаны с организацией масштабов ИГИЛ, ворочающей миллиардами, то все гораздо проще: нужно лишь, чтобы их посредник на той стороне – в Ираке, в Сирии, в Турции – связался с местным экспортером, а их там хоть пруд пруди. Дальше дело делает хавала.

– Я и не подозревала, что такое существует. Это так просто…

– Вот именно. Мы пытаемся найти источники, чтобы отслеживать такие операции, – источники вроде Фарида, – но все напрасно. К тому же даже если мы обнаруживаем здесь, у нас, какие-то странные вливания, деньги все равно могут прийти откуда-то с другой стороны. Пакистанцы занимаются этим постоянно, их лондонская община пользуется так называемым хунди , но по сути это одно и то же. Денежные переводы поступают отовсюду каждую неделю, ими невозможно управлять, их невозможно контролировать. После того как деньги окажутся в Англии, их можно вмиг перевезти к нам на поезде «Евростар». Мы считаем себя очень умными, потому что у нас есть компьютеры, есть система оповещения, сообщающая обо всех денежных переводах, есть все наши современные примочки для оценки и слежки, но проблема в том, что эти люди придумали торговлю тысячи лет тому назад, это их культура, и они все равно найдут способ обвести нас вокруг пальца. Они над нами смеются. Но мы в любом случае должны это делать. Фарид – один из наших основных источников.

– Тебе обязательно было так на него орать?

– Людей вроде него можно заставить сотрудничать, только если сильно надавить.

– А ты пытался попросить его по-хорошему? Всего раз, просто ради интереса?

Марк остановился перед машиной, повернулся к Лудивине:

– Пару лет назад два идиота хотели взорвать ясли под тем предлогом, что это были ясли при крупной американской фирме. Их схватили, когда они покупали все необходимые материалы. Знаешь, откуда они взяли деньги на эти самые материалы?

– От Фарида? Да, но он ведь не знает, куда на самом деле идут деньги, которые он передает. Он просто оказывает услугу, он же сам сказал. Это его культура. Он виновен лишь в собственной пассивности.

– Только не считай его идиотом. Он прекрасно понимает, что, если его турецкий поставщик просит передать восемь-десять тысяч евро двум бородатым парням, которые никогда не улыбаются, эти парни вовсе не собираются потратить деньги на новую вставную челюсть для своей бабули.

– Его никогда не судили?

Марк пожал плечами.

– Порой правосудие не забирается так далеко.

– Но ведь ты о нем знал… А, поняла! Ты забыл упомянуть Фарида в своих отчетах и теперь держишь его за яйца.

Марк ослепительно ей улыбнулся:

– Ты догадлива.

Он помедлил. Внимательно вгляделся в глаза Лудивине.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

– Скажи честно. Этот вопрос тебе задает не сотрудник ГУВБ, а мужчина, который обнимает тебя по вечерам. Как ты себя чувствуешь?

Лудивина сделала глубокий вдох и выдавила неестественную улыбку:

– Время от времени меня накрывает, ты сам видел, но будь уверен, я держу удар.

Лудивина отвечала с напряженным видом, словно аятолла, и Марк вдруг сгреб ее в охапку, прижал к себе, запустил руку в волосы. Ей не сразу удалось расслабиться, но спустя несколько секунд она перестала бороться с собой и, забыв обо всем, уткнулась лбом ему в плечо.

– Мне было страшно, – тихо призналась она.

– Знаю.

– Извини за то, что случилось у Фарида… я не сумела взять себя в руки. Обещаю, это больше не повторится. В любом случае не во время работы.

Он снова обнял ее, но уже через миг она легко отстранилась. Ее настроение было совершенно иным. Она снова излучала уверенность в себе. В глазах блестела решимость.

– Что теперь?

Марк оценивающе взглянул на нее, затем кивнул:

– Теперь мы поговорим с настоящим злодеем.

У Марка без конца жужжал телефон. Всякий раз он внимательно выслушивал собеседника и отключался, не говоря ни слова. Так продолжалось с раннего утра.

Накануне вечером он отвез Лудивину домой, но она предпочла провести ночь в одиночестве: она разрывалась между желанием ощутить успокаивающее присутствие другого человека и мыслью о том, что она должна сама разобраться со своими переживаниями, не прячась от них в объятиях мужчины, которого, в конце концов, совсем не знала. Едва ее голова коснулась подушки, как в полумраке спальни возникло худое лицо преступника, его резкие черты. Голый мужчина и его жуткие слова. Всякий раз, когда Лудивина пыталась подумать о чем-то другом, ее сердце принималось неистово колотиться, возвращая ее к жизни, возвращая к смерти, которой ей чудом удалось избежать.

«Худшие мысли всегда приходят в голову ночью, когда от них не уйти», – в ярости подумала Лудивина и выпила целую таблетку лексомила. Самый простой способ разобраться с собственными переживаниями.

Когда наутро Марк заехал за ней на своем седане, она на миг задержала его в объятиях, зарылась носом ему в шею, чтобы ощутить его необузданный запах, и поняла, что скучала по его коже.

– Я не спрашиваю, хорошо ли ты спала, – сказал он.

– Не стоит.

– Надо было вчера настоять и остаться у тебя.

– Я часто спала с первым встречным, просто чтобы не оставаться наедине с собой, – искренне призналась она. – Мне нужно доказать самой себе, что это в прошлом. Особенно после того, что произошло.